Подростки - Борис Ицын

Мысли эти утомили мальчика, и он незаметно заснул.

Утром Валя первым долгом бросился к приятелю своему, Митьке-Механику. Тот сидел под навесом и мастерил самострел — деревянное ружье с канавкой вместо ствола и луком. Для лука Механик приспособил старый зуб от конных граблей. Митя всегда что-нибудь мастерил, за то и прозвище свое получил. Он лучше всех в поселке делал рогатки, змейки, самострелы и самопалы из старых берданочных патронов.

Вале не терпелось поведать приятелю об аресте Михайлы. Но торопиться не полагалось. Он не девчонка — сразу все выбалтывать. Нужно разговаривать степенно, солидно, как подобает взрослому мужчине.

Мальчик сел на лежавшее полено и посмотрел на приятеля. Тот молча прорезывал бороздки для лука. Его слегка веснушчатое лицо было покрыто капельками пота, белобрысые брови нахмурены, голубые глаза серьезны. За левой щекой бугром шевелился язык.

— Мастеришь? — спросил Валя.

— Помалу.

— Самострел?

— Самострел.

Валя помолчал немного и с безразличным видом произнес:

— Михайлу арестовали.

— Знаю, — сказал Митя, не поднимая головы.

Это ошеломило Валентина.

— Откуда знаешь-то? — воскликнул он, схватив приятеля за руку.

— Брат Данила говорил.

— Данила? А он откуда знает?

— Стало быть знает.

— А я знаю, за что его!

— Ага, — протянул Митя, — за сходку.

Валентин был обескуражен. Шел сообщить такую новость, а тот все знает. Он, поди, знает и что такое сходка. Одно слово — Механик.

Спросить, однако, он не решился. Любопытство — дело не мужское. Обождать надо, может, глядишь, и сам скажет.

Механик перестал мастерить. Он сосредоточенно смотрел перед собой, слегка прищурив левый глаз и закусив нижнюю губу. Валентин понял: приятель о чем-то задумался. Но о чем?

— Далеко понесет? — показав на самострел, спросил Валя, чтобы не молчать.

— Прут тугой, сажен, может, на двести.

— Брешешь!

— Собаки брешут. Увидишь.

— А метко бьет?

— С сосны воробья ссажу.

— А вот чирка не убьет!

— Чирка? Сказал! Крякушу возьмет, если близко.

Валя свистнул. Механик возмутился.

— Спорим! Айда в лес, попробуем!

— Айда завтра! С утра и пойдем. Можно в лесу заночевать… А сходки всегда в лесу бывают, — помолчав, не совсем уверенно проговорил Валя.

— Ага! — согласился приятель. Покончив с самострелом, он теперь строгал тонкие и длинные березовые стрелы. — К Федосеичу зайдем. Давно не бывали.

— Мамка вчера все отца уговаривала: не вяжись, говорит, с ними, — произнес в раздумье Валя.

— Вот и я говорю: Данилка наш тоже, наверно, с ними. Гулять не гуляет, да и дома не сидит. Все, поди, на сходках.

— Что они там делают? — не выдержал Валя.

— Кто их знает! Путаники, одним словом.

На другой день ребята собрались в лес. И хотя они ничего не говорили друг другу, оба понимали, что идут не самострел пробовать, а к Федосеичу — узнать от старика о том, что так их заинтересовало.

Отправились, конечно, с ночевкой. Вышли пораньше, шагать было верст семь.

Утро стояло тихое. Маленькие домишки точно вросли в землю. Мягкая прохладная пыль покрывала дорогу. Босые ноги ребятишек быстро посерели.

Сразу за крайней улицей начался березняк. Приятели шли по узенькой тропинке. Молодая поросль хлестала их по рукам, по лицу, цеплялась за платье. Белоствольные березы низко опустили ветви. Солнечные зайчики светлыми пятнами лежали на траве, на стволах берез, пробегали по одежде ребятишек.

— Митяй, а помнишь, как нынче зимой Никодим Павлович все допытывал на русском, на кого похожа береза?

— А Васька еще сказал: на дерево.

И ребята засмеялись, вспомнив урок русского языка, на котором они учили, что такое сравнение.

— А, верно, Митяй, на кого похожа эта береза? — и Валя показал на толстую старую березу, почти до самой земли склонившую ветви.

— На тятькину бороду.

— Тю! Зеленая-то! Садитесь, Губанов, кол! — подражая Никодиму Павловичу, пробасил Валя.

— Кошельников! — Мите понравилась эта неожиданная игра. — Скажите, на что похожа береза в лесу?

— На мамку, когда она пол метет, — подумав немного, ответил тот.

— Садитесь, Кошельников, — двойка!

Мальчикам было весело. Они вышли на небольшую, залитую солнцем полянку.

— На что похожа эта полянка? — в один голос закричали приятели.

— На блюдце!

— На комнату!

