До поворота (Кровавый Крым) - Кирилл Якимец

Прошло минут двадцать, как кошмар резко кончился, утек в простую ночную темноту, очерченную тюлевой занавеской; теперь решение вырисовывалось само собой, отчетливо и просто, как и примета: «покойник к деньгам». Стараясь не нашуметь, Слава выбрался во двор. «У меня действительно хорошие нервы, — раньше данное заключение психиатра его забавляло, — Если это не паранойя… А вдруг психиатр — мудак, а я — псих? Параноик!» Слава попытался рассмотреть чужой двор сквозь прежнюю щель, правая доска двинулась в сторону. Сумку зря оставил! Впереди мелькнул свет, обрисовав маленькую черную тень под окном. Тренированное тело сработало само: прыжок, захват — не сильный, только-только чтобы не вякнул, мягкий рывок и назад. Красивый киношный прием, до сих пор ни разу ни на ком не проверенный… Хорошо, что «объектом» оказался давешний хозяйский парнишка. Легкий «объект». Учебный.

— Ну, ты…ну, пусти… я не буду!

— Тихо, — голос получился уверенный, то что надо. — Тихо. Давай по порядку. Сколько?

— Шестеро, — пацан очухался, страх уступил место нездоровому подростковому азарту. — Все в хлам.

— Девушка?

— Пошли смотреть! — хрупкое плечо дернулось в сторону забора. — Ща, наверное, раздевать будут.

— В доме?

— Нет, в машине она пока. Больно же, заору — тебе вломят!

— Тихо, парень, дело серьезное.

— Да пусти, ты!

— Не дергайся, ты — Сашок, да?

— Ну.

— Так вот, Сашок. Слушай сюда, — тут дверь соседского дома открылась, пропуская в темноту широкоплечий силуэт Бека. Бандит широкими шагами пересек дворик, немного повозился с висячим замком времянки.

— Бек, ты спать? — Жора замер на освещенном пятачке, привалившись к косяку.

— Угм, — замок, наконец, поддался, выскочил из неловких пальцев и с хрустом хлопнулся на дорожку. В дверях показался еще кто-то — мелкий, щуплый, он сегка приволакивал правую ногу.

— Ж-жора, банк-кк-кет ок-кк-кончен? — новенький заковылял по дорожке в сторону туалета.

— Тебе все мало? — Жора вернулся в дом.

Время… Тишина. Цикад слышно — настоящая тишина. Слава продолжил допрос:

— В машине. В которой? — машин точно было две, он успел разглядеть.

— В крайней, спит как цуцик. — паренек поежился. — Все, не будут раздевать, спать пошли…

— Ты их знаешь?

— Первый раз вижу, — присев рядом, Сашок расслабился. — Курить есть?

— Нет.

— Да не будь жлобом.

Вспомнив, что в сумке должны были остаться папиросы и, возможно, милкина пачка сигарет, Слава потянул паренька к себе:

— Разговор есть.

Сашок слегка помялся, но зашел. Чуть подмятая пачка LМ сразу настроила его по-деловому:

— Тебе девчонка нужна или багаж? Канистра у них в другой машине, девчонку они до утра не тронут — Верка в самогон куриного дерьма мешает, чтоб лучше мозги пробирало, они до завтра не оклимаються, — слабо хихикнув, Сашок с наслаждением затянулся.

— Машина крайняя — это которая к воротам ближе?

— Не, та, за деревом.

— С девчонкой.

— Ага.

Разглядывая подростка, Слава пытался представить полное расположение построек, дорожек и центрального дерева:

— Нарисуй, — вытащил лист из записной книжки и карандаш.

— Что?

— Ну, как там оно все, где находится, и здесь. План давай.

— Понял, — Сашок внимательно уставился на образующиеся каракули. — Тут — наш дом, забор, вот наши пристройки, вот ихние. Тут, значит, этот Бек. Здесь они у Верки пьют. Дерево. Вот твоя машина, вот с канистрой, — Сашок протянул лист. — Понятно?

— Почти, — Слава тупо уставился на лист, в голове опять безнадежно заныло. — Машина под фонарем стоит?

— Верка его гасит и сортир запирает, как все уснут.

— Это когда будет?

— Их-то через час пушкой не поднимешь, а так — часа два. Ну, чо? Я спать пошел, — паренек дернулся, собираясь встать.

— Сядь, — сам удивляясь своему голосу, Слава ткнул его обратно.

— Эй, ты че? Меня мать обыщется, ор подымет! Ты че! — его глаза расширились, Сашок попытался ухмыльнуться. — Я в твои дела не лезу…

— Сиди молча. Дай подумать! — он не заметил, как в стакане выросла стопка окурков. Наконец раздался еле слышный щелчок выключателя и скрип проворачиваемого ключа. — Все.

