Дорогие гости Пятигорска. Пушкин, Лермонтов, Толстой - Вадим Хачиков

Надо полагать, Пушкина это размеренное курортное бытие не устраивало. Конечно, он вместе с семейством генерала принимал ванны, обедал, пил чай, и может, быть, даже гулял иногда, неторопливо и степенно. Но вообще-то «мальчишке-недорослю» хотелось больше ходить, ездить, смотреть, узнавать! Ведь он впервые попал в этот удивительный мир, где все было так не похоже на чопорный холодный Петербург, в котором он провел большую часть своего детства и юности.

Здесь каждый день можно было любоваться удивительной панорамой снежных гор на горизонте, иногда ясных и сверкающих в солнечных лучах, но чаще полускрытых облаками и, словно бы, парящих над землей. Порою, особенно на восходе солнца, они сами напоминали неподвижные разноцветные облака. Вокруг поселения – то совсем рядом, то в некотором отдалении – поражали взор причудливые очертания зеленых гор, кое-где тронутые серыми пятнами скал и осыпей.

А как интересно были наблюдать за жизнью небольшого курортного поселения, приютившегося в ладонях машукских отрогов! Генерал Раевский в своем письме рисует картинку, которую мог наблюдать и Пушкин: «… часто прихожу пользоваться… видом наиприятнейших гор и забавным сего селения и жителей, карикатурных экипажей, пестроты одеяний; смесь калмыков, черкес, татар, здешних казаков – все это движется, встречается, расходится, сходится».

Публика, заполнявшая улицы курортного поселения, поэта, конечно, тоже интересовала, но во вторую очередь. Главными для него были, конечно, те впечатления, которые в избытке давали ему и этот романтический край с его удивительной природой, и полудикое существование обитателей поселения. «…эта жизнь вольная, заманчивая и совсем непохожая на прежнюю, эта новость и нечаянность впечатлений, жизнь в кибитках и палатках, разнообразные прогулки, ночи под открытым южным небом, и кругом причудливые картины гор, новые невиданные племена, аулы, сакли и верблюды, лихая вольность горских черкесов, а в нескольких часах пути жестокая война с громким именем Ермолов, – все это должно было чрезвычайно как нравиться молодому Пушкину» – писал первый биограф поэта П. И. Бартенев.

Пути-дороги поэта

Нам, конечно же, интересно знать, где побывал Пушкин, находясь в наших краях, что увидел в тогдашнем Горячеводском поселении и его окрестностях. Для этого следует пройти его путями. Единственная дорога, на Воды из крепости Святого Георгия (ныне город Георгиевск) шла по левому берегу Подкумка, то вблизи русла реки, то отдаляясь от него, если на пути встречались препятствия. Одно из них в виде нагромождения скал ожидало путешественников у южной подошвы Машука. Позднее, по указанию генерала Ермолова, путь среди этих скал был расчищен. Но, пока это не было сделано, всем, направлявшимся на Воды, приходилось делать порядочный крюк, огибая гору с севера. Россияне, направлявшиеся на Воды, вынуждены были двигаться мимо двух небольших соленых озер, направляясь к перемычке, соединяющей Машук и Бештау, Только преодолев ее, они могли вновь спуститься в долину Подкумка. Здесь древняя дорога раздваивалась. Основная ее ветвь, ведущая в Константиногорскую крепость и далее, на Кислые Воды, возвращалась к реке. Другая, так сказать, местного значения, поворачивала к источникам горы Горячей. Она в дальнейшем сделалась главной магистралью нарождавшегося города, а ее ответвления – удобными путями к источникам Горячей горы.

Место, где должен был родиться Пятигорск, удобным не назовешь. Кругом разной крутизны склоны и скаты, овраги и обрывы, которые приходилось одолевать, и не без труда, первым посетителям Вод. Самое большое препятствие на пути к минеральным источникам и первым ваннам представляли склоны горы Горячей. Даже сегодня, при наличии вполне благоустроенных подходов, чтобы подняться на ее вершину, требуются определенные усилия. А каково же было делать это в ту пору, когда там не существовало ни лестниц, ни дорог, ни даже мало-мальски удобных тропинок.

Люди, приехавшие пользоваться ими, купались в примитивном, выбитом прямо в скалах, бассейне, над которым не было даже навеса, защищающего от дождя и палящих солнечных лучей. Стараниями командира егерского полка, стоявшего в Константиногорской крепости, генерала Лихачева, был сделан первый шаг к обустройству будущего курорта – егеря соорудили над бассейном примитивную купальню и проложили к ней деревянную лестницу. Ее можно увидеть на акварели художника Е. Корнеева, сделанной в 1803 году. Изображенная на ней Горячеводская долина еще пустынна, лишь кое-где стоят жалкие мазанки и кибитки, а лестница на гору Горячую уже есть! Но, конечно, она не могла удовлетворить ни больных, ни администрацию курорта. И потому, как только появилась некая сумма, пожертвованная Кавказским Водам в благодарность за исцеление астраханским купцом Федоровым, ее использовали для устройства удобных путей на вершину горы Горячей. В 1814 году, появилось первое шоссе на Горячую гору. На его строительстве использовали пленных поляков, воевавших в армии Наполеона и сосланных за это на Кавказ. Поначалу этот путь играл очень важную роль, поскольку он давал единственную возможность подъехать к ваннам в экипаже, а это было крайне необходимо людям пожилым, ослабленным, скрученным ревматизмом или страдающим от тяжелых ран. Но к моменту приезда Раевских с Пушкиным появилась еще одна экипажная дорога наверх.

