Имя для героя - Алексей Евтушенко

На следующий день Юрий Десятник проснулся довольно поздно и сразу же вспомнил о вчерашнем разговоре. Некоторое время он лежал, стараясь уловить теперешнее свое отношение к неожиданной идее друга.

Пока не попробуешь, не узнаешь, наконец, решил он про себя. Сейчас вот позавтракаю и пойду. Проверим Жоркину мысль в деле. Действительно, интересно может получиться.

Умывшись, одевшись и позавтракав чашкой кофе и двумя бутербродами с сыром, хозяин дачи прихватил с собой легкую сумку через плечо, бросил в нее блокнот для записей, шариковую ручку и сигареты, сунул босые ноги в сандалии и отправился на кладбище.

От калитки его дачи до первых могил, если идти по дороге, было около двух километров, и поэтому он пошел напрямик через пустырь, по одной из тропинок, протоптанной к обиталищу мертвых живыми.

Десятник шел по тропинке, оглядывал просторный загородный горизонт с дальним синеватым леском и редкими облаками и размышлял о том, почему некоторые люди столь охочи до посещения кладбищ.

И ведь не только пожилые, думал он, а и вполне себе жизнеспособные и молодые. Традиция? Любопытство? Затаенный страх перед чертой, которую рано или поздно каждому надо будет перейти? Дань уважения и памяти тем, кто уже там, а не здесь? Но ведь ритуал, не больше. Уважение и любовь нужно испытывать в сердце, а не на могиле. Впрочем, наверное, многим так легче. Своеобразный психологический костыль. Пришел на могилку, посидел, вспомнил, выпил, наконец…

Восточная сторона городского кладбища, на которую вышел Юрий, пестрела свежими захоронениями. Их было легко узнать по грудам полуувядших цветов, венкам, а также отсутствию крестов и памятников — родственники и друзья покойных не успели еще полностью оплатить ритуальные услуги.

Миновав по дороге несколько похоронных церемоний, Десятник пересек центральную и вышел к старой, западной части кладбища. Тут его шаг как-то сам собой замедлился, и писатель внимательно огляделся по сторонам.

Он попал в тишину, покой и тень.

Тишина и покой возникали совершенно естественно из-за отсутствия здесь основных производителей шума и суеты — людей. Тень же создавали разросшиеся деревья — многочисленные клены и тополя, посаженные, вероятно, не один десяток лет назад.

Уже через двадцать минут Юрий понял, что Жорина идея оказалась на редкость удачной. Какие только замечательные имена и фамилии, а также их сочетания не попадались ему здесь! Только записывай. Чем он немедленно и занялся, выудив из сумки блокнот и ручку.

Бодягин Пафнутий Ильич. Еще в девятнадцатом веке мужик родился. Надо же… Пафнутий. Так. Егонова. Наталья Павловна. Имя-отчество удачное, а вот фамилия какая-то непонятная. Егонова… Яга? Ладно, запишем на всякий случай. Может, пригодится. Клюшников. Леднев Михаил Игнатьевич. Знавал я, помнится, одного Леднева… Орлова Надежда, Лукьянова Марья Сергеевна, Сидоров. Ну, это общеизвестно. Ага. Вот интересно. Топич Ерофей Казимирович. Родился в 1914, умер в 75-м. Шестьдесят один год прожил дядька. Маловато. Имя, конечно, по нынешним временам довольно экзотическое. А вот фамилия неординарная. Из западных славян, вероятно. Запишем. Черногорская. Зинаида Афанасьевна. 1912 года рождения. Хороша фамилия! И женщина была красивая, если по фото судить. Надо же, снимок-то неплохо сохранился, хоть и времени прошло черт-те сколько. Беклемишев…

Писатель увлекся. В его воображении уже мелькали обрывки сцен и картин.

Вот роковая красавица Черногорская взволнованно ходит по залу (какому, на фиг, залу? Я что, любовно-исторический роман собираюсь писать? Ладно, пусть просто по гостиной) …по гостиной в ожидании важного известия. Заламывая руки (тьфу!). А тем временем лощеный негодяй Топич… только не Ерофей, конечно, а… Нет, так не пойдет. Это меня куда-то в начало прошлого века заносить начинает. Ладно, дома разберемся. Сейчас еще пяток-другой запишем и хватит, пожалуй, для первого раза.

Раздвигая кусты и ныряя под низкие ветви деревьев, он пробирался к давно заброшенным могилам и заполнял уже четвертую страницу блокнота, когда сзади его окликнули:

— Мил-человек!

Десятник вздрогнул, едва не выронил из пальцев ручку и оглянулся.

Не более чем в двух метрах от него стоял, легко опираясь на потемневшую от времени палку с круто, подобно бараньему рогу, изогнутой ручкой невысокий старик.

Был он одет в совершенно вылинявшие, но чистые джинсы, клетчатую синюю рубаху и потрепанный временем, но опять же чистый темно-серый пиджак. Густые и совершенно белые прямые волосы спускались до плеч и странно гармонировали с пронзительно-синими глазами старика, строго и в то же время насмешливо глядящими из-под нависших бровей.

— Здравствуйте, — неуверенно сказал Юрий. — Я не слышал, как вы подошли.

— А я и не подходил вовсе, — загадочно промолвил старик. — Но здравствуй и ты. Уж что-что, а здоровье тебе, гляжу, ой как понадобится.

«Вот же, черт, — с неудовольствием подумал Десятник, — принесла нелегкая… И чего ему надо? Терпеть не могу этих стариков и старух, вечно лезущих не в свое дело. Все бы им следить да поучать. Все им не так и неправильно. Все-то им мешают, и всем-то они недовольны. Давно уж о своей душе задуматься надо, так нет — хлебом не корми, дай чужую повоспитывать».

— В каком это смысле? — нахмурился писатель, захлопывая блокнот и не глядя засовывая его в сумку.

— Да в прямом, — усмехнулся в седые усы старик, не сводя с Юрия глаз. — Здоровье каждому человеку не помешает. А уж тебе — и подавно.

— Это еще почему?

Он наконец спрятал блокнот и ручку и решительно повернулся к собеседнику всем корпусом. Надо заметить, что габаритов писатель Юрий Десятник был весьма внушительных — при росте метр восемьдесят пять и живом весе под сотню килограммов.

Дедуля, однако, ничуть не смутился и продолжал насмешливо, но уже не строго, а скорее с оттенком сожаления глядеть на Юрия.

— Да потому, что дело ты задумал для здоровья опасное, — объяснил старик. — Как бы пожалеть не пришлось. Мертвые не любят, когда их дразнят попусту.

— Ерунда какая-то, — сказал Десятник. — Дразнят… Что вам надо, дедушка? Шли бы своей дорогой. А я уж со своими делами как-нибудь сам разберусь.

— Ну сам так сам. Мое дело предупредить, а там… Захочешь — придешь. О, ты посмотри! Никак лиса!

Юрий обернулся.

Никакой лисы, конечно, сзади не было. А когда он повернулся обратно, то не обнаружил и старика. Странный дед исчез беззвучно и бесследно, как ниндзя, что, учитывая его возраст, было весьма удивительно.

«Только настрой весь мне сбил… дедуля, — подумал Юрий с досадой. — Ладно, довольно на сегодня, пожалуй. И так набрал достаточно. А не хватит, можно будет еще прийти».