Торжество побежденного - Владимир Горбачев

Сам Карака блестяще знал историю войн, был знатоком военного дела, а кроме того, владел всеми видами боевых единоборств, в каждом из которых достиг совершенства. К этому же стремились и его последователи. В начальный период существования ордена его членов привлекали к операциям по обезвреживанию особо опасных террористических групп. «Победители» (так называли себя последователи Караки) охотно принимали такие приглашения и даже сами предлагали свои услуги. В операциях они действовали чрезвычайно решительно, смело и эффективно, хотя и жестоко. Потом всякое сотрудничество с «Торжеством Победителя» было запрещено. Выяснилось, что «для поднятия боевого духа» в ордене практикуют жестокие наказания провинившихся и просто неспособных — по существу, пытки. Некоторые наказанные исчезли. Караку заподозрили в убийстве. Было проведено тщательное расследование, которое, впрочем, ничего не дало.

Тем не менее орден был отнесен к группам высшей категории опасности, за всеми его отделениями установлено постоянное наблюдение, в ряды последователей «Торжества» внедрены агенты Управления. Вскоре все засланные были разоблачены и с позором изгнаны. Орден замкнулся, и никто не знал, что происходит за высокими стенами его ашрамов.

Затем начались нападения на секты. Неизвестные нападали на тихих умерщвленцев и на грозных сатанистов, на адептов Человека-Овцы и Близкого Суда, жестоко избивали и калечили, а затем бесследно исчезали. Все указывало на причастность к этим акциям Караки и его учеников, но ничего не удалось доказать. Тогда-то и возникло и окрепло убеждение, что Карака Вар, так стремившийся помогать в борьбе с террористами, сам является самым опасным террористом.

Противостояние Караки и всех спецслужб, а по сути — всего населения Земли продолжалось несколько лет. А затем глашатай абсолютного могущества и его последователи бесследно исчезли. В один день опустели все ашрамы, в которых обитало свыше 200 человек (точного числа не знал никто). Их искали, но не нашли. А поскольку этот исход «победителей» произошел спустя какое-то время после похищения крейсера (кажется, прошло несколько месяцев), то никто не связал эти два события.

— Да, вам надо многому научиться. — Человек в черном свитере уже не стоял возле инспектора; заложив руки за спину, он расхаживал по кабинету. — Уровень вашей подготовки меня совершенно не устраивает. Как это вы умудрились не расслышать моего человека и дали ему подойти на расстояние удара? Куда это годится? Никуда не годится. Обещаю вам такие тренировки, что к концу будете ходить под себя и падать от усталости, засыпая в собственной блевотине, но станете настоящим бойцом. Теперь скажите: как вы нас нашли? Я вас, конечно, ждал, но все-таки — как?

Он вновь остановился перед инспектором, смотрел весело и как бы поощрительно.

— Говорите, инспектор, говорите. Во-первых, я хочу услышать ваш голос. А во-вторых, хочу знать. Не надо упрямиться. Вы же понимаете, что я заставлю вас заговорить, но из-за такого пустяка…

— Благодаря локаторам.

— Голос не дрожит, это хорошо. Ничто, знаете, так не выдает труса, как голос. А я не люблю трусов. Каким локаторам?

— Вашим. Тем, что на спуске в долину. Детектор был настроен на поиск металла и засек их.

— А, понимаю! Вы же искали обломки, следы крушения… Бедный Дракула Генри! Они его нашли?

— Да, в нескольких километрах от базы, — подтвердил инспектор. «Оказывается, кое-что ты не знаешь, — думал он, — и хорошо, что не знаешь».

— В нескольких километрах, говорите? — стальные зрачки впились в глаза инспектора. — Странно. Он не должен был так приближаться. Как вы заметили, я неплохо осведомлен о делах на базе — мы давно заменили программу спутника и прослушиваем все переговоры. Так что я очень скоро узнаю правду, и если вы меня обманули, строго накажу. Ну что же, кажется, нашу беседу можно считать законченной…

— Одну минуту. Я хотел спросить…

— Спросить? Слушайте меня внимательно: в нашем ордене существуют определенные правила. Их не так много. Одно из них гласит: никто из бойцов не должен обращаться ко мне первым. Ни с вопросами, ни с донесениями — никак. Когда мне нужно, я сам спрошу. Понятно?

— Да.

— Очень хорошо. Но ради нашей первой встречи я сделаю исключение. Спрашивайте.

— Зачем я вам нужен?

— Разве я не говорил? Мне нужны бойцы. Каждый человек на счету. Тем более с такой подготовкой. Кое в чем она, конечно, хромает, но было бы глупо ее недооценивать.

— Разве у вас мало людей? Вы же увезли с собой не менее двухсот человек.

