Кольцо Пророка - Артем Рудницкий

согласилась, что так лучше. Подарила отцу на прощание серебряное кольцо с гравировкой: «Прошу у Аллаха, чтобы ты всегда был на истинном пути, и чтобы Аллах даровал тебе полное спокойствие».

В Москву Аббас так не прилетел. В Дубае его ждал билет в Доху, а оттуда ‒ в Сану. В Йемене следы затерялись…

Через пару дней ко мне забежал мальчишка-продавец из соседней лавки, сунул скомканный листок бумаги, вырванный из блокнота. Вот какой там был текст: «Простите за обман. Аббас был моим другом, мы вместе служили в армии, в Афганистане встретились случайно. Он был человеком мирным, никому не желал зла, ни на кого не поднимал руку. Но погиб во время бомбежки. Его документы меня выручили, иначе бы здесь не отпустили, сдали бы американцам. Вот и все. Больше не увидимся».

Через пару месяцев произошло очередное покушение на президента, на этот раз удачное. Заряд заложили в коллектор, прямо под шоссе, не доезжая Джинджи Чичи. На этот раз террористы обошлись без радиосвязи: смертник спрятался в канализационном колодце и держал руку «на кнопке». На поверхность вывели устройство оптического наблюдения, позволявшее фиксировать приближение президентской кавалькады. Взрывчатки в коллектор напихали столько, что всю дорогу разворотило.

Нам удалось раздобыть копию акта об осмотре места происшествия. Там нашли оторванную руку. На одном из пальцев оказалось серебряное кольцо с изречением Пророка. Тем самым…

Мне не давало покоя, как могла ошибиться Гюзель, дочь настоящего Аббаса. А потом дошло: никакой ошибки не было.

Я еще раз навестил ее. Предупреждать не стал, просто подъехал к факультету, дождался, когда закончится лекция. Гюзель не удивилась, видно, ждала. Отошли мы в сторону, и я очень вежливо задал этот вопрос: «Как ты могла ошибиться, милая?».

Она потупилась, собираясь с мыслями, потом расхрабрилась, подняла голову и призналась: «Я сразу поняла, что это не отец. Поняла и то, что отца нет в живых. Я давно свыклась с этой мыслью, столько лет никаких вестей… Хотела обо всем сказать, но… посмотрела ему в лицо, увидела надежду, страдание. Не смогла себя заставить. У меня ведь никого не осталось. Матери я не интересна и не нужна, сестер и братьев нет. А он… Такой же, как отец. Псих ненормальный. Что поделаешь… тут она запнулась, и я решила, пусть хоть такой будет, раз захотел назвать меня дочерью». Про кольцо она ничего не знала, и я ей ничего не сказал.

Часть вторая

1. Эмоциональный контроль

Однажды я разговорился с моим другом Сергеем Ремезовым. Он не отличался словоохотливостью, профессия научила его не распускать язык. Но случай был особый ‒ он выходил в отставку, мне доверял, к тому же обстановка настраивала на откровенность. Мы забрались в горы, далеко на севере, в Хунзе – это бывшее княжество у самой китайской границы. Таким путешествием Ремезов решил побаловать себя перед отъездом. Знал, что уже сюда не вернется. Мы развалились в удобных плетеных креслах на открытой террасе отеля «Дарбар», любовались окружавшими нас вершинами-восьмитысячниками и, конечно, выпивали. Никакой наружки, соглядатаев, все они остались в Исламабаде. В общем, следить за нами было некому, мы расслабились и с наслаждением вдыхали разреженный бодрящий воздух, казавшийся нам воздухом свободы.

Я был намного моложе Ремезова, только набирался опыта и, наверное, поэтому восторженно ляпнул:

Какая все-таки у вас благородная профессия.

По ироничному выражению лица собеседника я понял, что сморозил глупость. Он отхлебнул виски, потянулся и запрокинул голову, словно изучал неправдоподобно синее небо, в которое упирались горные пики.

Благородная. Да только…

Да только?.. повторил я, почувствовав, что услышу что-то интересное.

Разведка занимается получением информации, как журналистика или дипломатия, ‒ нравоучительно заметил Ремезов. ‒ Но, в отличие от последних, она априори предполагает нарушение законов страны пребывания, пренебрежение интересами личности. Обман, хитрость, насилие – нормальные рабочие инструменты. При вербовке нельзя думать о том, что ты ставишь под угрозу жизнь своего подопечного, благополучие его семьи. Выжать из него все, что требуется, а дальше – трава не расти. Необходим эмоциональный контроль. Стоит разок отпустить вожжи…

Он нацепил на вилку кусок форели ‒ она водилась в тамошних реках, только местные кулинары всегда ее пережаривали ‒ проглотил и снова приложился к стакану.

Трудно вам, заметил я с почтением.

Ремезов покрутил головой, помассировал себе шею.

Остеохондроз. Возраст – ничего не поделаешь. Помолчал с минуту, и согласился: Трудно, конечно.

Глаза его подернулись дымкой воспоминаний, и он поделился со мной этой историей. Случилась она давно, во времена, когда интернет только появился, флэшки ю-эс-би не изобрели, всю информацию записывали на гибкие дискеты или флоппи-диски. А не считая этого, жизнь в Пакистане текла самая обычная.

Политика в Центральной и Южной Азии во многом определялась нефтяными и газовыми интересами. Европа, Америка, Россия, Япония, а позже Аргентина и Австралия схлестнулись в борьбе за право эксплуатировать месторождения углеводородов, тянуть трубы к терминалам на Аравийском море. Российской компании «Нефтегаз» удалось выиграть тендер на поставки газа из Южного Ирана: предполагалось, что газопровод пройдет через белуджскую глубинку.

Все бы ничего, если бы не безобразие, которое учинил Гафур Осман Хайдери, вождь племени, обитавшего в межгорной котловине Ванну (округ Лоралай). С одной стороны, ее обрамляли горы Макран, с другой – Драганское плато, здесь пролегал идеальный маршрут для трубопровода.

Нужно сказать, что в Белуджистане племена до сих пор пользуются практически полной автономией, и властям с ними непросто сладить. Так вот, с Османом подписали договор, разрешавший строительство на его территории ‒ за крупную сумму, которая переводилась на его счет в венском банке, а также за весьма соблазнительные роялти. Однако вождь посчитал, что следовать понятиям чести попросту глупо. И когда австралийская «Брокенхилл-пропрайетори», вознамерившись монополизировать всю нефтегазовую разведку и добычу на территории Пакистана, предложила ему в полтора раза больше, он долго не раздумывал.

В «Нефтегазе» решили, что соревноваться с богатыми австралийцами бессмысленно. Вместо этого обратились к спецслужбам, что представлялось патриотичным и менее расточительным. Газовики не прогадали – буквально за месяц была собрана информация, проливавшая свет на некоторые стороны деятельности вождя племени.

В ходе последней избирательной кампании, невзирая на публичные заверения в верности военному режиму, Осман тайком ездил в Саудовскую Аравию, где вел переговоры о политическом союзе с опальным премьер-министром Пакистана. А также контролировал контрабандную торговлю на одном из участков иранской границы и не раз предоставлял убежище отрядам одной радикальной группировки, которая враждовала с федеральным центром и боролась за независимость своей провинции всеми средствами – включая