Торжество побежденного - Владимир Горбачев

Да, вавилоиды были самыми заметными — но не самыми странными. Подлинным открытием стали представители вида «mykoidus annus mobilus» («аннцы грибовидные подвижные»), сокращенно миамы; в последнее время их чаще называли аннцами. Эти, по местным меркам, средних размеров грибы (35 — 50 см), относящиеся к семейству мобилей, впервые были замечены и описаны еще сотрудниками первой экспедиции, не совершавшими посадку на поверхность Анны и проводившими наблюдения с флайеров. Исследователи прозвали грибы каракатицами: из-под заменявшего шляпку утолщения в верхней части миама свешивались гирлянды отростков, напоминавших щупальца; с их помощью миамы довольно быстро передвигались, можно даже сказать — бегали, лазали по скалам и даже поднимались по отвесным стенам вавилоидов. Было высказано предположение, что отростки могут также выполнять функции рук и использоваться при поисках корма. Отметив повсеместное распространение вида annus mobilus и его численное преобладание над всеми другими мобилями (в некоторых местах, особенно вблизи скоплений вавилоидов, миамы были единственными представителями семейства движущихся), наблюдатели заключили, что вид хорошо приспособлен к условиям планеты и, возможно, является сравнительно новым.

Предположения и выводы первой экспедиции впоследствии подтвердились, однако данное ею прозвище не закрепилось: оказалось, что схваченное им сходство является сходством карикатуры, что действительность гораздо глубже и интереснее. Высадка на поверхность планеты и близкий контакт с миамами полностью изменили представления об усатых уродцах, поставив их отныне в центр исследований и сделав предметом ожесточенных научных, философских и даже религиозных споров.

Довольно быстро выяснилось, что миамы не просто численно преобладают над другими видами благодаря лучшей приспособленности, а находятся на качественно иной стадии развития. Они действительно использовали свои «щупальца» для добывания пищи. Однако они не рвали ими траву и не копали землю: заостряя тонкие кремниевые пластины и орудуя такой пластиной, как ножом, миамы отделяли от тел других мобилей более темные по окраске сегменты. Прооперированный таким образом мобиль, казалось, не замечал потери и как ни в чем не бывало продолжал насыщаться соками из почвы; насытившись, он снимался с места и отправлялся на новый участок. Однако в выборе этого участка он не был свободен — всеми его передвижениями управляли миамы. Пастушеский кнут им заменяли те же щупальца, способные, как оказалось, испускать слабые электрические разряды. Сравнение с муравьями, пасущими тлей, казалось вполне обоснованным. Так возникла первая гипотеза — о псевдомикоидности миамов, о том, что в их лице люди имеют дело не с растениями, а скорее с общественными насекомыми.

Вскоре она нашла новое подтверждение. Это случилось после того, как группа, занимавшаяся изучением вавилоидов, смогла проникнуть внутрь этих природных небоскребов. Оказалось, что кремниевые гиганты являются местом обитания сообществ миамов. Пещеры были расширены и соединены тоннелями, их стены укреплены чем-то вроде клея, взятого у одного вида неподвижных грибов. Сообщества, по всей видимости, имели свою иерархию: можно было выделить воинов, работников и своего рода «ученых». Возможно, имелись и другие группы (например, «вожди»), однако выяснить это, детально изучить устройство аннских «муравейников» не удалось: миамы активно противились попыткам углубиться в их жилища, перегораживая тоннели своими телами; в свете фонарей эта живая стена горела всеми оттенками красного. К этому моменту люди уже знали, что миамы способны изменять окраску тела, но с такой расцветкой встречались впервые. Заключив, что действия псевдогрибов не слишком походят на поведение радушного хозяина, люди предпочли отступить.

Следует заметить, что миамы никогда не оставались равнодушными к появлению исследователей. Как только человек приближался на определенное расстояние (от 17 до 80 метров в зависимости от характера почвы и вне зависимости от способа передвижения — ходьба на цыпочках давала тот же результат, что и громкий топот), миам оставлял свое занятие, в чем бы оно ни состояло, поворачивался к пришельцу и изменял окраску. В спокойном состоянии серовато-серебристое тело псевдогриба приобретало лиловый или голубоватый оттенок, на нем возникал сложный узор из дополнительных цветов, менявшийся, словно картинки в калейдоскопе. Был сделан вывод, что миамы хорошо чувствуют сотрясение почвы и, кроме того, обладают чем-то вроде кожного зрения, что позволяет им принимать и передавать визуальную информацию — скажем, свое отношение к непрошеным гостям. Голубовато-лиловую гамму было решено квалифицировать как позицию «доброжелательного нейтралитета».

