Эдит Пиаф - Николай Надеждин

Кадр из телевизионной записи последнего концерта Пиаф.

86. Ее последние дни

Ее последние дни – история героического противостояния слабой умирающей женщины и чудовищной болезни. Воспоминания ее близких друзей невозможно перечитывать без душевного трепета.

Она знала, что конец близок. Но звонила друзьям, разговаривала о всяких пустяках, шутила. Ее интересовали только что вышедшие в свет книги, новинки кино, события на французской эстраде. Она подшучивала и над собой, полагая, что ее положение с определенной точки зрения может выглядеть забавным.

Она не жаловалась на боль. А ее преследовали очень сильные боли. Эдит умирала от рака. А это один из самых мучительных видов смерти.

Тео безумствовал. Он то впадал в возбужденное, радостное состояние, принимая временное облегчение за явные признаки выздоровления. То погружался в глубокую апатию. То заливался слезами отчаяния. То не мог найти себе места, переставляя вещи, бегая по аптекам и магазинам.

Собственно, Тео было тяжелее всех. Его связь с Эдит была не такой длительной, как у ее старых друзей. Но он любил Эдит. Он был ее мужчиной. И друзья Пиаф это понимали.

Последние дни Пиаф провела на больничной койке. Ей нельзя было двигаться. Она лежала на спине и смотрела в потолок. К потолку были прикреплены разноцветные шары – ее последнее развлечение, которому она была искренне рада.

Тот последний концерт. 1963 год.

87. Кончина

Великой французской певицы Эдит Пиаф не стало в полдень 11 октября 1963 года. Спустя три часа умер Жан Кокто.

Франция погрузилась в траур. Улицы Парижа впервые после Второй мировой войны заплакали.

Рыдали все – прохожие, торговки цветами, уличные артисты. Рыдали полицейские и водители такси. Рыдали политики и сильные мира сего. Франция оплакивала своего маленького воробышка – Эдит Пиаф…

Несчастный Тео Сарапо в буквальном смысле слова сошел с ума. Он поднял тело супруги с больничной койки, прижал к груди и не отпускал несколько часов. Он не хотел отдавать ее никому. Уговорить его успокоиться и смириться с потерей стоило больших усилий.

Первые некрологи появились уже в вечерних газетах. Все национальные радио– и телевизионные станции без конца передавали лишь одну новость: Эдит Пиаф больше нет. Парижский уличный воробышек умолк навсегда.

В правительство Франции сплошным потоком стали поступать соболезнования из-за рубежа.

Даже те, кто не понимал или не любил песен Пиаф, осознали, что значила Эдит для этого народа. Позже пришло осознание истинных масштабов трагедии. Оказалось, что Пиаф не только французская певица, но и американская, и русская, и английская. Она была в полном смысле певицей планетарного масштаба. И она ушла…

Последние дни.

88. Оставьте нас наедине

Встревоженный доктор схватил за руку только что подъехавшего в больницу Монтана.

– Вы должны успокоить его, – проговорил он. – Это настоящая истерика. Он заперся в палате и никого не пускает.

Монтан подошел к двери и посмотрел в узенькое окошко. Тео ходил из угла в угол, прижимая к себе бездыханное тело Пиаф.

– Послушай, Тео, – сказал Монтан.

– Подите прочь! – закричал Тео срывающимся голосом. – Я никому ее не отдам! Оставьте нас наедине!

– Тео, это несправедливо. Будь милосерден, – произнес Монтан.

Он боролся с подступившими слезами. Ему было бесконечно жаль этого мальчишку.

– Ты должен позволить увидеть ее и мне. Я тоже любил ее, Тео.

Сарапо угрюмо молчал. Потом сказал:

– Ты лжешь.

– Нет, Тео. Я говорю правду. Я – Ив Монтан. Прошло много лет, но я до сих пор ее люблю… Пусти нас, Тео. Мы хотим ее увидеть.

И Монтан не выдержал, заплакал…

Прощание с Пиаф на кладбище Пер-Лашез. 1963 год.

Щелкнул замок двери. На пороге палаты стоял бледный, как сама смерть, Тео. Эдит лежала на своей остывшей кровати. Руки ее были сложены на груди.

Ив смотрел на нее, и ноги его не слушались. Эдит Пиаф больше не было. Она… ушла…

Тео обессиленно опустился на пол. Ив присел рядом, обнял его и сказал:

– Ты должен быть сильным, Тео. Рядом с Эдит были только сильные мужчины.

Тео Сарапо кивнул. Его вдруг охватило безразличие. Он понял, что жизнь утратила смысл…

89. Прощай, Эдит, прощай!

При жизни Эдит Пиаф никогда не превращала свои концерты в эстрадное шоу. Она просто пела. То есть говорила со зрителями на доступном всем языке. Общалась напрямую, делясь своими мыслями и чувствами.

Не превратились в шоу и ее похороны. Именно этого более всего опасались ее близкие друзья – трескучих слов, громогласных признаний, траурной мишуры.

Ее похоронили на кладбище Пер-Лашез. За гробом шествовало бессчетное количество парижан. Люди шли сплошным потоком по толстому ковру из цветов. Удалось лишь приблизительно подсчитать тех, кто собрался на кладбище. Их было свыше сорока тысяч.

Что бы они сказали Эдит тогда, будь у них возможность обратиться к ее упокоившейся душе? Иногда я думаю об этом. И не нахожу нужных слов.

Может быть, вот эти?

«Дорогая Эдит Пиаф! Спасибо тебе за все…»

Скорбящая Франция.

90. Ночное происшествие

Тео Сарапо так и не стал знаменитым певцом. И вообще остался в истории лишь в качестве последнего мужа Эдит Пиаф… Его нечасто приглашали на гастроли, но когда вспоминали о Пиаф, то все же приглашали. Их имена были накрепко связаны в сознании людей.

Однажды Тео мчался в Ниццу, где должен был дать концерт, посвященный памяти Эдит. Он не спал вторые сутки. В глазах стоял туман, в голове шумело. Борясь со сном, он глотнул немного вина. Но вместо бодрости вино лишь добавило утомления.

Сарапо решил остановиться и выпить кофе. Он помнил, что где-то рядом, у заправочной станции, есть небольшое придорожное кафе для водителей-дальнобойщиков. Там он закажет двойной кофе и купит пачку крепких сигарет. «Голуаз» без фильтра, черный табак…

Из темноты вдруг проступил образ Эдит. Ее грустно улыбающееся лицо. Печальные складки вдоль лица – от виска к подбородку. Едва заметные шрамики, которые видел только он. Следы давнишней автокатастрофы.

Могила Эдит Пиаф на кладбище Пер-Лашез. Париж.

«Было ли ей больно? – подумал он. – Все же могло закончиться прямо на дороге. И я никогда бы не дотронулся до нее».

Эдит тяжко вздохнула… «Потом было больно, Тео. А в этот момент – нет. Я часто сожалела, что этого не произошло. Понимаешь?»