Великий диктатор (СИ) - Alex Berest

Глава 10

- Керсти, ну что? Мы будем ему письмо писать?

- Элла, а куда писать? В газете его адрес не дали же. Известно только, что он живёт в Улеаборгской губернии.

- Ха! А я выяснила село откуда он родом! Яали! Думаю, этого хватит.

- Ну ты и шпионка, Элла. Как это у тебя получается?

- Папа был на литературном кружке у Свонов…

- Подожди, подожди, подожди! - Керсти от нахлынувшего на неё озарения даже подскочила со стула. - Это тот кружок, где Анни Свон пела песню на стихи Матти Хухта?

- Ага, - широко улыбнулась конопатая и рыжеволосая одиннадцатилетняя девочка и показала свой розовый язык подружке.

- Эхх, - огорчилась её черноволосая и курносая подружка. - Отец поссорился со Свонами и теперь туда не ходит.

- Зато мой ходит, а мы ведь подружки! Давай лучше текст письма придумаем.

- А на каком языке писать будем? На шведском или на финском? И как бы у него фотографию попросить.

- Естественно, на финском. Он же стихи на финском пишет. А фотографию не будем просить. Вдруг он страшный и нам не понравится.

- Он ещё и на русском пишет. Отец говорил, что читал его стихотворения в петербургской газете. И, ты права, не надо фотографию. Вдруг он старый. А так, ответ напишет, нам все в лицее обзавидуются.

И две, не разлей вода подружки, Элла Муррик и Керсти Бергрот склонились над листом бумаги, придумывая письмо их новому литературному кумиру, Матти Хухта.

…..

«Чего мы хотим? Перегородки! Где мы их хотим? В режиме строительства!» — фраза из «Симс-4», которую любила последнее время вставлять где ни попадя моя супруга из прошлой жизни, полностью соответствовала тому, что произошло в наше отсутствие. Пока мы покоряли столицу, деды с нанятыми рабочими разделили комнаты мансарды. Так что теперь у меня снова отдельная комната.

При помощи старших братьев украсил свою комнату подаренной картой. Вначале на карту предъявляла претензии, как ни странно, матушка. Она хотела повесить её в гостиной, чтобы можно было хвастаться подарком от великого писателя. Но мне, неожиданно, пришёл на помощь отец.

- Эмма, а давай твои платья на гвоздик рядом с картой повесим, чтобы все могли ими любоваться!

- Матти! Ты что такое несёшь?

- Вот и не отжимай у сына его подарок. Ему подарили? - он неожиданно зло посмотрел на супругу. - Я не слышу ответа! Эмма! Эту карту кому подарили?

- Матти, - испуганно, но в то же время и раздраженно, прошипела мама.

- Вот пусть с ней и делает, что хочет.

- И правильно, - неожиданно поддержала отца бабушка Тейя, мама мамы. - Это картинка бумажная, а у вас, что кухня, что гостиная, всё вместе. Она гарью и жиром быстро покроется и испортится.

На том спор о моём подарке и затих. Эса сделал лёгкую рамку и приколотил её к новой стенке. Там же, по моей просьбе, он сделал несколько книжных полок. Хотя по семейным правилам все книги должны были храниться в библиотеке, а на руках могли быть только учебники или одна художественная, на почитать.

Благодаря этому разделению комнат я впервые за три года пребывания в этом теле увидел северное сияние. Может, что-то я видел и до этой ночи, но не предавал особого значения. Когда мансарда была единым помещением, то все окна были закрыты на внутренние ставни, для сохранения тепла. Теперь же я частенько забывал закрывать их, так как обогревался потусторонним и материально невозможным существом. А вечером перепил чая и, вставая в туалет, обратил внимание на яркое зелёное свечение в окне.

Стекло было грязноватое и видно было плохо, поэтому быстро одевшись и тихо, как мне казалось, проскользнул к входным дверям. Они, к моему удивлению, были не закрыты на засов, и я выскочил на улицу. И тут же упёрся с разбегу в кого-то в темноте.

- Что? Не спиться, сына? - узнал я голос отца. - Решил тоже на бег лисицы полюбоваться?

- Кого? - только и смог я выдавить из себя, прикидывая, что мне будет за ночное гулянье.

