Собачество - Эка Парф

Миссис Дарабонт спускалась по лестнице с корзиной грязного белья. Голди не стал медлить и тут же вернулся в дом через отверстие для питомцев в двери.

Входную дверь поменяли еще до въезда, но сразу после подписания договора купли-продажи. Никому из членов семьи не хотелось устраивать паломничество в прихожую, чтобы очистить путь скребущемуся наружу или внутрь псу.

Семья считала, что воспитала собаку в полной мере. В той мере, при которой ей может хотеться выйти на улицу без человека, и, конечно, обязательно вернуться. Но сбежать – никогда.

Миссис Дарабонт, в прошлом секретарь юридической фирмы, сегодня – домохозяйка. Она еле успела закончить школу до появления на свет Кристофера. Родители, профессора в третьем колене, пообещали не трогать ее до рождения ребенка. И тут же пояснили: если она хочет продолжать жить в их доме и питаться за их счёт, ей придется отказаться от младенца прямо в палате, потому как они «не намерены тратиться ни морально, ни материально на кого-то совершенно чуждого и непонятного».

О Томасе Дарабонте они и слышать не желали. Чета Боу давно уверовала, что «ничего путного из этого хулигана не выйдет» и, разумеется, «лишь исключительная дурнушка согласится провести с ним как вечер, так и целую жизнь». Выслушав мнение родителей, неглубоко, но все же беременная Пенелопа, утвердительно кивнула на каждое их слово, отужинала с ними как ни в чем не бывало, пожелала спокойной ночи и ушла к себе в комнату. Там она собрала всё самое необходимое, позвонила Томасу и поделилась всеми новостями сразу. Томас Дарабонт, будучи без пяти минут отец, выехал за девушкой на своём старом фургоне. В ту же ночь не просто влюблённые, но столкнувшиеся с реальной жизнью дети, сделали выбор, изменивший сразу три жизни.

С тех пор как Томас Дарабонт вкалывал на трёх работах одновременно, чтобы обеспечить семью, прошло уже много лет. Отчаяние, стыд и страх остались далеко в прошлом этой, кажется, обычной семьи.

Сегодня мистер Дарабонт зарабатывал достаточно, чтобы ни супруга ни сын ни в чем не нуждались. Кристофер не обязан был взрослеть слишком рано: у него было нормальное детство с технологическими новинками, видео из популярного хостинга и, разумеется, хорошая школа и нечто, чего не было в жизни ни одного из его родителей.

Если Пенелопа не могла рассчитывать на понимание или хотя бы снисхождение своих родителей, то у Кристофера это было. Если Томас, будучи в возрасте сына, вместо образования получал подзатыльники от отца, с которым они работали на одном заводе, то юный Дарабонт имел доступ в интернет, факультативы испанского языка, и вообще – возможность изучать всё, что только душа его пожелает и, конечно, адекватного, всегда открытого к диалогу отца.

Сам Кристофер не слишком ценил всё это, потому как просто не видел иной, какой-то другой, отличной от его собственной, жизни. Удача, что он не вырос преисполненным эгоизма, малодушия и всем тем, чем порой больны дети состоятельных родителей.

Голди не успел развернуться ко входной двери, как нос его учуял посторонний запах. То была смесь рыбных чипсов и кошачьего наполнителя. Этот «кто-то» находился прямо за спиной пса. Он всё же додумался опустить морду: так он заметил сидящего перед их крыльцом кота.

Окрас его шерсти Голди сравнил с оттенком очищенного банана, который маленький Кристофер зачем-то окунал в кофе миссис Дарабонт. Тельце гостя заканчивалось четырьмя лапами и, как это принято стандартами всяческих пет-федераций, всего одним-единственным хвостом. Уши, лапы и хвост котика ассоциировались у псёнка с цветом хорошего крепкого кофе.

– Куда делся почтовый ящик? – изумился гость.

– Его ещё не привезли, – не смутился Голди. – Но я могу передать любое твоё послание. Кому бы ты хотел его адресовать? Кристоферу? Миссис Дарабонт? Мистеру Дарабонту?

Как и любая собака, Голди видел смысл жизни лишь в том, чтобы быть полезным.

Котик пристально посмотрел на дверь дома. Как давно он намеривался подойти к ней поближе. И не решался.

– Хозяева сменили дверь?

– Да! – громко согласился Голди. – Миссис Дарабонт назвала старую дверь унылым пятном на достойном внимания фасаде. – Голди был очень собой горд: он умело поддерживал светскую беседу, чему, по мнению миссис Дарабонт, пока что не был обучен её собственный сын. А поскольку сам пёс чувствовал себя ни много, ни мало, но членом семьи, его буквально распирало в большой собачьей улыбке.

– Вы наши новые соседи? – догадался гость.

– Да-да. Именно так. Меня зовут Голди. Мы с семьёй переехали сюда совсем недавно. А ты кто? Я ж тебя видел! Как тебя зовут? Где живёшь?

