Тайландский детектив - Ирина Баздырева

В голове шумело, мир кружился и плясал перед глазами. Позади, слышались нагоняющие ее шаги и, Катя приложила все, оставшиеся у нее, силы, чтобы оторваться от преследования. Было важно первой добежать до шоссе: вдруг повезет и она успеет остановить проезжающую машину, хотя их, за все это время, на дороге не появилось ни одной.

Поравнявшейся с ней Вонг, не сдерживая инерции своего бега, схватил ее за руку, потащив за собой через шоссе, по другую сторону которого, на обочине, под низким деревом, с широкой, густой кроной стоял «Крайслер». Пригнув Катину голову, он втолкнул ее на сидение и захлопнул дверцу.

Кате было так дурно, что она не находила себе места. Вонг, устроившись рядом, рванул с полуоборота заведшуюся машину, на полной скорости выехав на шоссе. Тяжело дыша, Катя склонила голову, между колен, чтобы хоть как-то преодолеть дурноту. Но они неслись по объездной дороге, не снижая скорости и, не тормозя на поворотах, и Катю стошнило. Судорожно сжимая ручку дверцы, она прижалась влажным, от холодного пота, лбом к переборному щитку, безучастно слушая мелодию своего мобильника.

Он звучал как зов из далекого прошлого, безопасного, благополучного и теперь чужого ей мира. Мобильник лежал в ее поясной сумочке и хотя Вонг выглядел невозмутимым, она-то знала, что он не даст ей достать его, и все равно потянула молнию сумочки, достала телефон, который Вонг тут же выхватил из ее трясущейся руки.

Катя в ярости, накинулась на тайца, ненавидя его всей душой. Она хочет туда, обратно, в свою прежнюю жизнь. Это Вонг во всем виноват. Почему, как только он появляется, все рушиться. Она ненавидела его до зубовного скрежета. Злобной фурией, она пыталась вцепиться ему в волосы, расцарапать лицо, изодрать кожу, добраться до глаз. Отпихнув ее, Вонг остановил машину и, когда она вновь в молчаливом бешенстве набросилась не него, перехватил ее руки и, хлесткой пощечиной утихомирил. После тронулись дальше.

Катя горько рыдала, всхлипывая, икая, размазывая по щекам слезы. Он снова разбил ей поджившую было губу, которая мгновенно вспухла и кровоточила. В машине пахло рвотой и Вонг опустил стекло. Они выехали на оживленную улицу, освещенную витринами, фонарями и яркими щитами реклам. Мимо спешили, беззаботно прогуливались, смеялись, разговаривали люди.

Для Кати все закончилось с тех пор, как она увидела Вонга склонившегося над мертвым Ку. Она не понимала и не хотела понимать, почему Вонг медлит с ее убийством, но в то, что это непременно случится, она была уверена, ведь она видела, видела собственными глазами, как он убил полицейского и это он убил Ку. Теперь она опасный свидетель, и если он ее до сих пор не уничтожил, значит что-то хочет узнать от нее, а это означало новый жестокий допрос. Все эти мысли пронеслись в ее голове, пока она пыталась сдержать судорожное икание и всхлипы.

Вонг протянул ей знакомую фляжку. Уверенная, что там разбавленный спирт, Катя, отвернув колпачок, жадно хлебнула коньяк, который не переносила и терпеть не могла. Коньяк обжог горло, перехватил дыхание и, она, задыхаясь, закашлялась. Снова полились слезы. Вонг с силой хлопнул ее меж лопаток, едва не отбив легкие и отобрал фляжку. Она вытерла подбородок и шею. Топик на груди стал мокрым от коньяка, большую половину которого она пролила на себя. Но теперь ей стало как-то все равно. Уличные огни расплывались перед глазами, словно смазанные. Окружающее потеряло свои очертание. Мягкий ход машины убаюкивал, и хотелось вот так ехать и ехать, и чтобы все оставили ее в покое. Она, укаченная ровным ходом машины, едва не уснула, но ее слишком быстро привели в себя.

— Просыпайтесь, — тряхнули Катю за плечо.

Кое-как она разлепила глаза. Крейслер стояла в темном узком переулке, притершись бампером к мусорному баку. Дверца с ее стороны распахнулась и вонь помойки смешалась с не менее, тошнотворным запахом из машины. Движением головы Вонг велел ей выходить. Вот, значит, где ее убьют. Но какое бы острое отвращение не испытывала к себе сейчас Катя, она не желала умирать в этом темном вонючем переулке. Вонг схватил ее за руку и вытащил из машины, захлопнул дверцу, и лишь тогда отпустил. Отбежав от него, она прижалась к сырой склизкой стене, зажмурившись и втянув голову в плечи, приготовилась принять в себя пулю.

Быть может, когда-нибудь на этой помойке, между брошенной машиной и мусорным баком найдут ее тело, обглоданное крысами. Опознают ли ее тогда или полиции будет не до того и они просто закопают ее в яме с такими же безымянными телами. А может Вонг возьмет на себя труд и дотащит ее тело до реки… Бедная мамочка… Но выстрела так и не последовало. Вместо этого ее окликнули:

— Поторопитесь.

