Любовь моя – рыбалка - Валерий Владимирович Брякин

Очевидное — невероятное. Казус № 4

Эту душераздирающую историю рассказал мой приятель Денис. Поехали они с другом Геной на Дон сома ловить. Много они слышали от рыбаков, какие монстры там водятся в омутах да в коряжниках. Добрались они до места уже в сумерках, кое-как разбили лагерь, залегли в скособоченную палатку, но долго не могли уснуть. Сначала строили планы на завтра, потом смотрели видосы не для нервных на соминые темы, потом выпили по сто пятьдесят снотворного и отрубились лишь под утро.

Но зарю с донским туманом они не проспали. Мысли об усатых крокодилах не дали выспаться и окончательно протрезветь. В предстартовой лихорадке побросали в лодку снасти и выгребли на русло. И тут Гена заметил, что в штанину, как злой бобик, впился крючок. Когда они с трудом освободили многострадальную штанину и подняли головы, то увидели кадр из фильма ужасов: на них с бешеной скоростью несется по воде бревно. У обоих в сознании мелькнула одинаковая мысль. Это же сом прет бревно, как конь упряжку! Гена проявил чудеса реакции, ухватил бревно двумя руками и истерично потребовал грести к берегу, где на мели можно с сомом как-то разобраться. Денис бешено заработал веслами и греб до тех пор, пока с берега не услышал окрик: «Мужики, вы чо с корягой творите, она здесь лет сто торчит!»

И тут рассеялся туман не только на реке, но и в головах. И поняли наши сомятники, что это не бревно мчалось на них, а стремительное течение Дона-батюшки несло лодку на старую, но такого еще не видевшую корягу.

Очевидное — невероятное. Казус № 5

Как-то приобрел я пачку рыболовных крючков. Синеньких, некрупных и очень острых. И такие они оказались зацепистые, что других не надо. Долго ли, коротко, но пообрывали их злые коряги и крупная рыба. Остался у меня на все про все удочки один крючок, любимый.

И вот как-то ловлю я с лодки карася, некрупного, но и не мелкого, грамм эдак по сто пятьдесят. Ловлю на озере, поросшем ползучей травой. А в некоторых местах трава просела, там образовались окна; расстояние между поверхностью воды и травой минимальное, и вот там пасутся караси, показывая свои спины и хвосты. Рыбалка легкая, вприглядку: кидаешь крючок прямо в карася. В общем, сочетаешь рыбную ловлю с дартсом.

Когда очередной пузатый экземпляр посягнул на червяка и запрыгал над водой, случилось страшное: карась плюхнулся в воду, да не один, а вместе с любимым крючком. Я не скажу, что горе мое не имело границ, но огорчение имело место быть. Рыбачить я не бросил и утешался продолжающимся хорошим клевом.

Через полчаса я вытащил очередного карася, стал извлекать из его рта крючок, и тут мне показалось, что в глазах двоится. Два крючка, два двоюродных братца, торчали из верхней губы. И тот, с обрывком лески, мой, любимый!

Очевидное — невероятное. Казус № 6

Однажды мы с женой поехали на рыбалку. И слегка заблудились, но после долгих мытарств по нашим замечательным проселочным дорогам попали на какой-то почти высохший то ли прудок, то ли озерцо. Уже из окна машины мы увидели, что нам выпал джекпот: водоемчик кишел рыбой. Вода, которой с гулькин нос, а мне по колено, бурлила, кипела и пенилась. С собачьим азартом наперевес я выскочил из авто, достал донку с резиновым амортизатором, которую в наших краях обзывают мандулой, и велел жене обойти лужу и положить груз на противоположной стороне так, чтобы крючки оказались прямо по центру болотца. Я нарядил их червяками и приготовился к бешеному клеву. А клева-то, как и воды в луже — с гулькин… Ну, с тот орган у гульки, который не виден. Я пребывал в культурном шоке. Посудите сами: рыбы больше, чем воды, а результата ноль. Я начал менять насадки. В ход пошли манка, перловка, кукуруза, опарыш. Я подкармливал рыбу жмыхом, кашей, сдобренной чесноком, коноплей, валерианой. Но лучше бы я налил валериану жене, а коноплю покурил сам, чтобы успокоить нервы. В этом прудке рыба меня явно невзлюбила.

Тогда я решил взять ее силой, благо что жена отлучилась в поисках луговых опят. Я нашел на берегу ржавое ведро без дна, надел болотные сапоги, залез в цитадель рыбьей вакханалии и рывком погрузил ведро в воду. И сразу же пришел успех. О стенки железной лохани кто-то настойчиво застучал. Я сунул, как грека, руку в воду, мертвой хваткой вцепился в скользкое тело и победно поднял добычу над головой. Но тут же издал вопль ужаса и отвращения. Шевеля лапками, на меня пялился и разевал рот здоровенный тритон, будто вопрошая: «Ну поймал! Теперь твоя душенька довольна?»

Вернувшись домой, я решил снять тритоновый стресс, но не валерьянкой с коноплей, а сухоньким. И когда я откупоривал бутылку, на ум пришли строки из Высоцкого:

У вина достоинства, говорят, целебные,

Я решил попробовать — бутылку взял, открыл…

Вдруг оттуда вылезло чтой-то непотребное:

Может быть, зелёный змий, а может, — крокодил!

Очевидное — невероятное. Казус № 7

Все началось с того, что я, мечтая о рыбалке по первому льду, купил заранее живцов. Но мечты разбились об этот самый лед, а точнее, о его отсутствие. И эти самые живцы, белые да красные карасики, жили почти месяц в ведре на балконе. Но не столько жили, сколько выживали. Часть из них так и не дождалась зимней купели, всплыла кверху брюхом и была скормлена другим хищникам, тем, которые живут во дворе и мяукают. Но большая часть живцов все же дождалась светлого часа: лед окреп, у них появился шанс выжить, соскочив с крючка или получив амнистию после завершения рыбалки.

Но пока светлый час еще не настал. В темноте были расставлены жерлицы, карасики ушли в лунки, и все участники процесса стали ждать, что уготовит им судьба. Мне лично она, когда рассвело, уготовила поклевку, борьбу с резвой щукой и, как вишенку на торте, созерцание ее на льду у собственных ног.

Дальше с поклевками было неважно, и я решил погонять окуня на новенький балансир. Но это был не день окуня, зато хапнула еще одна щучка весом под кило. Правда эта зубастая красавица отъела у балансира крылышко в оперении, и я воспринял это как ее посильную месть более разумному существу. На этом о рыбалке — всё, но главное-то ещё впереди.

Дома, когда я потрошил ту щуку, которая была поймана на жерлицу, обратил внимание на ее раздутый желудок. Я не поленился, вскрыл его