— На дворец лесного царя!

Ребята присели на пеньки. Валя посмотрел вокруг.

— Вот где в сыщики-разбойники играть! Вовек не сыщешь.

— Да, тайное место, — согласился Митя и, помолчав, добавил: — Вот, поди, в таком месте и сходки бывают.

Мальчики переглянулись.

Вдруг Митя нагнулся.

— Смотри, курили! — В траве действительно лежал окурок. — Люди были!

Приятели заинтересовались и стали осматривать полянку. Они ходили, нагибаясь, раздвигая ногами траву, шарили руками, пытаясь отыскать что-нибудь, что могло помочь разгадать тайну этой поляны.

Вот Валя нашел обрывок газеты, а Митя спичку. Следов костра не было видно. Значит, или курили, или с фонариками сидели. На одной из веток висел клочок материи, — ребята решили, что это какой-нибудь условный знак. Вдруг Валя вскрикнул: в траве он обнаружил старую, позеленевшую револьверную гильзу.

— Не иначе, сходка была! — почему-то полушепотом проговорил он.

И, увлекшись, ребята стали строить предположения, одно другого таинственнее и занимательнее. Воображение рисовало им, как глубокой ночью, с потайными фонарями, тихонько крадутся по лесу вооруженные люди.

Теперь друзья уже не ходили, а ползали по полянке, разыскивая новые доказательства своих предположений и изредка перекидываясь словами.

— Костер, костер! — крикнул Митя.

Валя бросился туда. Около остатков костра валялись пустые бутылки из-под водки, яичная скорлупа, обрывки бумаги, шкурка от колбасы.

Мальчики посмотрели друг на друга…

— Гулянка, — разочарованно протянул Механик.

Валя даже плюнул…

Вся таинственность исчезла. Ребята пошли дальше. Полянка больше не представляла никакого интереса. Не спасала положение даже револьверная гильза. Мало ли кто револьверы имеет, — всякий чиновник, любой унтер, а их, унтеров, сейчас сотни. Каждый день эшелоны проходят. Неделями у переселенческого пункта солдаты живут в палатках. На солдат да на офицеров и смотреть уже надоело.

Березовый лес кончился. Теперь приятели молча шагали по сосновому бору. Густые кроны над их головами почти переплелись, образуя зеленый шатер. Было прохладно и сумрачно. Похрустывала прошлогодняя хвоя, покалывая босые ноги.

На одной из больших полян решили попробовать самострел. Действительно, носил он далеко. Валя насчитал 140 шагов, пока дошел до места, где упала стрела. Конечно, это не двести сажен, но все же очень неплохо.

Стреляли в вышину, вдаль, в цель. Один раз даже дятла подкараулили, да Валя поторопился, промазал.

Бор начал редеть. Вот блеснула серебряная лента реки. Солнце поднялось уже высоко и пекло по-настоящему. На берегу раскаленный песок жег ноги.

Ну как тут не искупаться, не поплавать в чистой, прохладной воде, не порезвиться одним на просторе! Мальчики, не сговариваясь, начали раздеваться. Живой, точно ртуть, Валентин разделся первым. Он подошел к воде, ногой попробовал, не холодна ли она, и крикнул:

— Чур не мне воду греть!

— Ладно, — согласился Механик, медленно вошел в воду, но вдруг повернулся, присел и, ловко скользнув ладошкой по поверхности воды, обдал приятеля фонтаном брызг. Тот от неожиданности охнул и кинулся за Механиком, но Дмитрий был уже далеко, плыл, широко взмахивая руками. Наплававшись до усталости, они оделись и, посидев немного на полянке, отправились дальше.

…Избушка Федосеича стояла на крутом берегу, под двумя большими соснами. Федосеич, высокий, чуть сутулый старик, с большой белой бородой, лохматыми сивыми бровями и огромной шапкой седых волос, сидел у порога, потрошил большим охотничьим ножом жирную рыбину.

— А, гости, — улыбнулся старик. — Ко времю, ко времю. На уху попали. Ну, ребятишки, помогай: воду тащи, костер запаливай. Живо!

Приятели засуетились. Пока Митя разжигал костер, Валя принес воды. Потом помогали Федосеичу чистить картошку и варить уху. Федосеич молчал. Он любил поговорить, но в свое время, вечерком, сидя у костра. Ребята знали эту привычку, и хотя языки у них давно чесались, они крепились — выдерживали характер.

Молча поели наварной ухи, Федосеич из-под руки глянул на солнце.

— Ну, ребятишки, ровно сыты? Мало спустя, надо на отмель сплавать. Там золото, сказывают, — попытать на ваше счастье. А там по вечеру и перемет глянем. Забирай струмент.

Ребята захватили большой ковш, жестяную банку и деревянный лоток. Старик тем временем принес запасные крючки на поводках и привязал к лодке плетеную корзинку — садок для рыбы.