Империя ангелов - Бернард Вербер

Внезапно мы, не чувствующие больше ни холода, ни жары, ощущаем ледяное дуновение.

— Неприкаянные души! — с беспокойством говорит Рауль.

Действительно, перед нами возникает с десяток фантомов. Они похожи на нас, только вместо того, чтобы сиять, они поглощают свет.

Рауль, который в Раю старше меня, объясняет, что эти эктоплазмы — самоубийцы, ушедшие до срока, или убитые, души которых так мучаются, что предпочитают остаться здесь и решить проблемы своего прошлого, вместо того чтобы вознестись на небо и очиститься в другой жизни.

— Это люди, которые даже после смерти отказываются отдать концы?

— Или не могут. Некоторые реваншисты, жаждущие мести, хотят оставаться призраками, чтобы преследовать своих мучителей.

— А нам они могут причинить вред?

— Нам не могут. А Пападопулосу могут.

Я протестую:

— Но мы же ангелы, а они просто неприкаянные души.

— Они остались ближе к людям, чем мы.

Рауль опасается, что именно мы навели их на след греческого монаха. Неприкаянные души постоянно ищут тело для преследования, а мы, высадившись на Земле, указали им медиума.

Призраки постоянно прибывают. Их уже больше тридцати. Они выглядят так же, как в момент своей смерти. Перед нами воины древних инков с ранами от аркебузов конкистадоров. Мы как будто видим роман Лавкрафта! Тот, кто, судя по всему, является их начальником, еще более ужасен. У него нет головы. Я придвигаюсь к Раулю и спрашиваю:

— Как можно их победить?

57. Венера. 7 лет

Зеркало. С новым носом я нахожу себя еще красивее. Я хожу в школу для детей звезд, в которой обучение строится по методу доктора Хаткинса. Нам разрешают делать, что угодно и когда угодно, чтобы не подавлять наши желания. Чаще всего я рисую маленького человечка — заключенного.

— Кто это? — спрашивает учительница. — Твой папа? Твоя мама?

— Нет. Это Другой.

— Кто другой? Прекрасный принц?

Я уточняю:

— Нет, это Другой, он мне иногда снится.

— Ну хорошо, у этого Другого есть имя, это прекрасный принц, — сообщает мне учительница. — Я тоже его искала, а потом нашла, когда встретила своего мужа.

Ничто так меня не раздражает, как эти взрослые, которые не слушают детей и воображают, что все знают. Я кричу:

— Нет, Другой это никакой не прекрасный принц! Это узник. Он в заточении и хочет выйти. Только я могу ему помочь, но для этого я должна вспомнить.

— Что вспомнить?

Я не могу терять время. Я отворачиваюсь.

На прошлой неделе меня пригласили на фотосеанс в один журнал. Благодаря маме, которая меня рекламирует везде, куда ходит по своим делам. Я позировала два или три часа, сидя на табурете с букетом цветов. По-моему, это было для календаря. Мама была в соседней комнате и играла в эту игру, когда нужно называть все большие и большие числа и заканчивать словом «доллар».

Мама сказала, что я становлюсь кем-то очень важным. Она сказала, что я новая Ширли Темпл. Не знаю, кто эта девушка. Наверняка одна из этих стареющих актрис, которых всегда упоминает мать. Во всяком случае, мне они все, кроме Элизабет Тейлор, кажутся страшными.

58. Жак. 7 лет

Уже несколько недель, как в школе появилась новенькая. Когда появляются новички, я всегда хочу помочь им.

Эта новенькая не совсем обычная. Она старше нас. Ей восемь лет. Наверняка она оставалась на второй год, хотя на тупицу и не похожа. Она живет в цирке. Она все время переезжает с места на место, и поэтому ей сложно следовать за программой.

Девочку зовут Мартин. Она благодарна за мое отношение, слушает мои советы и спрашивает, умею ли я играть в шахматы. Я говорю нет, и она достает из ранца маленькую шахматную доску, чтобы научить меня. Мне нравится в шахматах то, что доска похожа на театр, в котором фигуры танцуют и борются. Она учит, что у каждой фигуры есть свой мини-код поведения в жизни. Одни продвигаются маленькими шагами: это пешки. Другие далеко перескакивают, как бешеные. А третьи могут перепрыгивать через остальные фигуры, это кони.

У Мартин способности к шахматам. В своем возрасте она уже играет на соревнованиях с несколькими взрослыми одновременно.

— Это просто. Взрослые не ожидают, что маленькая девочка будет на них нападать, и я жму изо всех сил. Тогда они переходят в оборону. Когда они защищаются, то становятся предсказуемыми и опаздывают на один ход.

