Эльге, до востребования - Елена Шевченко

– Ну так я закажу что-нибудь, – невпопад ответил молодой врач, – Три порции хинкали, и пхали, какие есть, и Цинандали.

– Есть хочу, – извинился, не знал, что сказать.

Сколько можно копаться в давно канувшем прошлом, злился он. Хотя и его заворожили странные предметы в коробках Моссельпрома из квартиры бабушки – то щипцы для пирожных, то помповый штопор, старые фотографии мужчин в бабочках и дам в шляпках.

– Но и они тоже были под колпаком. Тетушки мотались за рубежи, крутили романы с мужчинами, которых потом сажали, дядюшка, братец их, уже сидел. Что им было терять? Хоть отдохнуть на прощание

– Может, ты и прав. Обреченным лучше быть среди своих.

– Играть в крикет, плавать, делать мороженое с клубникой?

– И взбитыми сливками. Пир во время чумы какой-то.

– А если вокруг чума, что остается? Вот их дядюшка врач остался в концлагере со своими, хотя немцы его выпускали. Так ведь?

– А сестра его не уехала из Митавы, чтобы быть с братом… А ведь верно, если нет родных и друзей, то мир уже рухнул, и какая разница, что с тобой будет. Говорят же, я умру, если ты меня бросишь. Так и есть. В чужом мире ты уже мертв.

– Надо Алека в гости позвать. Давно он в гостях не был.

***

В Томилино в тот год уже все дачи были заняты. Как всегда, собралась компания, которая и сняла все свободные дачи. Для Вульфсонов места не оказалось, если только угол за шторкой, но это никак не годилось. Разве только на другой станции поискать. Мама кипятилась:

– Мина отлично приживется среди всех. Ну и что – нет места! Просто мы снимем другую дачу.

На разведку отправили Лейбу-Любу. И она совершенно неожиданно нашла место по другой дороге.

– Не вечно жить по Казанке. В этом году будет Клязьма, – как фокусник, она махнула рукой, будто вынула зайца из шляпы, – Прекрасное Ярославское направление. Отличное сухое место с песком, в поселке 600 дач. Все построено правильными квадратами и потому легко ориентироваться. Все улицы названы в честь писателей, имеется кинотеатр и площадка для лаун-тенниса.

– Хватит, – оборвала мама, – Ты там сама была? Или все в справочнике вычитала?

– Была, была, – защебетала Люба. – За комнату просят от 180 рублей за сезон. А за всю дачу – 500. И там есть электричество, и еще обещали аптеку на станции открыть. А рядом Звягино, прелестное место, там дешевле. За 140 с полным пансионом.

Так все и решилось.

На дачи в Клязьму выехали большой компанией – Кира с сыном Костей Богатыревым, их всегда брали с собой, потому как отец семейства Петр Богатырев все еще не вернулся из Братиславы.

Тетки сняли для себя отдельную дачу, рядом. Позвали и Мину с Валерием, те взяли бабушку Генриетту Абрамовну, а она второго, старшего, внука, по странному совпадению тоже Валерия. Но она не могла справиться одна с двумя мальчишками, потому пригласила кузину – Зери. И еще часто наезжал брат Мины – Николай Григорьевич, по счастливой случайности он оказался детским врачом, и приглядывал за всеми детьми дач. Общество собралось большое и разновозрастное.

Алька был еще совсем маленьким, а Костя заканчивал школу, Эльге по возрасту для игр подходил только Валерий Вульфсон-младший.

Богатыревы привезли настоящие теннисные ракетки, а Мина Григорьевна – ракетки для бадминтона. В те годы это была совершенная редкость, все играли только в теннис с мячом, а тут был воланчик с перьями. Кто-то из-за рубежа привез это чудо, на которое ходили смотреть все дачники. Вроде, обычные теннисные ракетки, но как летает этот волшебный воланчик!

У старшего Валерика был велосипед, Амалия где-то взяла напрокат патефон с пластинками. Музыка и танцы увлекали вечерами взрослых.

Мальчики катались на велосипеде и устраивали заплывы в Клязьме, хотя вода еще не прогрелась. Тетки ловко играли в теннис, а у Эльги не получалось, мяч успевал долететь до земли, пока она только к нему примеривалась. С бадминтоном тоже не заладилось, ветер уносил воланчик. Плавать она не умела, да и не стоило учиться – женская половина общества только прогуливалась у реки. Поэтому ей оставалось лишь смотреть, как купаются мальчики.

Впрочем, и мальчишкам вскоре запретили купание. Как-то Костя провалился в омут, от неожиданности стал тонуть. Папа Арон, хотя не умел плавать вовсе, смело шагнул в воду, ему повезло, вода едва доходила ему до подбородка, и вынул юношу. Все аплодировали папе, а вечером устроили танцы в честь чудесного спасения и героического подвига. Мама даже спела для папы какой-то немецкий романс.

