Огни над Деснянкой - Виктор Бычков

Командиры взводов и командиры танковых экипажей выстроились в шеренгу, ждали указаний командира роты.

Кузьма только теперь начал полностью осознавать трагедию, что разворачивалась на его глазах. Это – война! До этого момента действовал автоматически, выполнял свои обязанности благодаря вбитым, приобретённым во время службы на тренировках, занятиях навыкам. А вот здесь, в строю на опушке леса, приходило осмысление, осознание. Прочувствовал всей душой, всем сердцем, умом своим понял и осознал – это война.

С первого дня его пребывания в армии об этом говорили, готовились к ней, но делалось как-то через силу, а в голос, открыто не называли, как будто стеснялись, или боялись вспугнуть. Даже в курилках, в доверительных беседах с сослуживцами старались обходить эту тему. Понимали, что будет, рано или поздно, но им придётся воевать, однако прямо сказать – ни-ни! И вот она пришла, свалилась на головы немецкими бомбардировщиками в буквальном смысле слова совершенно неожиданно. Об этом как раз и говорил командир роты капитан Николай Николаевич Паршин.

– Война, товарищи офицеры и сержанты. Вой-на-а-а! Только что был на связи с командиром батальона майором Коноваловым. И поведал он мне страшную новость: фашисты на рассвете прорвали нашу границу на всей её протяжённости, идут вглубь страны; наш танковый батальон на марше полностью выведен из строя немецкой авиацией. А те машины, что уцелели, стоят без топлива: заправщики разбиты, сожжены; боекомплект, что доставляли тыловики вместе с танковой колонной, взлетел на воздух. Всё! Конец! Был танковый батальон да весь вышел. Остались лишь металлические коробки, не способные ни стрелять, ни ехать. Утюги остались, а не боевая техника. Груда совершенно никому ненужного металла. Вот так, скрывать мне от вас нечего, товарищи командиры. Личный состав батальона, который уцелел во время утренней бомбёжки, по словам комбата, будет выходить пешим порядком на исходный рубеж – деревню Мишино. Там и встретимся.

И замолчал, стоял, низко опустив голову. Потом вдруг вздрогнул, как очнулся, снова заговорил:

– Комбат сказал, что одна машина с боеприпасами вроде прорвалась из-под бомбёжки, ушла в нашу сторону. А там снаряды для КВ и патроны для танковых пулемётов. У нас, стыдно сказать, ни единого патрона, ни единого снаряда. Даже личного оружия нет. С чем идти на врага? От всей танковой роты осталось шесть танков КВ да одна танкетка. Всё! Всё-о-о-о! Два топливозаправщика целы, а что толку, если они пусты, как барабаны? И в танковых топливных баках солярки с гулькин нос, вот и воюй, сучий потрох, как хочешь.

Паршин на мгновение прервался, прислушался к июньскому утру: тихо. Лишь слышны были команды политрука роты в районе танкового парка, да засвистела какая-то пичужка здесь, на опушке молодой дубравы. Подчинённые застыли, смотрели на стоящего перед ними ротного, ждали.

– Но, товарищи, это не повод отчаиваться. Мы с вами призваны защищать Родину, и мы её будем защищать! Чего бы это нам ни стоило! У нас ещё остаётся время для манёвра и возможность для действий. В любом случае сорок три тонны железа вряд ли выдержит какая-либо гитлеровская техника, о личном составе врага я уже не говорю. А топливо мы достанем, обязаны достать. А уж тогда держись, сучий враг! Мы ещё повоюем!

При этих словах подчинённые словно ожили, зашевелились, обречённость в глазах сменилась надеждой.

– Мой заместитель лейтенант Шкодин! – обратился к стоящему на левом фланге молодому офицеру в общевойсковой форме. – Тебе необходимо из оставшихся без машин людей сформировать резерв командира роты. Будете находиться всегда рядом со мной, чтобы в любой момент могли выполнить то или иное задание, что будет диктовать обстановка. Сам и возглавишь, Сергей Сергеевич, понятно?

– Так точно, товарищ капитан. Разрешите вопрос.

– Да, слушаю.

– Простите, а оружие? Где взять оружие? Если придётся воевать, то как быть, как воевать без оружия? Где взять, где вооружиться?

– В бою, лейтенант, в бою вооружаться будем! Или тебя не учили в училище? Руками голыми для начала душить будешь, зубами грызть. Понятно, лейтенант? Умеешь? Вот там и оружие достанешь, если сумеешь врага задушить. Другим способом он тебе винтовку не отдаст. И я других способов не знаю в данный момент, не могу тебе подсказать при всём желании.

– Учили, товарищ командир, но этому не учили.

