Шаги в темноте - Александр Конторович

И таких случаев было много…

Настолько, что это уже стало проблемой. Грабили-то немцы не только у нас! Кое-что было добыто ими и в Европе. И очень даже возможно, у союзников.

С одной стороны – здорово!

«Вот вам, дорогие товарищи, спертая у вас фрицами ценность!»

Хорошо? Даже очень, смотрите, какие мы честные и бескорыстные.

А с другой…

Повертит в руках такой вот «облагодетельствованный» брошку, да и скажет: «Не моё… та тяжелее была и стоила больше. Это вы мне подделку какую-то суёте! А вот подлинная ценность у кого? Очень интересно было бы знать!»

И не сильно тут кивнёшь в сторону фрицев, мол, они во всём виноваты. Они-то – да, украли, никто и не спорит. Но вот вы – вы это мне принесли. Значит, знали, чьё и у кого сперто. Вот только вся беда в том, что принесли вы мне подделку. А ведь её кто-то сделал! Но зачем это немцам, они-то ведь изначально знали, что берут? И не было у них необходимости что-то там подделывать. А у кого она была?

И возникнут вопросы к пришедшему…

Или ещё к кому.

Да и то сказать, сильно войною наше хозяйство разорено, многое восстанавливать нужно. Вот тут бы эти самые брошки и камешки продать. Много чего полезного можно получить в обмен на эти безделушки и побрякушки.

Но как продать, если это вещь у кого-то украденная? Или вовсе отобранная силой, с угрозой оружия? А то и хуже – убили настоящего хозяина или в лагерь отправили… Могут – да и наверняка возникнут всякие вопросы неприятные. Краденым торгуете, товарищи?

И иди, отмывайся…

Не может себе государство такого конфуза позволить.

И вот именно поэтому свозят все изъятые да найденные ценности в конкретные места. Дабы уселись там за столы опытные специалисты, да в лупу внимательно посмотрели.

Что это тут такое лежит? «Самоварное» цыганское золото – или предмет ценности немыслимой?

Можно ли его где-то реализовать или лучше хозяину бывшему со всем уважением преподнести? Хорошее отношение серьёзного человека, пусть и заграничного, – оно, порою, больших денег стоит… Сегодняшним-то днём всё ведь не заканчивается, дальше жить надобно. И думать – желательно умной головой. Над тем, как эту самую мирную жизнь дальше выстраивать.

С кем крепко дружить – а с кем и не особо…

И могут здорово в этом помочь брошки и камешки, очень даже сильно. Не стоит недооценивать их притягательности для многих людей.

Потому и проверяют сейчас биографии всевозможных мастеров ювелирного дела. Привозят отобранных спецов в некие неприметные домики, где лежат в тяжёлых сейфах всевозможные побрякушки. А гляньте-ка опытным глазом, уважаемый товарищ, – что это такое тут поблескивает? Есть ли ценность какая-то вот в этом невзрачном камушке? Нет ли у него живого и здравствующего ныне хозяина? И где оный хозяин ныне проживает?

А уже совсем другие люди сделают выводы из краткой записки. Найдут уцелевших владельцев или их наследников, буде команда таковая последует. Обобщат и систематизируют записи, специалистами сделанные. Не только историю грабежей из них понять можно, есть и другие данные, порою – так куда как более важные!

Но надобно такие дома, с сейфами тяжелыми и столами с лампами яркими, ещё построить. Ибо нельзя привозить неведомо кому принадлежащие вещи в серьёзные государственные учреждения. Да, так проще – но ведь слаб человек! По умыслу или недомыслию может где-нибудь и брякнуть – мол, видел я знаменитое кольцо какого-то там Карла Первого! Привозили его ко мне на работу. Куда? Да вот – в этот самый дом и привозили!

И пошло-поехало… Никто ничего плохого не сделал – а слухи поползли уже. Оправдывайся.

Нафиг.

Не может государство жуликом выглядеть.

Вот и строят в некоторых заштатных городишках и их пригородах неприметные домики. Чтобы не мог такой вот болтун пальцем предметно указать. Мол, видел! А где? Да… фиг его знает… в лесу где-то то место расположено, сразу-то и не скажу…

И всё, умер слух нехороший. Нет в нём конкретики, никак невозможно лесной домик к чему-то ценному привязать, зацепок нет никаких.

А домики – пусть себе стоят. Их потом много для чего использовать можно – но это потом…

Получив на свою голову эту неслабую задачку, руководство МГБ размышляло недолго. Ничего принципиально нового и неизвестного тут не было. Какая, в общем-то, разница, что именно охранять?

