Я и ты - Ольга Приходченко

Что не успел сказать, Анатолий Владимирович договаривал уже в автобусе. Когда прикатили на стадион, предупредил: «На тренировке ко мне не подходи, не мешай, смотри, будут вопросы – потом отвечу». Он подхватил складной стульчик и направился с ним в центр поля. Смотреть было на что. Это был театр одного актера, прекрасно срежиссированный спектакль. Тарасов извергал из себя вулкан энергии и эмоций, сопровождая этим выбросом тренерской лавы каждое упражнение. Кое-что было привнесено из хоккея, и в этом у него было немало оппонентов: мол, от этих упражнений перекачанные ноги, а футболисту нужны легкие. Спорить с ним было бесполезно, этот человек гнул свою линию, не навязывая ее никому. Анатолий Владимирович горделиво восседал на своем стульчике, словно король на троне, ничего и никого не упускал из виду. Изредка вскакивал и снова плюхался, да так, что, казалось, под его грузным телом ножки сложатся или вовсе сломаются и он упадет на траву.

– Николай Алексеевич (Маношину, своему помощнику. – М. Ш.), – Тарасов насупил брови и недовольно покачал головой, – шепни Марьяну на ухо, чтобы я слышал, пусть не волынит, а то пять лишних кругов заработает с Сашкой Кузнецовым на плечах. Я Валерку Харламова знаешь, как наказывал? Он у меня в Кудепсте с берега в гору Рагулина тащил.

Тот стартовый матч ЦСКА выиграл со счетом 1:0.

– Не исчезай, за обедом отметим, а заодно и начальничка того найдем. Какой, говоришь, номер машины? Быстро его вычислим.

– Не надо, Анатолий Владимирович, мы же с вами все сделали, интервью уже напечатано.

– Как не надо? Может, это был приказ министра – твой приезд сюда, – Тарасов был настроен решительно.

Еле удалось уговорить никому не звонить.

Команда улетела, а я задержался еще на день и из командировки вернулся еще и с материалом о парашютистке Валентине Закорецкой; незадолго до нашей встречи она совершила свой шеститысячный прыжок. Сколько же это часов в воздухе под куполом!

На высоком берегу Куры

Многое так и просилось быть впрессованным в эту вступительную главу, здесь лишь толика написанного, причем намеренно обращенного в прошлое, с событиями и деталями, о которых не так широко известно. Я специально не сортировал материалы ни по годам, ни по тематике, более того, порой перескакивал с одного на другое, не придерживаясь строго дат. Действовал по принципу: как Бог на душу положит. Скажем, почему по его божескому повелению лишний раз не упомянуть о традиционном грузинском гостеприимстве? О, какой богатый стол в национальном духе был накрыт на высоком берегу Куры! А мы-то решили, что экскурсия для группы любознательных ограничится дегустацией вин и шампанского, она и так уже привела в состояние абсолютного душевного подъема и полного восхищения окружающим тебя миром. Черта с два, вы не знаете грузин. В Рустави было только начало. Тамада Нодари Георгобиани, весельчак и балагур, со своей прихрамывающей, переваливаясь с боку на бок, походкой, словно обухом по голове, оповестил: «У вас свои обычаи и традиции, у нас свои. Пока каждый из вас не произнесет тост, из-за стола не встанем и никуда не уйдем, всю ночь сидеть здесь будем».

Ничего себе заявление, мало того, что нас-то человек двадцать, так еще рука устанет поднимать полный бокал под каждый тост. От зоркого взгляда Нодари не уйти, он строго следил, чтобы никто не отлынивал, не прятался за плечи товарища, все до дна опустошал.

Когда очередь дошла до меня, Нодари громко, чтобы сквозь шум услышали все, произнес: «Михаил наш, местный, из Сагареджо. Ему не привыкать, воды не было, так вместо нее он домашнее кахетинское вино пил».

Народ смолк и с удивлением уставился на меня. Пришлось расшифровать слова Нодари, начиная издалека. Впрочем, читателю уже известна эта моя история, как весной сорок первого мы с мамой поехали навестить отца, офицера-сапера, который служил во Владимире-Волынском, где нас война и застала. Я рассказывал в общих чертах, не очень хотел ворошить прошлое, многое упустил, но про вино вместо воды, которой, когда пересыхала от жары речка, просто не было, конечно, вспомнил и про то, что по-грузински я тараторил даже лучше, чем на русском, и жаль, что с возвращением в Москву постепенно забыл язык, не с кем было говорить. Все думал, как закончить свой тост, и вдруг осенило:

– Пусть вино, каким бы вкусным оно ни было, больше никогда и никому не заменяет воды…

Все бы ничего, только соревнования на призы братьев Знаменских, которые, собственно, мы и приехали освещать, были уже в разгаре. В страшном цейтноте подгоняли еще не произносивших тост (Нодари был неумолим в своем требовании); в общем, даже не вбежали, а влетели на стадион где-то около одиннадцати. И ведь успели! Владимир Ященко как раз готовился к своей попытке на высоте 2 м 34 см. Яркий свет выхватывал в вечернем тбилисском небе планку, поднятую на отметку нового мирового рекорда. Быть или не быть? Быть, товарищ Гамлет!