- Иди сюда, - отец, присев на верхнюю ступеньку лестницы, ухватил меня за руку и усадил себе на левое колено, запахнув вокруг моей тушки свой тулуп. - Ты же за этим пришел? - и он указал на небо.

Небо полыхало! Непередаваемой красоты зеленные всполохи пронзали красные, фиолетовые и даже синие вспышки. Вся эта красота была в непрерывном движении, как будто разноцветные волны накатывались на неровный, но невидимый участок берега.

- А почему лисицы, па? - вспомнил я вопрос отца только через несколько минут после любованием этим явлением.

- По старой и древней легенде это огненные лисицы (revontulet) охотятся, а с хвоста у них сыпятся разноцветные искры, отмечая их путь. Но в это верят только у нас, на севере. А южане и карелы верят в то, что это Вяйнямёйнен сражается с Тором, а тот осыпает его своими молниями. Знаешь, кто такой Тор?

- Да. Бог грома и молний. Сын Одина и Ёрд. И женат на Сиф.

- Ух ты. А откуда ты это узнал? У нас, вроде, нет в библиотеки ничего про это.

- Вот и мне интересно, - неожиданно раздался сзади нас голос деда, отчего мы с отцом одновременно подпрыгнули от неожиданности. Он на ступеньке, а я на его колене.

- Отец!

- Деда! - синхронно возмутились мы на безответственное поведение родственника.

- Чего орёте? - упрекнул нас он, - Сейчас женщины выйдут и нагонят нас. Так откуда ты про Тора столько знаешь, внучек?

- В Гельсингфорсе у Томми книжка на шведском есть. «Младшая Эдда» — называется. Вот там и прочёл в предисловии, - ответил я правдиво, так как на самом деле у кузена была книга Снорри Стурлусона. Мне хватило бредового предисловия, в котором скандинавские боги описываются как выходцы из античной Трои, чтобы понять, что я эти стихи не осилю.

Просидели мы на крыльце еще минут двадцать, пока не пришла мама и нас всех не загнала в дом.

…..

В конце апреля, мне неожиданно пришло письмо от поклонниц моего литературного «таланта». В тот день я был в вотчине дяди Каарло и наблюдал за установкой парового дровокола. Ларс Нюберг, родной дядя жены моего старшего брата Кауко, владел небольшим механическим заводом, производящим, в основном — всякие скобяные изделия и, по лицензии, паяльные лампы и примусы. Херра Нюберг решил заняться и выпуском дровоколов, что было вполне перспективно в лесной Финляндии.

Небольшие паровые машины его завод производил и сам, а вот дровокол он купил американский, вертикальный, компании «Van Brunt». И теперь думал, как обойти лицензию, создав на базе американца собственную модель. А так как места для испытания на его заводе не было, то, вот, привёз к родственникам. Всё это он объяснял дяде Каарло, а я крутился вокруг и рассматривал чудо-агрегаты.

Дровоколы я видел. В прошлой жизни. Нам на ремонт привозили парочку горизонтальных дровоколов «Самохвалова». У обоих были проблемы с рамой, видимо некачественная сварка. Но те малютки в сравнении с привезенным американским монстром — небо и земля. Хотя, надо дождаться когда всё это соберут и посмотреть как он в работе. Давать советы, в свои неполные пять лет, я пока никому не собирался. Посмотрю, подумаю, почитаю сопроводительный талмуд, который прилагался к дровоколу, а потом, если что надумаю, подойду со своей идеей к деду.

Вернулся домой к обеду, а там все уже сидят за столом и подозрительно хихикают. А при виде меня вообще заржали как целое стадо парнокопытных. Пока раздумывал над тем, стоит ли обидеться и уйти, и как это сделать эффектнее, семья подуспокоилась, а мама рассказала, что мне пришло письмо. От двух учениц четвертого класса женского лицея имени Александра Второго. В письме говорилось, что эти две юные любительницы моего творчества прям спать не могут как хотят чтобы я приехал в Гельсингфорс и выступил перед их классом.

Письмо было отправлено, что называется — «на деревню дедушке». Село Яали, Улеаборгской губернии, писателю и поэту Матти Хухта. Обратного адреса, кстати, тоже не было. Лишь два имени и фамилии, Элла Муррик и Керсти Бергрот.