— Слушайте, да у вас, оказывается, прекрасная память! А еще спрашиваете, зачем вы мне нужны. Да, было более двухсот. Но не все, знаете, выдерживают 60g.

— Авария?

— Неточный выход из тоннеля. Мы очень спешили. Были, знаете, причины. Ну и привыкание к местной пище. Пока мы точно выяснили, что можно, чего нельзя… Наконец, миамы. Жертв пока немного, но, я полагаю, будет больше. Одного вы видели.

— А зачем вы едите здешние грибы?

— На земных запасах долго не продержишься. А мы здесь надолго.

— Зачем? Что вы здесь делаете?

— Какой вы, однако, любопытный! Чувствуется, этот вопрос интересует вас сильнее всего. Что ж, тут нет никакого секрета. Тем более вам самому предстоит стать участником нашего великого дела и скорее всего отдать за него жизнь. Мы завоевываем эту планету. Мы станем ее единственными хозяевами. По сути, мы уже сейчас здесь хозяева, хотя ваши ученые друзья об этом не догадываются. Но волосатики пока еще сопротивляются. Это сопротивление требуется подавить.

— Вы говорите о миамах?

— О ком же еще? Любопытные создания, скажу я вам. Превосходные эмпаты, отчасти даже телепаты: улавливают малейшие оттенки настроения, узнают ясно выраженные намерения. А какой богатый язык! Очень сложное общественное устройство, мы еще до конца в нем не разобрались. Вы удивлены? Поверьте, я знаю о миамах намного больше, чем Росс и его последователи. Устройство электрического органа, работа нервной системы, реакция на различные раздражители, чувствительность к боли… Наш анатом славно поработал. А чтобы узнать получше их общественные отношения, пришлось разорить пару муравейников. И не смотрите на меня так.

— Ладно, миамов вы одолеете. А потом? Вы собираетесь воевать со всем человечеством?

Была крохотная пауза, и взгляд, значения которого инспектор не понял, затем будущий повелитель Анны сказал:

— А почему бы и нет? Воевать я умею, вы же знаете. Но, думаю, до драки дело не дойдет. Они же гуманисты. Я захвачу кучу заложников — этих ученых ослов с базы, они еще пригодятся, потом какие-нибудь экипажи… А главное — миамы. Борьба со мной будет означать ядерную войну. А ведь это угроза гибели оригинальной цивилизации разумных аннцев! Пойдет ли на это Совбез, составленный из записных гуманистов? Никогда! Нет, мое положение беспроигрышное. Надеюсь, больше вопросов нет? Тогда вперед. Вам покажут вашу койку, место в строю, командира — и на занятия. На днях мы предпримем операцию по очистке очередного муравейника, и вы будете в ней участвовать. Кстати, вы знаете — они быстро учатся, с каждым разом одолеть их все труднее. Эти нежные создания постепенно превращаются в настоящих воинов. Уже несколько моих людей погибло. Ну, идите!

Инспектор уже подошел к двери, когда Карака окликнул его.

— И не надейтесь обмануть меня и улизнуть. Скрыться здесь негде. До базы 200 километров, кишащих миамами. Но даже если вы доберетесь до базы, я найду вас и там. Это все.

VI

Флайер шел над самой землей, повторяя все изгибы ее поверхности. Когда он, как на санках, круто скользил вниз, открывалась лежащая впереди местность. Потом машина выпрямлялась, и инспектор снова видел только коротко остриженные затылки сидящих перед ним. Никто не разговаривал, не смотрел по сторонам. Головы у всех были наклонены, как на молитве: люди находились в стадии самоуглубления, помогающего воину подготовиться к битве. Он тоже сидел, склонив голову, лишь изредка бросая взгляд то влево, где летели два других флайера группы, то вправо — там росла, темнея на глазах, грозовая туча. После операции кто-нибудь доложит об этих взглядах сержанту, и он опять проведет с ним «исправительную процедуру». Такую процедуру с ним уже проводили вчера, формально — за последнее место в парных единоборствах, но он был уверен, что это делается для устрашения, как урок на будущее. Наказание было не только болезненным, но и унизительным, когда он вспоминал о нем, то каждый раз краснел от стыда и гнева. Об унижении напоминал затылок сержанта, самый круглый и самый мощный; инспектор избегал смотреть в его сторону.

…Долина открылась внезапно. Обитатели трех огромных вавилоидов, застигнутые за своими обычными делами, еще только сознавали, что происходит, а флайеры уже заходили на посадку, сержант распахнул дверь: «Вперед, вперед, быстрее!». Спрыгнув на землю, инспектор едва не сшиб одного из группы: тот вел огонь по миамам, спешившим укрыться в своем убежище.