Предположение о способности миамов к обмену визуальной информацией подтвердилось, когда было изучено строение их тела. Вся его поверхность, как выяснилось, была покрыта рецепторами, служившими для приема и передачи световых сигналов. Имелись и нервные волокна, которые вели к нескольким связанным между собой ганглиям. Помимо органов пищеварения и дыхания был также обнаружен электрический орган, отдаленно напоминавший орган земного угря. Не удалось понять назначение тонкого слоя нейронов, расположенного по всей поверхности тела миама непосредственно под его хитиновой «кожей». Больше всего он походил на мозговую оболочку — но ведь мозг как таковой отсутствовал!

Для дальнейших исследований требовались новые экземпляры. Однако их получение столкнулось с совершенно неожиданным препятствием. На следующий день после того, как были пойманы и изучены первые псевдогрибы, люди обнаружили, что лагерь окружен плотной стеной миамов. Однако теперь их тела не напоминали узор тропических бабочек — они полыхали кровавым, багровым, уходящим во мрак огнем. Это угнетающее зрелище продолжалось около часа. Затем шеренга внезапно изменила цвет на ослепительно белый; на этом фоне скользил, меняясь, темный узор. После этого кольцо разомкнулось, и обитатели планеты, двигаясь плотной колонной, удалились.

Люди, все это время находившиеся в ожидании самого худшего, смогли перевести дух и обменяться мнениями. Происшедшее было дружно квалифицировано как демонстрация негативных эмоций по поводу гибели сородичей, а возможно, и как предупреждение. Муравьи и пчелы не устраивают демонстраций; естественным стало появление новых гипотез, объясняющих поведение обитателей Анны. Биологи предложили считать миамов высокоорганизованными существами, обладающими начатками разума, чем-то вроде дельфинов. Автор другой теории, математик Мартин Росс, пошел дальше: он утверждал, что в лице миамов люди имеют дело с разумом, по меньшей мере равным своему. Он высказал предположение, что узоры на телах миамов не просто отражают их эмоциональное состояние, а несут гораздо больше информации, по сути, являясь речью. Отвечая на возражение об отсутствии у псевдогрибов мозга, он построил математическую модель миама и получил поразительный результат: выходило, что пресловутый слой нейронов действительно служит мозговой оболочкой, мозгом же является все тело миама.

Исходя из своих посылок, Росс начал опыты, имевшие целью изучить язык обитателей Анны и по возможности установить с ними контакт. Выбрав площадку неподалеку от группы вавилоидов, он установил на ней экран, на котором демонстрировал всевозможные знаки (различные алфавиты, математические символы, числовые ряды и т. д.), а также картины жизни на Земле. Рядом были размещены объемные модели геометрических фигур, строения атома и молекулы.

Немало дней прошло в напряженном ожидании, прежде чем миамы, после «красного пикета» уклонявшиеся от встреч с людьми, приблизились к площадке, прежде чем на их телах вновь появились сложные узоры. Разумеется, отныне все варианты этих узоров фиксировались и внимательно изучались. Когда число отмеченных комбинаций превысило 200 тысяч, Росс со всем накопленным материалом отбыл на Землю, заявив, что изучать язык должны специалисты-семиотики, а не любители вроде него. Однако опыты не прекратились — их продолжили единомышленники Росса. Именно им суждено было стать свидетелями явления, получившего название «волшебного фонаря». Однажды окружавшие площадку миамы сгруппировались, и в воздухе, напротив установленного людьми экрана, появилось некое его подобие — изогнутая светящаяся поверхность; она искривлялась, становилась объемной, перед людьми повис сверкающий шар, на поверхности которого с огромной быстротой сменяли друг друга земные символы, демонстрировавшиеся Россом, и неизвестные знаки и образы; все это продолжалось несколько минут.

Тем временем группа математиков и языковедов, изучавшая полученные Россом данные, выделила в узорах миамов повторявшиеся символы и расшифровала несколько фраз, в общем виде описывавших состояние жизни на Анне. Разумность «грибовидных подвижных» можно было считать доказанной. Теория Росса (которую захлебывавшаяся от восторга пресса назвала «россизмом») стала общепризнанной. Лучшие лингвисты, семиотики, психологи, медики теперь спешили попасть на далекую планету Сотейры. Работы по установлению контакта с братьями по разуму, изучению их языка и образа жизни шли полным ходом. Они давали поразительные результаты. В частности, люди узнали (и это после полугодового знакомства с миамами!), что обитатели Анны могут использовать свой электрический орган не только для легкого подстегивания мобилей: соединяясь в группы от 3 до 12 особей, они способны создавать электрический разряд большой мощности, поражающий на расстоянии до 20 метров; в недалеком прошлом именно с помощью этого оружия они избавились от своих опасных врагов — летающих ящеров.