Пройдут годы, и нечто подобное случится со мной в Токио, только в японской столице я стал свидетелем другого мирового достижения, до сих пор непревзойденного, опять же в прыжках, но в длину. Не помню, по какой причине, кажется, после приема в нашем посольстве, я тоже запаздывал, да еще, черт возьми, ошибся со стадионом. От конечной станции метро валом валил народ; не сомневаясь, что ему нужно туда же, куда и мне, я смешался с толпой, не чувствуя подвоха. А понял лишь тогда, когда разглядел у центрального входа огромную афишу матча по бейсболу. Эти семьдесят тысяч японских фанатов торопились на него, а не на легкую атлетику, она была совершенно на другой арене, благо по соседству. Но все равно приличный крюк.

И все-таки фортуна обернулась ко мне лицом – успел! Майк Пауэлл на моих глазах прыгнул на 8 метра 95 сантиметров! Боб Бимон побит. Фантастика! Случится ли в моей жизни прыжок за 9 метров, не знаю, однако счастлив уже тем, чему был свидетелем тогда, в конце августа девяноста первого года. Кстати, это была целая эпопея, как я попал в Токио. Про 19-е августа и путч не забыли? Чудом проскочил с получением визы буквально накануне его; многие коллеги, кто задержался с подачей документов, так и не увидели нужный штампик в паспорте.

К этому счастью – на сладкое, что ли, – приравняю другое: журналистская судьба одарила меня возможностью быть в какой-то мере причастным к прыжкам из стратосферы, их доверили совершить только женщинам накануне 60-летия Октября. Разве можно забыть этот жаркий спор, кому ночью сигануть первой почти с 15-километровой высоты, да еще раскрыть парашют не раньше, чем за 500 метров до земли. Когда на рассвете поисковая группа, в которую после настойчивых просьб включили и меня, обнаружила Нину Пронюшкину, то обомлела, увидев такую картину: как ни в чем не бывало отважная тулячка наводила марафет, тщательно причесывалась, припудривалась и красила губы. Ведь наверняка фотографировать будут… Знаете, где это случилось? В Париже. Только не в небе над французской столицей, а близ крохотной железнодорожной станции с таким громким названием в Одесской области.

Евпатория – Москва

Улица родная, Маросейская улица моя

Чтобы лучше прочувствовать день сегодняшний, не грех иногда оглянуться назад. Как оно в том же спорте было, скажем, полвека, а то и все шестьдесят с лишним лет назад.

Ты не поверишь! Отнюдь не дублирую название популярной телепередачи. Ты, молодой читатель, не поверишь, но в пятидесятых и шестидесятых годах в верхних строках самых популярных чемпионатов страны значилось первенство по водному поло. Как же его ждали! Это потом, значительно позже, ватерполо прочно переместилось под крышу «Олимпийского», собирая, к сожалению, крохи зрителей – и те в большинстве либо родственники, либо друзья игроков. А тогда… Заключительный тур с участием всех двенадцати команд планировался, как правило, на начало декабря.

Зима в ту пору точно соответствовала календарю. Крепкий мороз, ледяной ветер в лицо, бьющая в глаза сильная пурга. Идти от «Аэропорта» или «Динамо» тяжело, но людской поток упрямо тянется в скромный по вместимости бассейн ЦДКА, построенный по инициативе сына «отца всех народов и лучшего друга советских физкультурников» Василия Иосифовича Сталина. Народу набивалось под завязку. Но главное: на единицу небольшой площади фойе приходилось столько роскошных симпатичных барышень в шикарных модных одеяниях, сколько, наверное, сегодня не увидишь на разных там конкурсах «мисс или миссис чего-то». Сами матчи, несмотря на напряженность, их особо не волновали, а вот участники… Не зря считается, что у ватерполистов самые привлекательные фигуры (с ними могут поспорить разве что борцы-классики в легких и средних весах). Эти высокие, статные, мускулистые потенциальные женихи и были объектом повышенного внимания. Особенно много потенциальных невест крутилось вокруг игроков нескольких динамовских клубов, а также МГУ и столичных военных моряков. И, надо сказать, свадеб, в большинстве своем счастливых, было сыграно немало.