Математик Боя. Жизнь сильнейшего - Blood_and_Tea

Мадара рассказал, что обучал гениального Сенсому, которого природа не наградила настоящей силой шиноби. Он рассказал, какие великие открытия делал его ученик. Потом он сказал, что ученик оказался «чистым», а потому его пришлось оставить. Поведал об их первой битве, которая, пусть и была интересной, никак не могла быть выиграна маленьким Томурой. Поведал и о второй битве, которая закончилась его, Мадары, «смертью». Рассказал, как они сошлись в бою в третий раз, и как Сенсома тогда был силен, но победу вырвать не смог.

— Забавно, — помянул любимое словечко брата Мадара, заканчивая рассказ. — Нас с ним и правда многое связывает.

— Да уж… ты без меня не скучал, — Изуна тепло улыбнулся. — И явно постарел. Двадцать шесть лет, прости Рикудо! Ты очень и очень старый. И похож на отца.

— Я только вернул твою задницу из Чистого Мира! — тут же огрызнулся Мадара. — Мне еще месяца два нужно на койке лежать!

Вновь начав собачиться, братья отвлеклись от важных дел. Потом, конечно же, они вернулись к ним, но, как оказалось, их осталось не так много.

Мадара обрисовал свои ближайшие планы и коротко «представил» союзников. Так что Изуна теперь отчетливо знал, что «два старых пердуна, имеющих по одному глазу Рикудо» на их стороне. Общую ситуацию в мире смышленый младший брат Мадары уловил споро. Удивительно даже, но полностью рассказав о Сенсоме и Конохе, Учиха пришел к тому, что больше, особо-то, ничего интересного он рассказать и не может.

Ну, разве что, объявить о своей главной задумке.

— Бесконечное Цукуеми? — с сомнением протянул Изуна, когда брат озвучил свою конечную цель. — Ты… хочешь стать Богом?

— Ты же понимаешь, власть мне не нужна, — глаза Мадары сверкали, он готов был любой ценой убедить брата в правильности своей задумки. — Но это — путь к миру. Подчинив человечество с помощью бесконечного Цукуеми, я смогу разом покончить с вечной враждой между людьми. Это будет рай. Рай для всех в общем и для каждого в частности. Весь мир в иллюзии, но каждый представляет себе свой рай. Не будет бедных и богатых, не будет голодных и пресытившихся. Наступит идеальный мир.

— И ты будешь центром этого фальшивого мира? Возьмешь все нити кукловода в свои руки? Звучит как-то скучновато, если честно. Ни тебе сражений, ни борьбы.

— Я буду Богом, Изуна! Я спасу не сотни и тысячи, и даже не миллионы с миллиардами. Я спасу всех, понимаешь? Одно это стоит того, чтобы настали скучноватые деньки. Да, к тому же, я уверен — занятие для меня найдется. Все же, даже с Бесконечным Цукуеми поддерживать мир на всей планете будет нелегко. Поэтому ты будешь со мной. Тоже будешь Богом.

— Учитель… — начал было Карума.

— Да-да, тебе тоже найдем работу, — рассеянно отмахнулся Мадара, не сводя взгляда с брата.

А Изуна думал. Конечно же, идеальный рай, которым видел мир Мадара после применения Вечного Цукуеми, звучал заманчиво. Однако, не стоит забывать, что принуждение к чему угодно (даже к райской жизни) остается принуждением. Более того, если техника Бесконечного Цукуеми существует, значит, не исключено, что ей уже когда-то пользовались. И где же рай? Рая нет. Хотя Мадара тут же ответит, что сам Рикудо — тюфяк, не пожелавший принудить человечество к миру. Малодушный Бог, давший людям свободу, опасную для них самих. Да уж, старший брат может быть каким угодно еретиком, если ему захочется. Настолько не боится ни Дьявола, ни Бога, что сам готов занять свободное место.

А то и сразу оба.

В этом весь Мадара.

— Фальшивый идеальный мир без танцев и песен, — вздохнул Изуна притворно. — Забавно, что именно ты так к нему стремишься. Можешь не тратить силы на свое скудное красноречие, Дара. Конечно же я согласен тебе помогать. Как-никак, я же твой брат.

Мадара радостно оскалился и, подавшись вперед, обнял Изуну. Несильно — он слишком устал от истинного воскрешения.

А Карума, смотря на братьев, осознавал, что Изуна согласился не из-за того, что разделяет планы и идеалы брата. Он просто поможет Мадаре, даже если тот потребует его смерти.

Такая верность была для Карумы в новинку.

* * *

Весь последующий месяц Мадара «болел». Силы окончательно оставили его на следующее утро, после воскрешения Изуны, силы которого, логично, этим самым утром достигли предела.

Впрочем, к этому Великий Учиха был готов.

Пока старший брат отдыхал, Изуна во всю тренировался. Для него с момента его смерти прошло не больше минуты, но это не значит, что тренировки можно опустить. Тело одного из сильнейших шиноби эпохи Сенгоку Дзидай просто не привыкло зарастать жирком и простаивать.

К своим тренировкам он постоянно привлекал Каруму, непривыкшего к такому.

— Ну, а как ты раньше-то тренировался? — удивленно вопрошал Изуна, когда Карума беспомощно развел руками на его предложение о совместных тренировках. — Вижу же, что ты сильный.

— Мадара-сенсей просто давал мне знания, которые нужно было освоить, — Карума смутился. — Ну и дрались мы постоянно. Но мы насмерть дрались всегда, а с вами…

— С какими еще «вами»? — брюзгливо поморщился Изуна, демонстративно оглядываясь. — Забавно, но перед тобой я один. Старый Дара дрыхнет в своем кресле, а ваш неведомый Зецу еще ни разу на глаза не показался. Кого еще ты углядел?

— Так принято обращаться к старшим, — пояснил Карума, сбитый с толку. — Ну, Мадара-сама, Изуна-сама… А Зецу, это Зецу.

— Нет уж, так дело не пойдет, — решительно тряхнул челкой Изуна. — Тебе сколько лет? Восемнадцать-двадцать? Ну вот! Мне — двадцать четыре. Мы почти ровесники. не называй меня, как Дару, я чувствую себя старым пердуном. Давай на «ты». Если сильно хочешь, называй семпаем. Но нечасто. Но можно. Понял?

— Понял! — кивнул Карума воодушевленно.

Хоть что-то он, наконец, понял в этом странном шиноби, который, по слухам, во времена Сенгоку Дзидай был просто копией Мадары.

Сейчас Карума понимал, что это — слухи.

Изуна терпеливо научил его совместным тренировкам. Ничего сложного, просто в спарринге следует не пытаться убить оппонента, а дать ему почувствовать себя. Раскрыться. Отточить свои навыки острее. Каруме понравилось тренироваться с Изуной — он не требовал невозможного, был терпелив и даже проявлял о своем протеже некоторую заботу. Будто старший брат, которого у Карумы никогда не было.

Изуне, в свою очередь, понравился молодой и