Мартин утверждает, что для победы нужно следовать трем принципам. В начале партии как можно скорее вывести свои фигуры из-за линии обороны, чтобы они могли вступить в действие. Затем занять центр. Наконец, стараться вначале укрепить свои сильные стороны, а потом уже улучшать слабые.

Шахматы становятся страстью. Мы с Мартин играем на время, когда нужно думать не на один, а на шесть ходов вперед, которые логически следуют друг за другом.

Мартин говорит, что я хорошо атакую, но не очень хорошо защищаюсь. Тогда я прошу ее научить меня лучше защищаться.

— Нет, вспомни. Лучше укреплять свои сильные стороны, чем исправлять слабые. Я буду учить тебя еще лучше атаковать, и тогда тебе не придется учиться защищаться.

Так она и делает. Я думаю все быстрее. Когда я играю, мне кажется, что пространство и время ограничиваются этой доской, на которой завязывается драма. С каждым ходом мне кажется, что в голове мечется мышь, исследующая все возможные ходы в лабиринте, чтобы скорее найти правильный.

Мартин рассказала случай, описанный Эдгаром По в «Шахматисте из Малзеля». Это история про машину, которая обыгрывает всех людей в шахматы. В конце концов выясняется, что на самом деле в ней сидит карлик. Какая отличная находка! У меня даже мурашки от удовольствия! К тому же, кажется, это настоящая история.

Мартин, Эдгар Алан По и шахматы придают новый смысл жизни. Теперь я ввожу много напряженного ожидания в свои рассказы, большинство из которых связаны с шахматами. Часто их персонажи попадают в игру, правил которой не знают, потому что ею управляют невидимые законы, которых они даже не в состоянии себе представить.

Я предлагаю Мартин прочитать мой последний рассказ. Она соглашается. Неужели я наконец нашел читателя? Я шепчу ей на ухо историю про двух лейкоцитов, ищущих в человеческом теле микроба. Когда они его ловят, то понимают, что его единственным желанием было присоединиться к обществу клеток человеческого тела. В конце концов микроба принимают в тело, но только туда, где он может быть полезен.

— То есть?

— В пищеварительную систему, чтобы он помогал переваривать пищу.

Она смеется:

— Остроумно. Как это тебе пришло в голову?

— Я посмотрел передачу про микробов по телевизору.

— Нет, я спрашиваю, как у тебя появилось желание найти лучший мир, ведь твой микроб на самом деле ищет идеальное общество.

— Мне кажется, что наш организм уже идеальное общество. Там внутри нет соревнований, нет начальников, там все разные и в то же время дополняют друг друга, и все действуют в общих интересах.

Мартин говорит, что мой рассказ очень хороший. Она целует меня в щеку, я хочу тоже поцеловать ее, но она меня отталкивает.

— Когда напишешь еще рассказы. Я хочу, чтобы ты их мне почитал, — выдыхает она.

59. Игорь. 7 лет

Сегодня вечером за мной должны прийти мои новые родители. Я надел черный синтетический костюм, который нам выдали по случаю праздника. Начистил ботинки топленым салом. Собрал чемодан. Я ни с кем не говорю. Днем я не ем. Я боюсь поставить пятно на костюм. В библиотеке я пролистал книгу о правилах хорошего тона. Теперь я знаю, что вилку кладут слева от тарелки, а нож справа. Я знаю, что к мясу подают белое вино, а к рыбе красное. Или наоборот. Я знаю, что нужно давать свою визитную карточку другим богатым, которых встречаешь, чтобы иметь потом возможность встретиться с ними, не сталкиваясь с бедными.

Я также изучил награды. Медали моего будущего папы говорят о том, что он не только принадлежит к элите военно-воздушных сил, но и что он сбивал вражеские самолеты. ВВС… Я уже чувствую, что готов презирать пехоту, артиллерию и флот. Да здравствует авиация! Летишь над врагами и убиваешь их издалека, не видя и не касаясь. Да здравствует армия! Да здравствует война! Смерть врагам! Смерть Западу!

Когда я официально стану «сыном полковника», я буду знать все передвижения наших войск, я узнаю обо всех секретных операциях, о которых в прессе ни слова. Я уверен, что от нас скрывают все действительно интересное: бойни, внезапные нападения и все такое. Три В из нашей комнаты мне осточертели. Скорей бы стать богатым, бедные начинают действовать мне на нервы.

Полдень, час дня, пять вечера. Я говорю «до свидания» охранникам, усаживаюсь и жду девятнадцати часов в своем красивом праздничном костюме, который немного потрескивает по швам. Ваня проходит мимо, смотрит злобно и бросает: