Раб - Андрей Хорошавин

– Козёл!

Самолёт, покачиваясь, вырулил в начало взлётно-посадочной полосы и замер. Над входом в салон зажглась надпись, требующая пристегнуть ремни безопасности. Из-за штор появилась стройная, не первой свежести, как и директорский «Ниссан», бортпроводница. Короткая, едва прикрывающая вялые бёдра голубая форменная юбка не молодила, а скорее подчёркивала её возраст, уже давно переваливший за тридцать пять. Широко улыбнувшись, она отдёрнула полы голубого форменного жакета, оправила прозрачную розовую косынку, повязанную вокруг шеи, и низким грудным голосом сообщила:

– Господа! Служба Камчатских Авиалиний приветствует Вас на борту нашего авиалайнера и желает всем приятного полёта. Сегодня вас обслуживает экипаж … – Она начала перечислять фамилии членов экипажа, сообщила, на какой высоте будет происходить полёт и сколько это займёт времени. Предупредила, что во время взлёта до полного набора высоты запрещается покидать свои места, а так же в течение всего полёта запрещается курить и распивать спиртные напитки. За тем ещё раз, пожелав всем приятного полёта, бортпроводница скрылась за шторами, напомнив Андрею, видом своих полных ягодиц, жену. Он глубоко вздохнул и поёрзал, усаживаясь удобнее.

Что бы убить время до взлёта, он начал рассматривать пассажиров.

Рядом, сопя и краснея, возилась толстуха из очереди. Она то снимала свою жёлтую куртку, то вновь одевала. Наконец, уложив в пластиковый пакет, она убрала её на полку для ручной клади. Потом, повозившись с ремнём, она успокоилась, но через полминуты решила, что куртку нужно всё-таки надеть. Вся процедура повторилась в обратном порядке. Она опять сопела, потела, краснела и натыкалась на локоть Андрея частями своего тела, похожего на заполненный водой презерватив.

В креслах, расположенных по другую сторону прохода шумно усаживалось дружное семейство – муж, жена и ребёнок. Не смотря на возраст супругов, ребёнку на вид было не больше десяти. Девочка. Но одетая так, что с первого взгляда казалось, что перед вами мальчишка. Коротко стриженные рыжие волосы. Вздёрнутый в веснушках нос. Тонкие, плотно сжатые губы и сверкающие из-под сдвинутых бровей изумрудные глаза.

– Ма! Я к окошку!

– Хорошо.

– Ой! Нет! Я к проходу, к проходу!

– Юля, пожалуйста, успокойся, мы с мамой уже пристегнули ремни.

– Ну, па-а…!

– Хорошо. Только быстрее. Галя, пересядь, пожалуйста, к окну.

– Скинув сапожки, Юля переправилась от окна к проходу по родительским ногам. При этом она успевала перегибаться через спинки кресел и смотреть, что делается у соседей.

– Ой, котёнок! Как зовут? – Забыв, что стоит на отцовских коленях, кряхтя от усердия, она пропихивала руку между спинок кресел, пытаясь дотянуться до котёнка, расположившегося на коленях старушки с седыми волосами и сморщенным, как сухая груша, лицом.

– Не нужно его трогать. Он спит. – Заскрипела старуха, подёргивая головой в стороны.

– Юля! Пожалуйста, не приставай к котёнку.

Но Юля уже свешивалась со спинки сидения, находившегося перед ней.

– Здравствуй мальчик! Как тебя зовут? Я Юля. Дашь потом книжку мне, картинки посмотреть?

Смирно сидевший у прохода с книжкой в руках щекастый, одетый в серый костюмчик, белую сорочку и галстук-бабочку, мальчик открыл было рот, что бы ответить хотя бы на один из её вопросов, но рыжая голова уже исчезла.

– Не, пап, я опять к окну.

– Юля…

– Ну, ма-а…, ну пожалуйста, в проходе дует!

– Юля, я сейчас привяжу тебя.

– Ой, вон собачка бежит! Ма, я хочу писать…

Андрей смотрел на этих живущих своими мелкими житейскими проблемами людей и снисходительно улыбался. Страна на пороге великих событий и перемен, а они шуршат, ерзают, переговариваются шёпотом и всего-то проблем у них, как ещё раз вспомнить и убедиться, что перед отъездом они отключили чайник, плиту и телевизор и не забыли закрыть форточки.

Взвыли турбины, прервав его мысли о будущем предприятия и страны. Заложило уши. Вой перешёл в свист. Самолёт задрожал всем корпусом и, наконец, сорвался с места. За иллюминаторами замелькали ангары, зелень газонов, столбы. Самолёт сотрясался и слегка подпрыгивал на неровностях взлётной полосы. Тело вжалось в спинку кресла. Но вот тряска прекратилась, и земля ушла вниз. Через пять минут, самолёт накренился на левое крыло и лёг на курс, продолжая набирать высоту. Ещё через десять минут, прорвав белым фюзеляжем слой дождевых облаков, самолёт завис над их безбрежной клубящейся массой и засеребрился в лучах солнца.

Когда набор высоты прекратился и надпись, требующая пристегнуть ремни безопасности, погасла, бортпроводница появилась вновь. Сообщив, какая сейчас за бортом температура воздуха, она показала, как пользоваться спасательным жилетом, так как большая часть полёта будет проходить над водной поверхностью и в случае вынужденной посадки на воду…

Андрей отвёл глаза от её обтянутых голубой юбкой бёдер и, бросил короткий взгляд в иллюминатор. За тем, достав книгу Стивена Кинга, он углубился в чтение. По сравнению со страстями, кипевшими в произведениях этого писателя, аварийная посадка на воду, казалась детской страшилкой.

В аэропорт Хабаровска прибыли через два с половиной часа. Четверть десятого. Хабаровск встретил Андрея бушующей зеленью и жарой. Как из-под земли вырос худощавый с быстрыми глазами мужчина:

– Куда ехать?

– Ж. д. вокзал.

Дорожная сумка перекочевала из рук Андрея в цепкие пальцы таксиста, а за тем в багажник Тойоты. Еле слышно ухнул мотор. Тойота качнулась и понеслась по асфальту, в разноцветном потоке автомобилей.

Андрей любил Хабаровск. Здесь прошли его студенческие годы. Здесь он встретил Елену, и они поженились, когда он оканчивал второй курс ХабИИЖТа. Здесь осталось много друзей и просто знакомых.

Тойота свернула на улицу Ленинградскую и через минуту мелодично скрипнула тормозами у железнодорожного вокзала. Ерофей Павлович находился на своём прежнем месте, с шапкой на голове и окружённый каскадом фонтанов.

Расплатившись, Андрей покинул машину и вдохнул полной грудью. Пахло молодостью.

Поезд на Находку отходил только вечером, и у Андрея была целая уйма времени пошляться по городу. Карла Маркса, Ленина, набережная, кинотеатр Гигант, потом итальянский обед в кафе с многообещающим названием «В дрова». Потом немного побродив среди корпусов института, Андрей отправился на вокзал.

Ночь выдалась душной. Андрей долго не мог уснуть. Он сидел и смотрел в окно раскачивающегося вагона на проплывающие мимо огни полустанков. Из не закрывающейся двери в коридор проникал запах туалета.

В Н. его встретил Пахомыч – главный инженер Н-ской Жестяно Баночной Фабрики. Они подружились после первого же знакомства, не смотря на большую разницу в возрасте. Андрею тридцать, Пахомычу за пятьдесят. Роднило их то, что оба в разное время закончили один и тот же ВУЗ, проходя обучение на одном и том же факультете.

По дороге в гостиницу Пахомыч жаловался на времена. Фабрика еле держалась на плаву, и руководству приходилось прилагать неимоверные усилия для того, что бы выжить в условиях Перестройки. Для Андрея это не было новостью, ибо в таком положении сейчас оказались почти все предприятия среднего уровня, разбросанные по территории бывшего Советского Союза.

У входа в гостиницу их встречала строгая и немногословная заведующая.

– Агнесса Серафимовна. – Представил её Похомыч.

Не скрываясь, она осмотрела Андрея с ног до головы, улыбнулась и протянула ему руку. На вид ей было не больше сорока лет. Пропорционально сложенная, ещё не потерявшая привлекательности женщина. Одета в обтягивающие голубые джинсы и красную футболку. Живот чуть великоват, но грудь была великолепной. Обручальное кольцо у Агнессы Серафимовны, находилось на безымянном пальце левой руки. Ладонь была чуть влажной, мягкой и податливой.

Пахомыч посмотрел в глаза Андрея, потом чуть скосил их в сторону Агнессы Серафимовны и, сославшись на дела, откланялся, обещая заехать вечером.

– Прошу вас Андрей э-э…

– Можно просто Андрей.

– Хорошо. Тогда и вы зовите меня просто Агнессой, договорились? – Она чуть склонила голову и заглянула в его глаза.

– Договорились.

Проведя его по длинному, застланному мягкой, заглушающей шаги ковровой дорожкой, коридору, Агнесса Серафимовна отворила дверь номера.

– Вот. Добро пожаловать. Мы гостям всегда рады. Располагайтесь как дома. Ключи от двери на тумбочке у кровати. У вахтёра имеется дубликат.

Одарив Андрея улыбкой, Агнесса Серафимовна, оставила его одного.

Дверь закрылась с тихим щелчком, но в воздухе остался аромат её духов и еле уловимый запах, который не скрыть ни за какими духами – запах томящейся желанием женщины.

Бросив сумку на пол, Андрей осмотрелся.