Жаль, что пианино на даче не было. Семья любила музицировать, это только Эльге медведь на ухо наступил. А маме в юности прочили музыкальную карьеру, но она выбрала научную стезю, где тоже преуспела. Ее даже уговаривали получить ученую степень по общему объему научных работ и статей. Но мама отмахивалась, ей не хотелось тратить время на собирание бумаг, и она вновь уезжала в очередную экспедицию с геологами. Дома ее почти не видели, и только дачный месяц был святым, оставлялись все дела, и непременно уезжали за город, где безмятежно и безвылазно жили вместе.

Через месяц мама возвращалась в свою Академию, а детей оставляли с тетушками и бабушками. И все было чудесно, все жили вместе.

Но в это лето Эльга неожиданно заскучала, ей вдруг разонравились детские забавы брата, не увлекал спорт, читать не хотелось. Она бы с удовольствием совершила прогулку в лес, но еще не поспела земляника, и малина только отцветала.

Валерий держался отстраненно и холодно. Он, как настоящий герой, был сосредоточен на учебе и самосовершенствовании. По утрам делал зарядку, поднимал гирю, потом обливался водой, бежал к реке, кролем переплывал реку, а после завтрака садился за учебники. Этим летом он решил освоить французский. Перед обедом шел гулять вдоль реки к станции, она шла с ним и тихо восхищалась его целеустремленностью. Прогулка должна была занимать около часа, за который надо было пройти пять километров. Иногда приходилось чуть ли не бежать за ним, щеки краснели, а волосы липли ко лбу. Валерий останавливался, терпеливо объясняя, что ей надо тренироваться, надо ставить задачи и достигать их. Вот он начинал закаливание почти теплой водой, а сейчас обливается ледяной.

– Зачем? – изумилась Эльга.

– Мы должны быть готовы к испытаниям. Ко всем. Мы не знаем, что нам готовит судьба.

Она кивнула. Понятно, он гордится отцом-полярником. Но только можно же жить без испытаний. Просто жить, зимой кутаться, принимать горячую ванну, дождаться, когда вода в реке прогреется, просто гулять, а не преодолевать километры. А если, что страшное случись, тогда и будем бороться и выживать.

Вот папа ни разу из Москвы не выезжал, здесь родился, учился, работает, по бульварам гулять ходит, семью любит, фотографией увлекается. Он, конечно, не герой. Но его уважают на работе, он даже министров консультирует. Это тетки любят танцевать. А она не умеет. И спортом не увлекается. У них в старой школе даже спортивного зала не было. Два года назад их в новую перевели, вот там есть гимнастический зал. Да только к чему он ей. Она даже не знает, кем хочет быть.

Но вот завтра пойдет гулять, если Валерий возьмет ее с собой. Она даже приготовила бутерброды и фляжку с морсом. Она сама пришла к их даче. Валерий с довольной улыбкой закрыл тетрадку:

– Двадцать глаголов! Идем гулять!

Он не спросил, согласна ли она, все – как само собой разумеющееся. В эту прогулку Валерик говорил о силе духа, которая побеждает телесную немощь. Он восторгался Джеком Лондоном, чьи герои могли выжить в любых суровых условиях.

– Как твой папа…

– Папа был сильным. Он был охотником. Ему не надо было самосовершенствоваться. Скорее, как твоя мама. Слабая женщина работает в экспедициях, а могла сидеть за своим микроскопом в лаборатории.

– А я не хочу в экспедицию.

– Но ты все равно должна себя тренировать. Ты должна стремиться к цели. Устала? – неожиданно спросил он.

– Да. Давай поедим. – она достала бутерброды и фляжку.

– Да ты готова к походу, сестренка, – улыбнулся Валерий. Она не поняла, доволен он или нет. Валерий жизнерадостно откусил кусок от бутерброда.

– Я все правильно сделала?

Валерий рассмеялся:

– Ты молодец, хотя маленькая и глупенькая. Тебя надо воспитывать и воспитывать. Я всегда мечтал о младшей сестре. А то все воспитывают меня. Требуют «орднунг унд ляйстунген». Они правы, я должен быть достойным и мамы, и отца. Это мой долг. Но мне всегда хотелось иметь человека, которому я могу пожаловаться на свою непростую жизнь. Он меня поймет и не подумает, что я плачусь. Ты будешь моей сестрой?

– Сестрой?

– Да. Настоящей сестрой.

– А у тебя когда день рождения? – неожиданно спросила она.

– Это при чем? – опешил Валерий.

– С Алеком нам общий день рождения празднуют. У него в октябре, у меня в ноябре. И где-то посередине праздник. Хорошо, если бы у тебя был вместе с нами.