Открыв глаза, Катя увидела, что Вонг уходит вглубь переулка. Теперь она понимала еще меньше. Вонг не собирается от нее избавляться? Но он не убил ее и теперь уже наверное не убьет… Катя подумала, подумала и поспешила догнать тайца.

Вонг шарил рукой по кирпичной кладке глухой стены пока в ней, неожиданно, не открылся проем низкой двери, в который он и шагнул. Разумеется Катя не отставала от него, а чтобы не заблудиться в кромешной темноте, она ухватилась за его джемпер, пробираясь за ним на ощупь. Судя по сырости, затхлому запаху земли, стойкому рыбьему духу и по тому, что миновали ряды бочек, корзин и ящиков, они попали на продуктовый склад. Катя опять испугалась. Неужели она, как овца, сама, покорно, поплелась за своим палачом, вместо того, чтобы воспользоваться предоставившейся возможностью и удрать? Но теперь она почему-то знала, что Вонг не убьет ее.

Уверенно двигаясь в темноте, таец остановился и, снова пошарив по стене, открыл в ней дверь. Электрический свет резанул глаза. Катя зажмурилась, но продолжала двигаться за Вонгом, не отпуская его джемпера и когда, немного попривыкнув, открыла глаза, то увидела себя в довольно сомнительной пивнушке. Показавшееся сначала таким ярким освещение, оказалось рассеянным, кое-как пробивавшимся через толщу густого табачного дыма, что сплошной завесою висел под потолком, светом тусклых электрических лампочек. К духоте примешивался застоявшийся сивушный запах пива, табака и какой-то кислятины. Вокруг говорили, визгливо смеялись, играли в карты, ругались. Оглядываясь, Катя с опаской двигалась за Вонгом, прячась за его спиной.

Взглянув на стены, сплошь разрисованные граффити, она старалась больше не смотреть на них: уж больно они были непристойного содержания. Вонг остановился у стойки и тут же в них, с улюлюканьем и свистом, запустили пустой бутылкой. Пролетев мимо Катиного уха, она со звоном разбилась о стену, осыпавшись на пол осколками. Довольно колоритный тип, возвышавшийся за стойкой, ударил по ней кулаком и рявкнул в зал. Вонг повернулся к Кате, шарахнувшейся к немуи сказал:

— Присядьте.

Нехотя, отпустив его джемпер, она послушно опустилась на один из высоких табуретов, стоящих вдоль стойки, спиной ощущая агрессивность пивнушки, так, как-будто за ней распростерлась бездна, а сама она балансирует на ее краю, вот-вот готовая сорваться в нее. Она невольно напряглась, ожидая новой брошенной бутылки, но ничего не происходило и, Катя позволила себе немного расслабиться.

Тип за стойкой оказался хозяином пивнушки и, судя по всему, пользовался непререкаемым авторитетом у посетителей своего заведения. Он просто поражал своими габаритами и был не просто толстым, а жирным. Его огромное пузо погребло под собой тонкий ремешок, поддерживающий джинсы. Сначала Катя подумала, что его телеса обтягивает пестрая линялая футболка, но присмотревшись, поняла, что каждый миллиметр его, колыхающегося торса, украшена татуировкой. Особенно густо она была нанесена на плечах и грудь.

Зло и настороженно смотрели его крохотные глазки, поблескивающие меж тяжелых век и пухлых щек. Слушая Вонга, он жевал зубочистку, торчащую из влажных, по-женски маленьких, губ. Шеи этот человек не имел. Тройной подбородок лежал на темной татуированной груди словно белое жабо, а короткая щетка жестких волос, придавала его голове образ гигантской груши. За его спиной высились полки сплошь уставленные разномастными бутылками со спиртным. Он яростно жевал зубочистку, наморщив узкий лоб.

Катя посмотрела на своего похитителя — ни волнения, ни сомнения, только скупые слова, да жестко сжатые губы, выдававшие напряжение. Попробуй ему откажи. На черных перепачканных джинсах Вонга подсыхала грязь, а к темному джемперу прицепились какие-то колючки. Как же тогда выглядит она сама? Катя осторожно потрогала языком распухшую губу, оглядела свои исцарапанные ноги и поймала на себе, оценивающий взгляд толстяка, задумчиво пожевывающего свою зубочистку. Раньше такое откровенное разглядывание, смутило бы ее, но не теперь и она с вызовом встретила его взгляд, пока он, усмехнувшись, не отвел его.

К барной стойке с нарочитой медлительностью, копируя походку манекенщиц, приблизилась ярко накрашенная девица, чье тщедушное тельце прикрывали две тряпочки. Одна из них — из крашенной кожи — считалась юбочкой. Другая прикрывала отсутствующую грудь и, по-видимому, все время сползала вниз, потому что девица, то и дело, поддергивала ее вверх. Усевшись напротив Кати, так, что Вонг оказался стоящим между ними, это тщедушное создание с издевательской улыбкой разглядывало ее, то и дело, откидывая за спину блестящие длинные волосы, единственное, что было в ней привлекательного.