«Шанталь» - Ирада Нури

– Клоранс, вы слышите меня?

Женщина вздрогнула и открыла глаза. Яркие, зелёные глаза, что прежде, придворные поэты наперебой сравнивали с чистейшими изумрудами, теперь потускнели. С величайшим трудом, отбирающем последние силы, она сфокусировала взгляд на прибывшем:

– Луи… вы пришли.

– Да, Клоранс, я здесь. Клянусь, что сделаю всё, чтобы помочь вам, кузина.

– Поздно, сир… мне уже ничем помочь нельзя, но… – она закашлялась, отчего пятно на груди проступило ещё сильнее.

Луи почувствовал, как слёзы наворачиваются ему на глаза. Когда-то он был влюблён в юную кузину, и был ранен в сердце её отказом.

– Что? Клоранс, вы сказали "но"?

– Моя дочь, сир… Спасите Шанталь… ей всего три… Она не должна попасть в руки мятежников. Трон её отца принадлежит ей по праву… верните его ей.

– Мадам…

– Обещайте, Луи… Дайте своё королевское слово, что позаботитесь о ней.

– Слово короля, мадам! Отныне, ваша дочь будет под моей защитой.

Женщина попыталась улыбнуться, но вместо этого вышла только болезненная гримаса. Собрав все силы, она сжала пальцы короля:

– Теперь, я спокойна… вверяю вам её… Проща…

Несчастная дёрнулась и затихла. Одинокая слеза скатилась по пергаментной щеке, и королева Боравии отошла в мир иной.

Словно по команде, комнату наполнили монахини. Позаботиться об усопшей, было их задачей.

Всё ещё не придя в себя, Людовик поднялся с колен. Бросив последний взгляд на мёртвую женщину, он, словно только сейчас осознав, что плакал всё это время, устыдился и вытерев слёзы рукавом, вышел к ожидающим его людям.

– Розен, – обратился он к одному из сопровождавших его дворян, – у покойной осталась дочь. Проследите за тем, чтобы девочка получила должное воспитание и ни в чём не нуждалась.

– Прикажете перевезти её во дворец, ваше величество?

– Нет! Никто не должен знать о её местонахождении. У мятежников могут быть шпионы повсюду. Им не нужна наследница, угрожающая их власти. Если ребёнок попадёт к ним в руки, они не замедлят расправиться с ней так же, как и с её родителями. Будет лучше, если до поры, все, включая самую ближайшую родню здесь, во Франции, будут считать её погибшей. Поместите юную принцессу в самый надёжный и отдалённый монастырь., и пусть, до своего совершеннолетия, она не покидает его стен.

– А, затем, сир? – Розен подобострастно склонился перед государем.

– Затем, она будет представлена ко двору. Я дал слово её матери, и сдержу его. С помощью Франции, девочка вернёт то, что принадлежит ей по праву.

– Мама! Мамочка! – раздался голосок наверху. Видимо, ребёнку сказали о смерти матери. – Мама!

– Прикажете привести малышку сюда?

– Нет, Розен, я не хочу её сейчас видеть. Распорядитесь обо всём необходимом и немедленно возвращайтесь. Я буду ждать вас в своём кабинете с подробным докладом о случившемся в Боравии.

Не оглядываясь на душераздирающие рыдания ребёнка, король вскочил в седло и дал приказ выдвигаться.

Близился рассвет. Кровавое зарево поднялось на востоке. День обещал быть насыщенным и тяжёлым. Нужно было хоть немного выспаться.

Но даже во сне, Луи слышал крики одинокого ребёнка, в одночасье лишившегося всех своих близких.

Глава 2

1672 год, провинция Берри

– Проклятая ведьма! Ну подожди, я ещё доберусь до тебя, негодяйка. Немедленно спускайся вниз, чёртово отродье!

Истошные крики, раздающиеся во дворе, не могли не привлечь внимание настоятельницы монастыря, аббатисы матери Прюданс де Жуайёз. Услышав столь богохульные речи, раздавшиеся в стенах родного храма, она несмотря на свой весьма преклонный возраст, со всех ног пустилась туда. Картина, представшая перед её глазами, впрочем, её не удивила, но крайне возмутила.

Сестра Аньес, одна из наиболее праведных последовательниц их ордена, с бордовым лицом и вне себя от ярости, стояла на середине деревянной лестницы приставленной к крыше амбара и вопила как резанная, используя слова крайне далёкие от благочестия:

– Господь да покарает тебя! Пусть у тебя…

– Сестра Аньес! – подбежавшая настоятельница поспешила прервать словесный поток монахини, пока та окончательно не погубила свою репутацию. – Что это, вы творите?

При звуках её голоса, монахиня сильно вздрогнула, и нелепо взмахнув руками, едва не сорвалась вниз. Успев удержаться на месте, она в последний раз кинула негодующий взгляд куда-то наверх, и спустилась вниз. Постаравшись привести себя в порядок, и поправив съехавший набекрень плат, она, смиренно сложив руки и опустив глаза предстала перед аббатисой.

– Матушка, простите…

– Сестра! То, чему я стала свидетельницей, не входит ни в какие рамки. Вы не только осмелились произносить имя Господа всуе, но ещё использовали такие слова, как… – она замялась, пытаясь подобрать правильные слова. Нельзя было употреблять имени нечистого.

– Чёрт, – услужливо подсказал звонкий голосок откуда-то сверху.

– Вот именно! Что?! – тут только до неё дошло, что она только сказала. Закатив глаза и испрашивая прощения у Господа, она уже собиралась велеть негоднице спуститься, когда сестра Аньес, совершенно потерявшая над собой контроль, завопила:

– Вы слышали? Вот она, ваша подопечная! Чертовка, дьявольское создание, её место на костре! – подобрав юбки, она вновь попыталась залезть на хрупкое сооружение.

– Позор! Сестра Аньес! Немедленно спуститесь! Ваше поведение недопустимо, и вы будете серьёзно наказаны!

– Плевать! Дайте добраться до этой ведьмы, и можете делать со мной всё, что угодно!

– Она совершенно потеряла рассудок! – вскричала аббатиса. – Сёстры, прошу вас, снимите её оттуда.

– Вовсе нет, она потеряла вовсе не рассудок, а нечто другое. Матушка, я не виновата! Я просто случайно увидела, как она резвилась на сене с… – звонкий голосок был прерван яростным воплем:

– Заткнись! Я задушу тебя собственными руками, негодяйка. А затем, я сожгу тебя на костре, как ведьму, слышишь?

– Сестра! Не стоит забираться так высоко, стремянка не выдержит, – голосок честно пытался предупредить дородную монахиню, упорно лезущую вверх, но не успел. Тонкая перекладина с хрустом переломилась. Вопящая монахиня не удержалась и полетела вниз. Никто не осмелился её подхватить из риска быть раздавленным, и она плюхнулась прямо на розовые кусты, заботливо посаженные садовником. Истошный вопль перерос в непрекращающийся вой.

Велев сёстрам увести потерявшую рассудок монахиню, мать-настоятельница подняла глаза вверх туда, где за одной из декоративных башенок пряталась виновница происшествия:

– Шанталь, можешь спуститься вниз. Не желаю знать о том, кто был прав, а кто нет, но ты– наказана! Пятнадцать ударов по пяткам приведут тебя к утраченному благочестию.