В 1819 году генерал Ермолов приказал сломать ветхие избушки-купальни на вершине горы Горячей и построить на ее уступе новое купальное заведение. И в том же году оно появилось. Названные в честь генерала Ермоловскими, ванны эти были по тем временам достаточно комфортабельными и довольно красивыми – с колоннами и башенкой-бельведером на крыше. Неудивительно, что большинство курортной публики предпочитало принимать процедуры там – до тех пор, пока у подножья горы не было построено каменное здание Николаевских ванн. Посещали Ермоловские ванны и Раевские с Пушкиным. По поводу ванных зданий генерал писал: «Ванны старые… ни вида, ни выгод не имеют, новые же представляют и то, и другое, возможную чистоту и опрятность. Вид из оных наиприятнейший на Бештову гору».

К Ермоловским ваннам больные поднимались по удобному шоссе, проложенному одновременно со строительством здания и хорошо приспособленному для проезда экипажей. Но, надо полагать, что Пушкин транспортом не пользовался – по обоим шоссе ходил пешком, чтобы полюбоваться открывающейся оттуда панорамой Кавказских гор. Правда, в западной части горы ничего интересного не было – кроме доживавших свой век старых купален там стояло лишь простенькое деревянное здание так называемой Оборонительной казармы, в которой тогда размещались солдаты военно-рабочей команды.

А вот восточная часть горы, хотя и оставалась в то время не обустроенной, радовала романтическую душу поэта именно своей дикостью – голыми скалами, кое-где поросшими чахлым кустарником, «крутыми каменными тропинками», о которых он вспоминал девять лет спустя. Там имелось несколько выходов минеральной воды, в частности, открытый доктором Гаазом Елизаветинский «кислосерный» источник. Он представлял собой обыкновенный колодец, откуда черпать воду приходилось «ковшиком из коры или дном разбитой бутылки», как писал Александр Сергеевич.

Через эту местность пролегал путь к знаменитому Провалу, который привлекал всех приезжих своим загадочным жерлом. Добираться до него приходилось пешком, поскольку вела к нему «узкая тропинка между кустарников и скал», как сообщил об этом позднее М.Ю.Лермонтов. Надо полагать, в пушкинские времена тропинка уже существовала, и, говоря о «неогороженных пропастях», поэт имел в виду именно Провал.

Мимо него лежал путь к вершине Машука, где Пушкин тоже побывал. Об этом нам известно из его письма к брату Льву, как и о том, что он покорил Бештау. Более подробно о подъеме на высшую точку Кавказских Минеральных Вод рассказывает в своих письмах генерал Раевский. Едва прибыв на Воды, он сообщает дочери: «При первом хорошем дне положено ехать на верх шпица Бештового, с которого верст на сто открывается во все стороны». А спустя две недели информирует ее: «…ездили мы на Бештовую высокую гору. Поднимались на Бештау, как правило, со стороны Железных Вод, куда Раевские с Пушкиным тоже ездили еще до того, как перебрались туда для лечения.

Разговор о Железных Водах нам еще предстоит. А пока останемся на горе Горячей, откуда Пушкин, а вместе с ним и мы, имеем возможность хорошо рассмотреть, что представляло собой в ту пору курортное поселение на Горячих Водах.

«…Все селение расположено в 2 улицы»

Желая представить себе давнее прошлое Пятигорска, обычно первым делом вспоминают роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», где так ярко описан «чистенький, новенький городок» – с Ресторацией и Эоловой Арфой, с романтическим гротом и галереей у источника, с тенистым бульваром и живописными аллеями парка, увитыми виноградной лозой. Но, говоря о Пушкине, надо иметь в виду, что такой, «лермонтовский», Пятигорск образовался несколько лет спустя. А вот как небольшой поселок у Машука – выглядел летом 1820 года, мы узнаем все из тех же писем генерала Раевского, сообщавшего дочери Екатерине: «Воды горячие истекают из горы, называемой Мечук, над рекой Подкумком лежащей… от подошвы небольшой долины, в которой все селение расположено в 2 улицы; я приметил до 60 домов, домиков и лачужек, и как сего недостаточно для приезжающих, то нанимают калмыцкие кибитки, палатки и располагаются лагерями, где кому полюбится…».