«Душа моя спокойна...» - Георг Мясников

Всегда восхищали его искренняя любовь и уважение к простым людям труда. Человек огромной доброты и порядочности, он постоянно подчеркивал, что существует для них, а не они для него.

Отец очень скептически относился к окружающей партийно-чиновничьей среде. На протяжении всех лет его мучило сожаление, что не посвятил себя любимой науке, истории. Этим объясняется его интерес к культуре, искусству, краеведению. Жизненные и профессиональные проблемы, сложности преодолевались путем компромисса, часто за счет больших нервных и психологических затрат. Всегда он хотел перемен в жизни страны, людей и понимал, что они наступят нескоро. Когда же они наступили, то результат их, новые взаимоотношения людей в экономике, культуре просто укоротили дни его жизни (отца не стало в 1996 году).

Дневники были формой диалога его с самим собой. Он никогда не хотел их издавать, не переписывал, не корректировал. Впервые кроме моей матери, меня и моего сына что-то из них прочтут другие люди. Делаю это потому, что перед кончиной отец сказал, чтобы я передал их в Пензенский архив. Не может вызывать сомнения, что они будут представлять ценный исторический источник. Он писал, что у нас есть только история культуры, а политической истории страны нет. Она постоянно переписывалась под вновь приходящих политических лидеров.

Общаясь со многими выдающимися личностями своего времени, находясь в гуще народной, отец сообщает много интересных фактов, наблюдений, характеризуя политику внешнюю и внутреннюю. Особенно интересен дневник периода пребывания отца в Пензе. Можно смело сказать, что записи помогут объективно увидеть труд и жизнь целого поколения.

В одной из своих книг он написал: «Родина… Какое внешне простое и привычное слово. Но ставишь себе цель объяснить значение и сокровенный смысл этого понятия, имеющего свое измерение во времени, пространстве и развитии, играющего огромную роль в формировании духовного мира человека, его жизненной позиции, и невольно замедляется бег мыслей. Надо остановиться и задуматься, чтобы представить то колоссальное содержание, которое заключено в этом слове. Ведь Родина — это прошлое, настоящее и будущее народа, источник приложения его сил, энергии и таланта, основа, устремление к великой цели, идеи, зовущие к преобразованию общества на началах равенства и справедливости».

«Все, что делал в Пензе, делал во славу России…»

1966

8 февраля. Опять мысли о художниках: трагедия состоит в страшном разрыве между мастерством и идейностью. Нет идей. Бросаются в две крайности: 1) в пейзаж; 2) в мазню и трюкачество, пытаясь за уродливостью формы скрыть отсутствие содержания.

27 апреля. Уезжаю в Нижний Ломов[1]. В голову всякие мысли. Вообще дорога всегда навевает мысли, дает образы, создает какое-то поэтическое настроение. Дорога — мать поэзии, яркого восприятия мира. Не было бы движения — не было тысячи, сотни тысяч стихов, поэм, рассказов…

Раздумья о пройденном пути. Он, конечно, дал много, но мучает одна ошибка (я не стесняюсь признаться в этом) — надо было идти в науку. Там, мне думается, я дал бы больше пользы, чем в суетном мире администраторства. А из наук моя самая любимая — история. Но теперь — поздно! Второй жизни не надо, а первую — переделывать сложно…

Очень поздно я пришел к выводу, который лезет в голову: «Слава — временна, расточительна, а добро — постоянно».

20 июня. Небо хмурится. Механизаторы возвращаются с обзора. Мы тем временем осмотрели строительство клуба из бывшей церкви. На фоне прекрасной кирпичной кладки прошлого века страшная похабная кладка наших дней. Что случилось с каменщиками?

16 августа. Сессия Верховного Совета РСФСР[2].

Вопрос о сельском строительстве. Постановка типично декларационная. Все разделилось: Пленум — решают; сессии — произносят декларации, агитируют.

В обед — за одним столом с Г.К. Жуковым[3].

Маршальский мундир, четыре звезды, розовые щеки, выглядит довольно бодро.

Разговор о сельском хозяйстве, нуждах крестьян. Он, судя по всему, далек от этого.

— Бывали ли в Пензе?..

— Году в 21-м добивал Антонова под Сердобском[4].

Рассказывает какие-то детали, как его приняли за бандита, но тот был Жуков-Семенов…

Пока разобрались «бойцы самообороны», седла и мешки оказались очищенными.

Командовал кавалерийским отрядом.