– Ну и грош цена такой учёбе. Сейчас война переучивать будет, да так, что будь готов к страшной науке, все будьте готовы. Оценка одна в этой школе – жизнь! Никто никому разжёвывать ничего не станет, а будем драться, и учиться заодно. Ясно? Сейчас нас противник учить будет, жестоко учить, кровью умоемся от науки той. Но ничего! Русский над прусаком всегда верх брал, даст Бог, и на этот раз осилим, отучим воевать бесовское племя.

Подчинённые жадно ловили каждое слово, каждый жест командира, слушали, крепко стиснув зубы и сжав кулаки.

– В любом случае мы обязаны выдвинуться на исходный рубеж по прикрытию шоссе Гродно – Минск в районе деревни Мишино. Это – наш рубеж обороны. Даже если из нашего подразделения останется один танк, один человек, мы обязаны, я повторяю, обязаны выдвинуться туда, ползком доползти, но остановить продвижение противника на нашем рубеже. За нас это никто не сделает, только мы! На нас надеются в штабах, надеется вся страна. Подводить мы не имеем права.

На поиск автомашины с боеприпасами отправили экипаж младшего сержанта Кольцова. С ними вместе выдвинулись и уцелевшие два топливозаправщика в надежде, что смогут заправиться на ближайшей нефтебазе районного городка, который расположился в десяти километрах от танкового полигона.

Место погибшего заряжающего Ивлева занял Агафон Куцый из экипажа сожженного КВ-1 с бортовым номером девять.

– Вот же Бог дал имя и фамилию, – не преминул заметить Павлик Назаров. – И захочешь придумать иной раз смешнее, а не получится.

– Ты это, парень, попридержи язык-то, – не стал отмалчиваться новичок. – Я не посмотрю, что ты из другого экипажа. Так по сопатке настучу, что мало не покажется.

Чуть выше среднего роста, коренастый, белобрысый, с длинными руками, широкими рабочими ладонями-лопатами, своим внешним видом он и на самом деле вызывал уважение явно выраженной силой.

– В бою посмотрим, кто из нас кто, – насупившись, солдат стоял перед новыми товарищами, с вызовом, смело глядя им в глаза. – Я, может, тоже не в особом восторге от тебя, однако молчу.

– Ладно, – примирительно заметил Кузьма. – Дело покажет, кто есть кто. А сейчас в машину, по местам!

Кольцов сидел на краю люка, внимательно всматривался в дорогу, что вела к районному центру. Если тыловики и будут ехать на полигон, то другого пути, другой дороги, кроме этой, для них нет. Позади, поднимая облако пыли, катились два пустых топливозаправщика. С ними тоже ещё морока: помимо поиска машины, надо будет кровь из носа найти дизельное топливо для танков. Без топлива ротный приказал не возвращаться.

– Ты, Кузьма Данилович, в этом деле дока. Найди нефтебазу, я знаю, она там у них есть, это информация точная. Мы оттуда должны были заправляться. Найдёшь, я на тебя надеюсь. Впрочем, водители топливозаправщиков из хозяйственного взвода не раз бывали на нефтебазе. Оттуда обязаны снабжать нас топливом. Сам понимаешь, без него мы ничто. Наши снабженцы должны были прибыть с основным составом. Это их хлеб. Так видишь, что получилось. Придётся самим. Но и два танка отправлять на поиск – лишняя трата топлива. Понимать должен. Если вдруг заартачится кто, так от моего имени потребуй. Мол, военное время, то да сё…

С первого дня пребывания в Красной армии к Кузьме обращались чаще всего по имени-отчеству, изредка – по званию. Сам Кольцов относился к этому спокойно, как к должному. Всё-таки и кандидат в члены ВКП (б), и бригадир тракторной бригады в колхозе до службы – это что-то да значит. И здесь, в танковой роте, он пользовался непререкаемым авторитетом среди сослуживцев. Притом не только в кругу солдат, сержантов, но и среди офицеров. Не по годам рассудительный, спокойный, грамотный специалист в своём деле, успевший до призыва в армию окончить пять классов в Слободской школе, он притягивал внимание сослуживцев, вызывал уважительное отношение к себе.

Вот и сейчас ему доверили очень ответственное задание. А где и как искать, если в этой местности Кузьма впервые в жизни? То, что командир роты показал на карте, – это одно, а в жизни, на местности – другое. На командирской карте не указано, что районный центр уже в огне: чёрные, густые клубы дыма стоят над населенным пунктом, достигают своими космами и сюда, в поле, где остановился танк младшего сержанта Кольцова. А решения ему принимать и незамедлительно, время не ждёт.

– Павел! Назаров! – младший сержант принял решение. – Остаёшься за командира экипажа, будь всегда на связи. Обнаружить, найти машину с боеприпасами любой ценой и ждать нас вот на этом месте.