Святые бастарды - Тимур Туров

Эддинг лежал навзничь, вытянувшись на грязном полу. Между головой и шеей было пустое пространство, а из тела торчали шесть странных, изготовленных вроде бы из кости кинжалов.

Иво, чувствуя, что надо что-то сделать, но не понимая, что именно, выскочил на улицу. Жаркий, плавящий солнцем город июльский день казался спокойным и мирным. Это было обманом – Иво чувствовал, что убийство произошло совсем недавно, но понять, куда делись преступники, не мог.

Вернувшись в комнату, парень сел на колени около трупа и зарыдал. Между ним и Эддингом никогда не было особой близости, приемный отец не таскал маленького Иво на шее, не учил играть в футбол и не объяснял, как нужно вести себя с девчонками.

Они не смотрели вместе кино – да и телевизора-то у них не было. Эддинг просто время от времени, очень нечасто, говорил Иво, чего делать нельзя и еще реже жестко рекомендовал что-то делать именно так. Последние лет пять приемный отец не занимался уборкой, ел только то, что готовил Иво, а сам все больше сидел, потягивая из пиалы коньяк, и наблюдал за ним.

Но все это было неважно, потому что все эти годы Иво точно знал, что его тыл надежно прикрыт. Что надо решать проблемы самому, – но если вдруг появится что-то, с чем ему никак не справиться, то придет отец и поможет.

И вот «что-то» появилось, – а приемный отец, неожиданно костлявый и маленький, лежит в луже иссиня-черной крови и справиться уже ни с чем не сможет.

А значит, теперь именно на Иво лежит задача понять, что происходит, и отомстить за его смерть. Парень даже не подумал о том, что совсем недавно, буквально час назад, Эддинг выставил его из дома.

Он просто осознал, в чем его долг, и решил выполнить задуманное, даже не подозревая о том, что это логическое построение наверняка бы очень заинтересовало слаш, ставившего эксперимент на приемном сыне.

Тщательно осмотрев комнату, Иво нашел под матрасом восемьсот рублей и потрепанный паспорт на имя Эдуарда Фердинандовича Грабина, сорок второго года рождения. Отец не выглядел на шестьдесят лет, но это было отмечено вскользь, так как к делу не относилось.

Простучав на предмет тайников все стены, а затем и мебель, Иво не без труда обнаружил, что толстая столешница на самом деле гораздо изящнее – а там, где видится простой массив дерева, есть узкий и тонкий выдвижной ящик.

В нем лежали угрожающего вида инструменты, похожие на пыточные, несколько обычных грелок, наполненных чем-то жидким, два коричневых резных жезла и с десяток мелких склянок разной формы. В дальнем углу ящика Иво обнаружил телефон «Эрикссон», мигающий красным огоньком, а рядом – зарядное устройство.

В аппарате был забит только один контакт, некто «11». Иво вздохнул и набрал номер. Ответили почти сразу – видимо, хозяин номера держал телефон гораздо ближе к себе, чем Эддинг.

– У тебя проблемы? – без приветствия спросил тихий, вкрадчивый голос.

– Меня зовут Иво Эдуардович, с кем я разговариваю? – вопросом на вопрос ответил парень.

– Тебе не понравится ответ… Хотя… Иво? Зверушка Эддинга? Можешь считать меня пресс-секретарем Петербургской черной сферы, хотя это совершенно не соответствует действительности. Что с Эддингом?

– Он мертв… Его убили…

– Ты уверен? Это не так-то просто, и если он лежит в луже крови с кучей ран и не дышит, это еще ничего не значит.

– В нем шесть костяных ножей и его голова отрезана.

– Тогда да. – Собеседник на мгновение задумался. – Уходи оттуда и не возвращайся ни в коем случае. О теле мы позаботимся. И еще. Иво, не хвастайся тем, что тебя воспитывал слаш. Одни будут тебя считать лжецом, другие отнесутся как к увечному.

Телефон протяжно пискнул и выключился. Иво подсоединил его к зарядке, сел на пол возле трупа и развернул небрежно замотанный сверток. Под книгой обнаружился конверт с пятью тысячами рублей. Деньги это были небольшие, едва снять комнату и кое-как прожить месяц, но Иво никогда в жизни не держал в руках даже такой суммы. Кроме того, получалось, что Эддинг отдал ему большую часть имеющейся наличности, оставив себе значительно меньше.

Карты, обещанной приемным отцом, в свертке не оказалось. Иво потряс книгу, затем, сосредоточившись, открыл ее и снова по-тряс – ничего из увесистого тома не выпало.

Это выглядело странным.

Иво встал, сунул в карман телефон, почти не успевший восполнить заряд, и в очередной раз за день вышел из дома. Оглянувшись, парень пристально посмотрел на него – неказистый, приземистый, с дырявой в нескольких местах крышей барак выглядел нежилым давно, но стал таковым только сейчас. Иво неожиданно остро понял – он сюда больше не вернется. Никогда.

И зашагал к Василеостровской. По дороге он несколько раз ловил на себе озадаченные взгляды прохожих, а задумчивый громадный мужик с белоснежными крыльями за спиной, куривший на козырьке над магазином, даже сделал Иво некий жест, словно бы смотрел в зеркальце и накрашивался.

Парень оглядел себя – да, вид у него был помятый, но ничего криминального не наблюдалось. Ощупал лицо – и обнаружил на щеке грязь, размазанную слезами. Отошел в сторону, тщательно вытерся рукавом, оглянулся и кивком поблагодарил крылатого. Впрочем, тот никак на это не отреагировал, только шагнул с козырька и полетел – но невысоко, едва-едва над проводами.

Купив пару жетонов, Иво спустился под землю и лишь в вагоне метро понял, что ехать ему некуда. Из рассказов одноклассников он знал, что в городе есть несколько мест, где собирается неформальная молодежь – по слухам, там можно было договориться о ночлеге, найти выпивку и якобы интересную компанию.

Из услышанного когда-то разговора двух бабушек на кладбище Иво также знал, что в православных церквях и соборах можно поговорить с батюшкой, прикинувшись паломником, и получить еду и койку.

Но он не доверял ни своему обаянию, ни актерскому таланту. Кроме того, надо было попробовать как-то выйти на убийц Эддинга.

Иво с тоской подумал о том, что мысль о поступлении в медицинский теперь точно придется отложить надолго – без дома, без работы, без возможности подготовиться шансов не было. Мелькнуло – а как же Ленка? Неужели он ее больше никогда не увидит? – и тут же парень переключился на размышления о более насущных проблемах.

Полупустой вагон тронулся, и в этот момент в голову Иво пришла мысль. Он раскрыл сверток, в котором осталась только книга, отложил ее в сторону и посмотрел на тряпку, в которую был завернут том.

Обычная серая ткань под пристальным взглядом словно подернулась пленкой, и на ней проявилась карта Петербурга и его окрестностей. Названий и рисунков не было, но то здесь, то там возникли небольшие пятна самых разных цветов.