Хорошая память у этого «одного из величайших полководцев всех времен и народов», затертого дважды…

5 сентября. Обидно только, что так много дураков партия ставит на посты, которые должны занимать, безусловно, умные люди. Где-то укоренилась ошибка, которую или не хотят, или не могут, или, что страшнее всего, некому исправить.

23 октября. Подъем в 6 утра, хотя день воскресный. Приезжает Лев[5]. На улице легкий морозец.

На перроне нахалка — дежурная с повязкой:

— На какой путь прибывает Ташкентский?

— Тебе что уши заткнуло, когда по радио объявляли?

— Не слышал…

— Значит слушать надоть!

— А что вы так грубо отвечаете?

— Подумаешь… Шляпу одел, и сразу вежливости хотит… Меня двадцать лет пугають. Ничего… Жива!

Сколько затрачено слов и нервов, вместо того чтобы произнести всего-навсего одно слово: «На первый». Странный и порой необъяснимый русский характер.

27 октября. Принесли стихи Евг. Евтушенко. Я считал и считаю, что он наиболее талантливый поэт среди всех современных советских поэтов. Подкупает свое видение мира, попытка по-своему осмыслить явления жизни, утверждение правды, честности, порядочности. Евтушенко — это, если так можно сказать, рассудочный поэт. Он мыслит стихами. Иногда масштабно, иногда мелко, но мыслит! И в этом его существо, его главное достоинство.

21 декабря. Пошел на регистрацию в Кремль[6]. Не утерпел, зашел в Александровский сад, к могиле Неизвестного солдата. Москвичи делают все наспех. Разговоров было много, много фотографий, а в действительности — убого. Чувствуется спешка, непродуманность. Мне претит сама идея «неизвестного солдата». Скопировали на Западе, а зря обезьяним. У социалистического народного государства должны быть свои идеи. История давно дала ответ и на форму наших захоронений — «братская могила»! Они появились на Руси давно, укрепились в годы революции. Почему бы не продолжить эту традицию.

1969

11 марта. Когда ты у власти и сидишь на представительском месте хмельного стола, кажется, что друзей у тебя невиданная и несчитанная армия. Трудно в окружающей толпе отличить мнимых друзей от истинных. Да и ты, считая всех друзьями, отдаешь почти каждому частичку своей души, своего сердца.

Но, к сожалению, это, оказывается на практике, глупейшая ошибка. Абсолютное большинство из тех, кто роится вокруг тебя, не твои друзья, а друзья твоего положения, — изменится оно, уйдут немедленно и они. Правильно говорят, что настоящие друзья познаются в беде и бедности. А сейчас — не обольщайся!

25 апреля. Утром поехал по городу. Медленно раскачиваются пензяки, нехотя перекапывают газоны, убирают сухие листья и пропавшую траву. Народу мало на благоустройстве… Сколько надо еще лет, чтобы приучить без понукания делать простые вещи по уборке города? А все это оттого, что есть своеобразие историческое в формировании населения города. До революции Пенза — небольшой, хотя и губернский город, заполненный в основном осколками дворян, мещанами, кустарями. Пролетариата в истинном смысле этого слова нет.

Идеал мещанина — уют своего семейного гнезда, до остального ему дела нет. Страсти, волнения — не его удел.

После революции, особенно в годы Великой Отечественной войны, за счет эвакуации начинается бурный рост промышленности. Готовых кадров рабочих нет. Их завозят из сел области. Вместе с желанием работать в промышленности они провозят и свои деревенские привычки: равнодушие к грязи на улице, во дворе, в избе. Все это переплетается и дает сейчас мучительные отрыжки равнодушия к внешнему облику города, его благоустройству.

23 мая. Уехал в г. Кузнецк[7]. Сегодня здесь встреча с механизаторами, которые по нашим путевкам работали в колхозах и совхозах на весеннем севе, помогали крестьянам заложить урожай.

Собрали в клубе обувной фабрики. Выступали все, кто желал. Я их от имени обкома КПСС поблагодарил за хорошую работу, вспомнил русскую пословицу: «Что посеешь, то и пожнешь». Они с восторгом встретили это предложение, выражая готовность осенью поработать на уборке урожая. Некоторые выступления просто самобытны и интересны своей народной непосредственностью. Один из рабочих выступает перед аудиторией и во весь слух рассказывает о «действенности соревнования». Работали мы в колхозе им. Орджоникидзе Лунинского района. Вроде, время сева не подошло… Сидим в полевой бригаде, обедаем. Смотрим: что такое? Из соседней бригады едут с красным флагом. Уже сев окончили. Эх, — думаю, — едрит твою мать… Заело… Сел на сеялку, поехал сеять!» (Смех в зале. Аплодисменты!)