Секретный военный институт или мастерскую по изучению драгоценных камней?

Всё несоответствие только в том, что в одном случае периметр прорывают диверсанты-парашютисты, а в другом через забор лезут вполне доморощенные урки с финками. Хотя в нынешней обстановке они уже тоже давно обзавелись автоматами. А учитывая наличие среди них людей с боевым опытом, легкой жизни и здесь ожидать не приходилось.

Данная операция получила кодовое наименование «Восход». Были назначены лица, ответственные за самые разнообразные этапы проведения мероприятия.

Не прошел данный вопрос мимо глаз и ушей контрразведки. Их-то эта тема тоже затрагивала – и весьма основательно. Слишком много самого разнообразного народа крутилось вокруг этих «камешков и стекляшек». И далеко не все они были простыми уголовниками.

Все имеющиеся в наличии сводки и оперативные материалы были изучены также и её сотрудниками. Не то чтобы кто-либо сомневался в профессионализме ОББ – контрразведка искала своё…

И, судя по некоторым признакам, нашла…

Негромко зажужжали телефоны в тихих кабинетах, легли на столы зелёного сукна тонкие папки со спецдонесениями.

– Ну-с, дорогие вы мои товарищи, что сказать можете? Хорошего, я имею в виду! – подполковник Галкин вопросительно посмотрел на собеседников.

Старший из них, капитан Фролов, заглянул в принесённую с собой папку.

– Работаем, товарищ подполковник. Но я вынужден обратить ваше внимание на острейшую нехватку личного состава! Нет людей – совсем почти нет! На прошлой неделе погибло двое наших оперработников, люди грамотные…но против подавляющего численного превосходства это слабо помогает.

– Так… а у вас, товарищ старший лейтенант, как дела обстоят?

Третий из присутствующих, старший лейтенант Грибов, ни в какие документы не заглядывал – ответил сразу.

– К сожалению, товарищ подполковник, своими силами мы обстановку не изменим. Бандиты явно кем-то направляются. У них есть источники информации и, что самое плохое, – единое руководство. Не какие-то там полуграмотные уркаганы с тремя классами церковно-приходской школы за спиной – нет, там явно кто-то поумнее сидит!

Подполковник побарабанил пальцами по столу.

– М-м-да! Невесело! И каковы будут ваши предложения?

– Нам требуется помощь, товарищ подполковник, – твердо ответил капитан. – И прежде всего – оперсоставом. Своими силами мы тут ещё долго воевать будем…

– И где ж я вам столько грамотных сотрудников отыщу?

Узкие улочки города в это время обычно уже пустели, и свет, горевший в окнах одно-двухэтажных домиков, лишь изредка освещал немногочисленных пешеходов, которые ещё спешили по своим делам. Закончилась война, и отменён был комендантский час. Давно перестали соблюдать и светомаскировку. Но привычка заканчивать все дела засветло – осталась.

Впрочем, тех людей, что собрались сейчас неподалёку от небольшого двухэтажного дома, ограничения комендантского часа не касались и ранее.

Старший группы, одетый в форму лейтенанта милиции, негромким голосом инструктировал подчинённых.

– Сидорчук – здесь твоя позиция! К стене прижмись да за окнами поглядывай. Мало ли, сиганёт ещё кто из этих гавриков в окно! Тут его и бери, да чтобы никуда не ушёл!

Немолодой уже милиционер степенно кивнул.

– Сделаем, товарищ командир!

– Панкратов, Мамин – вы со мной. Поможете там… Валин – на вас задний двор. Обойдёшь дом и проконтролируешь окна во двор. Могут ведь и там выскочить…

Старший группы обвёл всех внимательным взглядом.

– Вопросы есть? Нет? Всем проверить оружие и быть наготове!

Милиционеры молча кивнули. Сидорчук и Валин, стараясь производить как можно меньше шума, разошлись по местам.

Выждав пару минут, двинулась к подъезду и основная группа.

Прижавшись к стене, Сидорчук пристально осмотрел окна, выходящие на улицу. Почти во всех темно, лишь в паре мест пробивается через занавески робкий свет.

Обогнув дом, Валин осторожно присел за поленницей дров. Расстегнул кобуру пистолета и осмотрелся по сторонам.

На некоторое время он отвёл взгляд от дома и, может быть, именно поэтому не увидел, как чуть дрогнули занавески в приоткрытом окне второго этажа.

Поднявшись по лестнице, лейтенант жестом указал обоим милиционерам позиции по бокам от двери одной из двух квартир.

– Тихо…

Сам он, подойдя к двери, тоже прижался к стене и постучал по притолоке кулаком.

Тишина…

Снова стук в дверь.