Джордж и коробки - Роберт Шекли

— Мисс Уэст! Как вы здесь оказались?

— Так же, как и ты, глупенький мой. Меня призвали на службу. Но к чему все эти сентиментальные вопросы? Нормальные люди действуют, а не болтают языком. Вопросы с «как» и «почему» — это дурная привычка, от которой тебе пора избавляться, малыш.

Капитан Ролло засмеялся:

— Она восхитительна, правда? Нам просто повезло, что мы взяли ее на борт в Японии.

— А что вы делали в Японии, мисс Уэст? — спросил Джордж.

— Ты когда-нибудь слышал о Шанхайской Лилии? — ответила она вопросом на вопрос.

— Не думаю, что нам надо касаться этой темы прямо сейчас, — сказал капитан.

— Ах, ты так не думаешь? — сердито вскричала мисс Уэст. — А кто ты такой, черт тебя подери?

— Я капитан «Слюнявчика», — ответил Ролло.

— И это с именем Ролло? Не смеши меня, дорогуша!

— Дорогие друзья, — вмешался Джордж, — я смотрю, тут недалеко и до потасовки. Может быть, мы лучше попьем чайку?

Его уловка была исполнена самых лучших побуждений, и все присутствовавшие восприняли ее с должным пониманием, в том числе и экипаж авианосца «Слюнявчик», образовавший вдоль бортов две длинные шеренги. Суровые лица лучились загаром южных широт: длинные косы по такому случаю были смазаны дегтем (а надо сказать, что парики в этом женском коллективе не носили из принципа).

Джордж не поленился рассмотреть океан. Как он и подозревал, тот показался картонным. Кто-то раскрасил его в цвета моря небрежными и неровными мазками. Так вот, значит, что они пытались всучить ему под шумок! Он потянулся рукой к тревожному звонку, но маленькая кнопка видоизменилась в клапан давления, а затем в какую-то трубку из мягкого металла. Джордж так и не узнал, во что же наконец превратилась эта штука, потому что капитан Ролло прихлопнул ее рукой, прежде чем она окончательно сформировалась.

— Зачем поднимать лишний шум? — сказал капитан. — Мы прекрасно можем разобраться между собой. Мисс Уэст, могу я узнать, в конце концов, что вы сделали с Джулией?

— Забудь о ней, — ответила Мэй. — Ее сбросили в прикуп на одной из предыдущих встреч. Неужели ты забыл, мой храбрый моряк?

— Вот так всегда! Не посоветуются со мной, натворят глупостей, а потом кричат, что у них не пошел сюжет. Как будто у меня нет других проблем! Я вам еще не говорил о своей подагре? И о своих язвах тоже? И о шпагах? Неужели я не рассказывал вам о ручных обезьянах и о том, как странно они выражают свою благодарность? Тогда, может быть, мне лучше объяснить вам главную линию нашей политики и тот неверный поворот, который мы сделали в Пиренеях?

Внезапно раздался приглушенный выстрел, и моментом позже в нос «Слюнявчика» вонзилось пушечное ядро.

— Круто! — похвалил капитан. — Стоило нам взяться за дело, как кто-то уже пошел в атаку. Вы только посмотрите на моих парней у нок-реи! До них уже дошло!

Четверка парней, известных как доходяги Ролло, ловко забрались на снасти и побежали вверх по веревкам, канатам и фалам, по шкотам, шнуркам и лентам печатной машинки, по голубиным перьям, тополиному пуху и прочей ерунде, которая порой почти не касалась рангоутов корабля. Шкоты еще не высохли после дождя, и поэтому парни какое-то время бездельничали у смотровой корзины. Для забавы они принялись окликать друг друга фальцетом, а затем их голоса перешли на пронзительный писк и достигли верхней точки. Но четверка дозорных не пожелала останавливаться на этом. Они продолжали карабкаться вверх, поднимаясь в воздух по невидимым вантам, пока наконец не исчезли в ближайшей куче кучевых облаков.

— Не слишком ли высоко для простых дозорных? — язвительно поинтересовался Джордж. — Может быть, они спустятся теперь к народу и расскажут нам, что к чему?

— Полагаю, вы хотите узнать, есть ли у нас какой-нибудь шанс на спасение? — спросил капитан.

Джордж пока об этом не Думал, но всему наступает свой черед; и он не желал упускать такую возможность — возможность узнать что-нибудь похожее на то, о чем говорил капитан. Вот почему он вытащил из портсигара сигарету, отхлебнул крепкий, но мягкий напиток из квадратной темной бутылки, которой довелось стать простодушным автором многих из его бед, а также бед его верного друга, словесного мешка, и, прочистив горло, хрипло сказал:

— Вам лучше найти для всего этого какое-то разумное объяснение.

— Мне нравится ваша глупость, Джордж, — с веселым смехом призналась мисс Уэст.

— Упрям, как всегда, — фыркнул ей в ответ капитан.

— Думаю, мы могли бы перекинуться в картишки, — предложила их дама.

— У нас не хватает людей для партии, — ответил Джордж, еще не решив, нравится ли ему такое предложение.

Но, как обычно, он сказал не те слова, и в мгновение ока, в краткий миг между одним процентом вдоха и следующим, на юте появилась шумная компания людей из разных стран и далеких времен: между ними даже затесался мужичок, подозрительно похожий на Сократа, хотя и остальные выглядели такими историческими знаменитостями, как, например, Иван Грозный, Бела Лугоси,[2] Зазу Питц — и вплоть до того момента, когда у вас уже опускались руки, поскольку они понятия не имели о чувстве меры.

— Ты хочешь сказать, что они удрали? — гневно спросил генерал Цефалио Вегас у своего помощника, симпатичного, но безответственного дона Хорхе де лас Агвиларс де Оро де Сан Висенте и Сан Хуан, известного среди друзей как Джордж, и это американское упрощение применялось лишь потому, что Хорхе два года обучался в Принстоне, в институте Продвинутых исследований, где он специализировался по темам, связанным с жестокостью интеллекта великого древнего ацтекского мыслителя Хулио Сифуэнтеса — древнего вождя, свергнутого в свои последние дни волной революционного мятежа и тем самым низринутого на ту свалку исторических отбросов, которая находится чуть дальше Метаморов.

— Я хочу сказать, Твое Превосходительство, что им удалось убежать.

Такое обращение Хорхе или Джорджа объяснялось тем, что Цефалио был ему давним другом — с тех самых дней, когда они мальчишками бегали по Санта-Флоре де лас Зверес; в те годы, когда посвящение в общество коробок казалось им высшей целью жизни. Ах, молодость, молодость! Тем не менее он знал, что его длительное знакомство с Цефалио не имело теперь былой цены и особенно в данный момент, когда на карту было поставлено почти все — ранчо, белокурая женщина с севера, маленькое английское судно, стоявшее на якоре в гавани, и, наконец, массивное строение Бастилии, перенесенное за большие деньги из самого Парижа, — вот что сейчас решало ход событий.

— Здесь нет ничьей вины, — добавил Джордж. — Думаю, ты понимаешь, что стечение обстоятельств, которые послужили причиной их бегства, возможно и вероятно, никогда не стекалось прежде и, по-видимому, никогда не стечется вновь.