Дело о королевском изумруде - Лариса Куницына

И так же постепенно стали таять ряды друзей и приятелей самого де Варда. Кто-то старался отмежеваться от впавшего в немилость маркиза, кому-то было просто интереснее при дворе, куда он сам закрыл себе доступ. И вскоре он сам пожалел о том, что позволил своей обиде взять верх над благоразумием. Его тянуло во дворец, хотелось снова погрузиться в яркую суету двора, даже нырнуть в круговерть больших и малых интриг, чтоб снова почувствовать себя живым и доказать себе и другим, что он ещё что-то может. Он хотел снова наблюдать за тем, как создаются и распадаются политические и любовные союзы, как умело манипулируют глупцами главы придворных группировок, как взлетают под золочёные своды звёзды новых фаворитов, чтоб снова рухнуть вниз, прошибая собой перекрытия дворца, и оказаться в подвалах или в аду. Чем дальше, тем больше хотелось ему вернуться, и если сначала гордость мешала ему просить прощения и милости у молодого короля, то потом его ум взялся за новую задачу: как смягчить обиды этого вздорного юнца, получить прощение и занять, наконец, своё место при дворе, потеснив у трона зарвавшихся мальчишек и малоземельных баронов, прославивших себя лишь удалью в бою.

Так жил он в поисках счастливой идеи, которая дала бы ему шанс вернуться в Сен-Марко, пока однажды до него не донеслась обычная, в сущности, новость о том, что где-то в горах на юго-востоке континента был найден удивительной чистоты изумруд, который ювелиры города Гарца, славившиеся своим искусством, огранили в форме эллипсоида размером с голубиное яйцо, все девяносто шесть граней которого сверкали, отражая собой сияние внутреннего огня. Узнав о нём, а также вспомнив о том, что совсем скоро король Сен-Марко будет отмечать своё восемнадцатилетие, маркиз де Вард ощутил небывалое возбуждение. Преподнести в подарок королю столь редкий камень, которым он, быть может, даже украсит свою новую корону, было хорошей идеей. И маркиз устремился в Сен-Марко, отыскал достойного его доверия богатого купца, вручил ему ларец, доверху наполненный золотыми марками, и поручил немедля отправиться в Гарц и выкупить для него необычный изумруд.

Вернувшись в своё имение, он с нетерпением ждал, когда в его руках окажется вожделенный камень, способный открыть для него двери королевского дворца и сердце нового короля, как вдруг случилось странное происшествие, заставившее его позабыть и о Жоане, и о его дворце.

В тот день он выехал из замка, чтоб покататься верхом, и вдали от назойливого внимания слуг обдумать свои действия при дворе. Он промчался по лугам и въехал под сень леса, который знал как свои пять пальцев, поскольку часто охотился в этих местах. Он не спеша ехал по лесной тропе, занятый своими мыслями, как вдруг что-то странное мелькнуло в зарослях ежевики. Он посмотрел туда и увидел, как из-за куста появился удивительный зверь, вышел на тропу и спокойно сел, глядя на него. Это была лисица, но лисица необычная, она была больше своих сородичей и её шкура искрилась яркой белизной, как только что выпавший снег. Маркиз с изумлением смотрел на зверя, а тот словно ждал, когда он насладится этим небывалым зрелищем, приняв позу, в которой его пышный мех, изящная длинная мордочка и большие острые ушки выглядели наиболее выигрышно. При этом зверь как-то слишком нагло и даже с вызовом смотрел на человека своими голубыми глазами, в которых искрилась гладь горных озёр и хрустальная рябь холодных ручьёв. И именно этот вызов заставил де Варда отцепить от седла охотничий лук и, наложив на него стрелу, натянуть тетиву. А лиса словно только этого и ждала, потому что за мгновение до того, как стрела пропела свою смертельную песнь, сорвалась с места и помчалась по тропе. Маркиз поддал коню шпорами и полетел вдогонку. Сжимая ногами бока коня и приподнявшись в стременах, он вытащил следующую стрелу, но стоило ему отпустить тетиву, как лиса прыгнула в сторону, стрела вонзилась в землю, а зверь продолжил свой бег, и его пушистый хвост реял по ветру, как победный штандарт.

Погоня продолжалась довольно долго, и маркиз, охваченный азартом, не заметил, как вслед за лисицей свернул с тропы в чащу леса и помчался под деревьями, спускаясь в заросшие папоротником сырые низины и поднимаясь на усыпанные хвоей красноватые холмы, поросшие вековыми соснами. Хвост белой лисы, ловко уклоняющейся от стрел, завораживал его странным танцем, и он слишком поздно заметил впереди поваленное дерево. Его конь взлетел в прыжке, чтоб перескочить его, но неготовый к этому маркиз откинулся назад безвольной куклой и, выпустив повод, вылетел из седла, ударившись головой о злополучное дерево.

Он пришёл в себя, лёжа на земле и с трудом понимая, где находится. Его тело болело от удара, и чьи-то руки расстегивали камзол на его груди. Решив, что какой-то бродяга хочет ограбить его, он с негодованием оттолкнул склонившегося над ним человека и попытался крикнуть: «Ступай прочь, негодяй!», хотя на деле ему удалось издать лишь возмущённое бормотание.

— Я спас вам жизнь и пытаюсь помочь, — услышал он над собой низкий звучный голос, — а вы отталкиваете меня.

Руки исчезли, и он, удивлённый этим голосом, наконец, открыл глаза и увидел над собой явление ангела. Вернее, ангельским показалось ему белое лицо в обрамлении золотых кудрей, склонившееся над ним. Чуть позже он разглядел его лучше, но всё равно не был до конца уверен, что пришедший ему на помощь является человеком. Это был молодой мужчина, почти мальчик с удивительными узкими глазами, которые мерцали зелёной радужкой и их необычный разрез подчёркивали длинные чёрные брови, повторяющие собой их прихотливый изгиб. Широкие, белые как фарфор, но согретые нежным румянцем скулы мягкими линиями сходились в острый подбородок, маленький аккуратный нос и пухлые розовые губы сделали бы честь юной девушке, а коротко остриженные, лежащие мягкими волнами пышные волосы над высоким белым лбом действительно были редкого оттенка красного золота.

— Воистину говорят, не просят — не делай, — проворчал молодой человек и выпрямился. — Простите, что помешал вашему коню и дальше тащить вас за ногу, запутавшуюся в стремени, а вас бесславно умереть в этой глуши. Я ухожу.

И развернувшись, он пошёл прочь.

— Постой, мальчик! — крикнул маркиз, приподнявшись.

— Мальчик? — тот обернулся и высокомерно вскинул бровь. — Я мужчина, и если ваши глаза пока не дают вам видеть ясно, не открывайте рот!

В ином случае де Вард был бы оскорблён такой отповедью, но в этот момент он совершенно