Лохматая голова подростка сладко пристроилась на синей подушке, из приоткрытого рта стекала слюна на прогоревшую и потухшую папиросу, в руке была зажата полупустая пачка. Подхватив сумку, Слава вышел, стараясь ничего не задеть в тесном проходе между тумбочек и кроватей. «Ор подымет! Кому ты нужен, кроме как глистам своим?! — даже сам поежился от такого открытия, — кому мы все здесь нужны? Да и не приведи, Господи, оказаться такими нужными, как Милка. Вот повезло дуре!» Остановившись у забора, Слава еще раз «прощупал» местность. Лампа над туалетом не горит. Цикады. Осторожно ступая по дорожке, вышел к дереву. Повернул и уперся в решетчатую металлическую конструкцию — на плане ее не было. «Подставил, сука. Вот сука». — за спиной нехорошо похолодело, пот пропитал рубашку в один момент. «Ладно, хоть собак нет!» Скорее обойти (неловко зашелестела под ногами сминаемая трава) — так, стена! Сзади кто-то шел. Дыхание замерло, ноги сделали шаг в сторону, как учил крикливый сенсей в спортзале — колени согнуты чуть внутрь, центр тяжести посередине. От страха мысли не успели забегать как обычно — суетливыми серыми мышами, замутняя взор и путая движение. Все чисто и четко. В очесах — картинка, в телесах — пружинка. Вот именно этой-то отстраненности и хотел добиться сенсей Саныч, но так и не смог за все три года, никакие его уловки не помогали… Худое тельце налетело прямо на Славу.

— Сашок, — это был не его голос, это был шелест ядовитой травы, — Сашок, что это?! — пальцы сдавили шейку мальчика.

— Ин-дюк, — слабые коготки скреблись по руке, пытаясь сбросить зажим. — Не-на-до.

— Веди, сучонок, первым прибью, — самоконтроль полностью покинул его, когда что-то мягко шлепнуло по колену, раз и еще…Слава очень медленно опустил руку — в ладонь ткнулся холодный влажный нос, теплый язык лизнул из-под слюнявой шерсти: «Значит, собака, все-таки она тут есть…» — под коленями тряслось, ноги теперь ступали тяжело и неохотно.

— Ты свернул не туда. Тихо, — юркнул вбок Сашок, затаскивая онемевшее славино тело в узкий проход между стеной сарая и забором. Над головами противно скрипнула дверь, ударил тугой звук неравномерно льющейся струи. Собака залаяла, ей заунывно-протяжно стал вторить кот.

— Цыц, тварь! У-убью!!! — человек провалился внутрь дома и снова все стало тихо.

С трудом выбравшись из щели, Слава прокрался следом за мальчиком. Казалось, уже прошла ночь и, сделав хотя бы еще один шаг, они свалятся за край земли, под хвост трем китам и черепахе… Но все обошлось, колени налетели на машину, Слава обхватил капот руками, чтобы не упасть. Из незастегнутой сумки выскользнула жестяная кружка и, прокатившись по спине, ударил сначала по стеклу, потом пару раз по металлу, прежде чем Слава успел ее поймать и зачем-то сунуть обратно. Руки нащупали дверную ручку, дернули холодную сталь, та поддалась, и, влетев извивающимся червем в салон, Слава приник к вонючей коже сидений. Гнетущую вечность стояла полная тишина — громко заурчал и расфыркался кот, потявкала на него собака… Кто-то вышел из пристройки и осветил двор фонарем. Луч метнулся по сиденьям, блеснул искоркой по торчащим в зажигании ключам. Миг везухи, он же — миг ответственности. На углу Людвиг-Штрассе и проспекта Мира Штирлица ждала машина с ключами, криво воткнутыми в… Ладно, пора. Как там брат это делать велит? Система называется «СССР» — сигнал, сцепление, скорость, ручник… Без сигнала обойдемся, с ручника можно снять, не поднимаясь, так что, начнем с хвоста… Теперь — тихонечко всплыть за рулем, как тень. Я — тень, меня не видать и не слыхать, я тучка-тучка-тучка, я вовсе ничего такого… Сцепление. А вот — газ. Скорость, первую передачу — воткнул. Главное… что там главное, когда машину угоняешь? Он сказал «Поехали» и взмахнул рукой, а бабушки плакали: «Молоденький какой!.». Ага! Главное — чтобы свечи не засрались, а то — не заведется сразу, а нужно — сразу, ведь… Все. Уговорил. Поехали!