Князь мертвецов (СИ) - Волынская Илона

- Мы запомним вас таким, Митя! - торжественно пообещала одна из бандиток: Капочка или Липочка - неизвестно, он так и не научился их различать.

- Прежде чем вы превратитесь в размазанный по полу силуэт, - грустно подхватила вторая.

- Капа! Липа! Не дразните сестру! - пятнадцатилетняя Ариадна по-учительски строго поглядела на младших сестер. Строгость была во всем ее облике: собранные в тугой пучок каштановые волосы, на платье ни бантов, ни рюшей. Словно она уже сейчас стояла перед классом, а не только мечтала об этом.

- Мы не дразним, - взор у Капочки (или Липочки?) был чист и невинен, - мы пророчествуем!

- Предрекаем Митину грядущую погибель! - вытягивая руки вперед и закатывая глаза под лоб, взвыла Липочка (или Капочка?).

Митю передернуло: про погибель он и сам знал, и в пророчествах не нуждался.

- Я тоже вас дразнить не буду, когда вы конфет попросите! - оторвалась от Мити Алевтина. - Просто не дам - и все!

- Алевтина! Плохо быть жадной!

Мите надоело: воспитанием друг дружки сестрички Шабельские могут заняться и без него.

- Здравствуйте, Ада! - громко сказал он. - Алевтина... Капочка и Липочка... о, кстати, Ингвар! Вам передавали поклон. Некий гимназист Гирш.

- Захар? - проворчал Штольц, поднимая голову от гибкой трости, на которую тщательно, кольцо за кольцом, наматывал блестящую медную проволоку. Хмуро поглядел на сестер. Можно было подумать, что недоволен вторжением в свою вотчину, но Митя-то знал - Ингвар страдает, что здесь нет златокудрой Лидии. Митя же отсутствию старшей из сестер был откровенно рад. Лидия казалась девушкой с умом и хорошим вкусом - когда летом в имении отвергла Алешку Лаппо-Данилевского и приняла Митины ухаживания. И что же? Стоило вернуться в город - и Митя увидел ее снова с Алешкой под руку!

- Кажется, Захар, - согласился Митя. - Он с приятелем из вашего реального училища - неким Христо Тодоровым - изволили ссориться с Алексеем Лаппо-Данилевским.

- Митя кривится! - прокомментировала Липочка (или Капочка?)

- Митя злится! - подхватила ее сестричка.

- Ревнует? - близняшки переглянулись.

- Этот ваш Алешка - противный! Ревновать его еще, - неожиданно фыркнула Алевтина. - А Лидка наша - дура! - с явным удовольствием заключила она и по-хозяйски взяла Митю за руку.

- Аля! - снова протестующе вскричала Ада.

- Эммм ... Даа ... - Митя попытался высвободиться из цепкой хватки слегка липкой от сладостей ладошки.

- Да? Вы согласны, что Лидка - дура? - ехидным хором повторили близняшки.

- Да, и вот еще что, Ингвар! - торопливо выпалил Митя и покосился на бандиток торжествующе - не подловите! - Ваши приятели пригласили меня завтра на... как его... кружок! В квартире над лавочкой.

Наполовину обмотанная трость едва не вывалилась из рук Ингвара. Ада дернулась. Оба во все глаза уставились на Митю.

- Вас - на кружок? - недоверчиво повторила Ада.

- В этом есть что-то необычное? - рассеяно поинтересовался Митя - высвободить руку почти удалось, но Алевтина тут же ухватилась покрепче.

Ада и Ингвар переглянулись.

- Не ходите, - наконец проворчал Ингвар, снова принимаясь за трость. - Вам не понравится.

- Я люблю светские вечера.

- Вечер будет отнюдь не светским. - Ада оскорбленно поджала губы. – Там обсуждают серьезные вопросы, а не танцуют или играют в фанты!

- Неужели барышни даже не наряжаются? - вполне искренне удивился Митя.

Ада покраснела. Сперва горячечными пятнами вспыхнули щеки, потом лоб, закраснелся даже кончик носа! Глаза за стеклами пенсне стали несчастно-беспомощными, она стрельнула быстрым вороватым взглядом в сторону Ингвара.

Ингвар на нее не смотрел. Все смотрели на Аду - и Митя, и сестры: сочувственно, с интересом, чуть-чуть ехидно... Только Ингвар продолжал заниматься тростью и, кажется, даже тихонько насвистывал.

