Святые бастарды - Тимур Туров

Когда Иво было одиннадцать, у него впервые появился друг – ну или скорее приятель – заикающийся грузный пацан со странным именем Вальдислав. У него в гостях Иво был уже три раза, и приятель не раз намекал, что было бы неплохо нанести и ответный визит.

Ничего хорошего из этой затеи не вышло – еще на подходе, метров за двести, Вальдислав начал беспокоиться, затем у него скрутило живот, и в гости к другу он так и не зашел, развернувшись и совершенно неожиданно для Иво задав стрекача.

– Ст-трашно у вас т-там, – честно признался он потом. – К-как будт-то в груди лед-дышка, вначале м-маленькая, а потом все больше и больше, и т-терпеть ее вообще нев-возможно!

Вальдислав научил Иво играть в шашки и шахматы, в подкидного дурака и в «морской бой». Это были полгода, в которые Иво смог заглянуть в нормальную, обычную жизнь, посмотреть, как живут другие дети.

Он ел в гостях борщ и картофельное пюре с котлетами, разительно отличавшиеся от того, что давали в школьной столовой или готовил отец. Смотрел телевизор, с удивлением понимая, откуда берутся все те фразы, которыми щеголяли одноклассники – оказывается, почти все они звучали в кино или рекламе.

С Вальдиславом было легко и просто, и поэтому Иво очень огорчился, когда у приятеля начались приступы астмы и его родители переехали ближе к заливу, чтобы иметь возможность каждый день подолгу гулять с сыном на берегу.

Больше друзей у Иво не появлялось. В школе его считали слишком странным, соседей у него не было, ни в какие кружки и секции мальчишка не ходил – как-то так получилось, хотя он и пробовал дважды. На хоккей отец не дал денег, а их там надо было не так уж и мало, а из секции карате Иво выставили на шестом занятии, когда он довел более опытного спарринг-партнера до белого каления и тот едва не убил Иво.

«Он идиот! – кричал партнер, когда его оттаскивали. – Он на кулаки лезет, уклоняться не умеет, сам лезет!»

«У нормального человека должен быть инстинкт самосохранения, – сказал тогда тренер. – А за ненормальных я отвечать не собираюсь».

Тропинка вывела к кладбищенской ограде и мимо нее – к Смоленке, а затем и к мосту через речку. Иво всю жизнь прожил на острове, об этом ему не раз говорили, но разницы с материковой жизнью не было никакой – что ты живешь на Васильевском острове, что в Центральном районе – все одно.

Разве только на ночь летом мосты разводят. Впрочем, мостик через реку Смоленку не разводили никогда, и Иво перешел через него и оказался практически в центре города. Его окружали старинные особняки и доходные дома, четырехэтажный город, та его часть, которую распланировал еще чуть ли не сам Петр Первый, с улицами-линиями, сквериками и дворами-колодцами.

Собираясь перейти через дорогу, Иво заметил мчащийся «Мицубиси» и остановился, едва сойдя с тротуара. Машина проехала сантиметрах в двадцати от парня, резко затормозила, и из нее выскочил невысокий мужик лет сорока в аккуратном костюме-тройке.

– Ты чего под колеса кидаешься? – заорал он. – Жить надоело?

– Я видел, что вы проедете мимо, – спокойно ответил Иво. – Риска не было.

Мужик аж задохнулся от возмущения, но кидаться с кулаками на высокого парня поостерегся, а говорить тут было не о чем. Он нырнул в машину, громко хлопнул дверцей и с места, насилуя двигатель, рванул прочь.

Иво не раз замечал, что его хладнокровию, которое парню, в общем-то, ничего не стоило, удивляются все вокруг.

И когда в школе был пожар и все метались, он спокойно открыл фрамугу и вылез в окно второго этажа, спрыгнул на козырек и оттуда – на асфальт. За ним последовала половина класса, остальные предпочли выскочить за истерично вопящей учительницей в дымный коридор.

И когда перед экскурсией в Эрмитаж со строительных лесов упало ведро, Иво первым заметил его и просто оттеснил стоявших рядом одноклассниц, а через мгновение в полуметре от него всплеснулся темно-зеленый бутон масляной краски.

Были и еще случаи, когда окружающие спрашивали его: «Тебе совсем-совсем не страшно?»

«Совсем», – отвечал Иво поначалу, но после насильственного похода к неврологу исправился и стал говорить:

– Страшно конечно, но я справляюсь.

«Справляться» было совсем несложно. То, что для других мыслилось страшным, а подчас и невозможным, для Иво оказалось естественным. Пройти по краю крыши четырехэтажной школы? Легко. У парапета такая же жесткость и надежность, как и у асфальта внизу. Первым встать за жуткий фрезерный станок в кабинете труда? Не вопрос. У него отличный защитный кожух, а технику безопасности трудовик только что объяснил достаточно внятно и разумно.

Неразговорчивый и бесстрашный, безденежный и не по возрасту спокойный, Иво был загадкой не только для одноклассников, но и для более старших ребят. Но связываться с ним почти никто не решался, только в пятом классе произошел эпизод, когда трое десятиклассников решили выдоить мальчишку. Тогда Иво получил хороший урок – бывают ситуации, когда человек может сам не справиться.

Отец не интересовался, почему у сына разбита губа и заплыл глаз. Почему он стал реже ходить в школу и замкнулся в себе. Но когда Иво попросил помощи, не отказал в ней.

На следующий день троица обошла недавнюю жертву по большому кругу, и до самого выпуска парни старались не сталкиваться с ним. А по школе пошли гулять слухи о том, что Иво то ли знается с нечистой силой, то ли входит в какую-то секту, в которой все занимаются черной магией.

В версию с сектой поверили многие, она объясняла его странности. А Иво было плевать – он избавился от ежедневных: «Роди денег! Нету? Достань! Рожай, пацан, если жить хочешь!»

Задумавшийся Иво бесцельно шел по улице, глядя на себя в витрины магазинов. Там он видел худого, с виду болезненного юношу. Черные волосы, темно-карие глаза, бледная кожа – на такую с большим трудом ложится загар. Поношенная джинсовая куртка, джинсы, из-под которых видны полоски лодыжек – маловаты уже, надо новые покупать, а отец наверняка не даст денег.

Смотреть на окружающих людей не хотелось совершенно. Во-первых, потому, что всем им до него нет никакого дела, – а значит, и ему до них нет. А во-вторых, потому, что многие из них людьми в полном смысле слова никогда не были.

Иво помнил, каким шоком для него стало, когда по пути в школу в тринадцать с половиной лет – это был январь девяносто девятого – он вдруг понял, что видит гораздо больше обычного.

Среди людей попадались рогатые с треугольными лицами, остроухие, низенькие с ушами-лопухами и громадными носами. В этот момент Иво был ближе к пониманию чувства страха, чем когда-либо еще. Он таки дошел до школы, но только для того, чтобы обнаружить, что и там полно странных существ, а в параллельном «А» классе, считавшемся элитным, двенадцать детей из тридцати – не люди. В его родном «В» все были обычными. Зато классная руководительница, серьезная и основательная учительница биологии, щеголяла острыми высокими ушами, а ногти ее были плотными когтями – и это было видно даже сквозь телесного цвета маникюр.