Кот выставил перед собачьей мордой лапу в знак того, чтобы тот замолчал.

– Меня зовут Гузи. Я живу здесь достаточно давно, чтобы знать, кто где живёт, – котик поднялся на крыльцо. – До вас тут жили другие люди с другими животными, – пояснил он тоном специалиста. – Чокнутые они все были, – закончил кот и присел подле двери.

– Чокнутые? Как это? Они держали маленьких пушистых хомячков вместо того, чтобы купить большую красивую собаку? Или оставляли бабушку присматривать за ребёнком, когда в семье есть здоровая и умная собака? Может, они разрешали своему малышу есть корм из кошачьей миски? Или пускались в пляс по улице, когда на небе громыхал гром и сверкала молния? О, Анубис, неужели эти люди не вешали фотографий своих питомцев на стены!? – шёпотом, в изумлении, спросил Голди.

Котик бросил на него усталый взгляд и глубоко вздохнул.

– Меня зовут Гузи, – учтиво напомнил котик. – Я знаю всё, что здесь происходит. Я знаю, кто здесь жил до вас и кто спал на ваших кроватях ещё до ваших предшественников. Я помню все потайные и тайные комнаты в каждом, – он указал своим ноготком в сторону улицы, – в каждом доме на Маунт-cтрит.

Вид у этого «учёного» кота был не из лучших. Казалось, он успел устать от Знания и любого рода Истины. При этом ему была чужда простая кошачья жизнь с лежанием на подоконнике, игрой с фантиками и прятками в коробках из-под обуви. Действительность пресытила его. Не было ничего ни в человеческом, ни в кошачьем мире такого, о чём бы Гузи не знал. Но были и те вещи, которые он с удовольствием бы забыл.

– Какие такие безумцы жили здесь до нашего переезда?

– У них не было детей. И это свело их с ума. Была ящерица, но та погибла, и у миссис Челлингтон совсем поехала крыша. Она начала охотиться на чужих котов и кошек, – как бы по секрету рассказал псу кот.

– Жизнь без детей – скука смертная. Но зачем ей понадобились коты?

– Она думала, что они милые, – холодно пояснил Гузи. – Как я, – и он улыбнулся той самой улыбкой, коей улыбаются представители кошачьего семейства после сделанной подлянке нелюбимому соседу.

– Странная женщина.

– Когда вы уже поставите почтовый ящик? Это ведь так необходимо!

– Миссис Дарабонт отправляет письма через компьютер. Кристофер и мистер Дарабонт тоже. Я их пёс, Голди. – с радостью повторил он.

– Это мы выяснили, – согласился Гузи. – Ты Лабрадор, – диагностировал Гузи.

– Да! Мои предки…

– Я понял, – кот опять выставил лапу вперед. – Так что о твоей семье? Расскажи мне о них. Я должен всё знать. Это моя работа.

– Мистер Дарабонт женат на миссис Дарабонт. У них есть ребёнок – Кристофер! – непосредственно счастливым тоном пёс с особой любовью произнёс имя своего настоящего хозяина. – А ещё у них есть я – Голди!

– Понятно, – терпеливо отозвался Гузи. – Зачем вы здесь? Почему переехали?

– Кристофер мне сказал по секрету! – ужаснулся Голди. – Моя семья тебя совсем не знает! Вдруг ты пустишь к нам в дом мышей или накликаешь плохую погоду, чтобы меня неделями не могли выгуливать? Я тебя совсем не знаю, – очнулся пёсик.

Гузи был если не поражён, то впечатлён палитрой разыгрываемых этой собакой эмоций. Голди был ещё достаточно юн, чтобы относиться к чужакам вроде Гузи без подозрения, но с искренним, пока ещё немного щенячьим, любопытством.

– Мой юный друг, а зачем мне всё это нужно?

Голди застыл. Он уставился куда-то вверх. Собака в действительности пыталась если не придумать, то хотя бы вообразить себе причину, по которой Гузи может быть заинтересован в том, чтобы сделать жизнь Голди просто невыносимой. Чего скрывать – превратить её в ад!

Прошло ещё немного времени, как у Гузи сложилось подозрение, что Голди о нём забыл. Взгляд его более не выражал задумчивости. Этот пёс сейчас смотрел на мир немного отупевшим и совсем ничего не понимающим взглядом. Собака уставилась на небо не в поисках просветления. Голди разглядывал пересекавшую небо над Маунт-cтрит птицу!

– ЭЙ! Я всё ещё здесь!

– Отчего собаки не летают? – мечтательно спросил пёс.

Котик прикрыл лапой свою пасть. Так, он считал, всё плохое, что он мог бы сказать сейчас, останется между его языком и его лапой. Он не скажет ничего плохого и не причинит чего недоброго Вселенной. Не скажет и не сделает того, о чём ему потом придётся жалеть. Даже хуже – краснеть перед святым ликом Баст.