И тогда Ада решилась! Щеки у нее стали совершенно свекольными, но глаза под пенсне - беспощадными и одновременно обреченными, как у воина, идущего в последний, безнадежный бой.

- А вы... вы пойдете, Ингвар? Мы... мы могли бы...

Она хотела сказать: «Мы могли бы пойти вместе». Она хотела сказать: «Вы могли бы меня проводить». Зайти к Шабельским, попросить разрешения, чинно, под руку, проследовать по улице до этой самой лавочки и пусть это их… суаре (в квартире над лавкой, помилуй Предки!) не слишком презентабельно, но все же, все же... Учитывая, что это Ада и Ингвар.

- Не пойду. Надоела болтовня, - буркнул Ингвар, не поднимая головы и продолжая интересоваться полуобмотанной тростью больше, чем Адой.

Критически прищурившись, Митя поглядел в обтянутую привычной рабочей блузой тощую Ингварову спину. Ада, на Митин вкус, не эталон барышни, но право-слово, Ингвар и ее не заслуживает! Дундук германский.

- Там действительно довольно скучно, - наконец заговорила та, чей голос единственно Митя и хотел, наконец, услышать.

Мягко ступая, Митя подошел к застывшей рядом с паро-котом тоненькой девичьей

фигурке.

- Здравствуйте, Митя, - не оглядываясь, почти неслышно прошелестела она.

- Здравствуйте, Зинаида, - также неуверенно ответил он.

Они поссорились тогда, месяц назад: по-глупому, почти случайно. И Зинаида - сама, первая! - намекнула на примирение! И он бы пригласил ее на танец, и конечно, они бы поговорили. Но когда узнаешь, что, упокоив мертвое и убив живое, ты не оставил шансов на жизнь и себе, а первую кадриль танцуешь со своим возможным палачом... Как-то вышибает из памяти, что тебя ждет девушка. Тогда он просто ушел с бала, не попрощавшись. Это еще больше испортило отношения с отцом, а к Зинаиде он не подходил и сам – навряд ли девушка, первая сделавшая шаг к примирению после ссоры, простит, что ею пренебрегли. А объяснить он ничего не может!

- Я хотела поблагодарить, что вы забрали моего бедного котика с той дороги, - почти шепотом, так что приходилось прислушиваться, пробормотала она.

То, что сломанный паро-кот, попросту брошенный на дороге, когда они спасались от убийц, уцелел, было, конечно, чистейшим везением. Варяжский набег поспособствовал, что ни один предприимчивый крестьянин не уволок его на свое подворье: все предприимчивые сидели дома, готовясь отстреливаться. Ну а примчавшийся на следующий день Свенельд Карлович, старший брат Ингвара, помог вывезти сломанную машину Зинины на паро-телеге. Но сейчас Митя приосанился:

- Поверьте, это самое малое, что я мог сделать для вас!

- Верим, - раздался из угла конюшни почти детский, но очень уверенный и хорошо знакомый Мите голосок. - Сделать меньше и правда было бы затруднительно! Меньше — это уж и вовсе ничего!

Глава 12. Такой замечательный Митя

Митя повернулся - как поворачиваются под прицелом, когда бояться, что у того, кто стоит за спиной, дрогнет палец на курке.

На него этот... как его... морок! - не действовал, но сейчас она не морочила. Она тихонько сидела в уголке на старой бочке, словно сливаясь с остальными разноцветными сестричками и даже со старой конюшней. Обыкновенная юная барышня. Такая же обычная, как в деревне была обычной тощей деревенской девчонкой, каких сотни, а в городе так и вовсе обыкновенным уличным мальчишкой. Платье блеклой пастели с единственным воланом, ленточка мышиного цвета в волосах - новенькая, но все равно блеклая. Ножки-спичечки, ручки-веточки, остренькое личико с бледной кожей и спущенная на лоб прядь, за которой так удобно прятать глаза. Или отбросить ее, как занавес в театре, и уставиться в упор пристальным, жутковато-прозрачным взглядом.

.. Дарья Родионовна, - склонил голову Митя.

- Дмитрий Аркадьевич, - она коротко, почти по-военному кивнула, и это было удивительно уместно. Сразу понятно - сейчас будем воевать. Осталось понять - за что.

Дарья Родионовна Шабельская, она же Даринка, она же - наследственная ведьма семейства Шабельских, не заставила его мучиться сомнениями. Мрачно зыркнула ведьмовскими глазищами, но улыбнулась сладко-сладко, прямо не девочка - карамель! Слаще, чем та, что на пальцах у Алевтины осталась.