Медведь для Маши (СИ) - Золотницкая Дарья

— Я и беру её под защиту. Вы что, не видите, в каком она состоянии? Какой, к чёрту, допрос?! Да эта девчонка столько чужих людей отродясь не видела. Я же вам рассказывал об укладе староверов. Ей в себя прийти нужно для начала. Привезу её в участок, как только пойму, что девушку попустило. А насчёт психолога, полностью согласен. У неё шок. Пусть завтра ко мне приедет, проведёт осмотр.

— Хорошо. В виде исключения, — соглашается начальник и отпускает нас домой.

Усаживаю девушку в машину и сразу врубаю печку. Меня трясёт так, что вести нормально не могу — руль то и дело в сторону выворачивает. Благо дорога дикая, она прощает мои виляния. Девушка сжалась в комочек и даже голову моей курткой накрыла. Никогда на машинах не ездила, и теперь ей очень страшно. И хотел бы оградить от лишнего стресса, но не получится. Придётся ей пройти через новые испытания.

Домой добираемся к полуночи.

— Ты идти сама можешь? Согрелась? — спрашиваю, но снова натыкаюсь на глухую стену. Вздыхаю устало, открываю дверцу и буквально вытаскиваю девчонку на улицу. Она упирается, её колотит, но теперь непонятно от холода или от страха. — Ещё раз повторю на всякий случай, что вреда тебе не причиню. Ты хоть речь мою понимаешь? — интересуюсь.

На этот раз удостаиваюсь кивка. Уже хорошо. Хоть умом с перепуга не тронулась. Более тщательно рассмотреть спасённую удаётся только в подъезде. В машине она всё в куртку куталась, а сейчас вижу, насколько девчонка красивая. Интересно, её уже просватали? У староверов это быстро. А тут такая красавица и явно за двадцать уже перевалило, а на пальце кольца нет. Насколько мне известно у их женщин к этому возрасту уже и по паре детишек бывает.

Ладно, не моё это дело. Ясно одно — теперь у бедняжки никого из близких не осталось, если только нет родни в других селениях. В любом случае узнать это исключительно от неё можно, а она молчит как рыба.

В лифт затащить девушку не получается. Она, как только дверцы распахиваются, шарахается к противоположной стене и отчаянно начинает креститься. Как не пытаюсь объяснить, что такое лифт, ничего не выходит. Упёрлась, глаза огромные и ни в какую. Пришлось подниматься на седьмой этаж пешком.

— Тебе бы горячую ванну не мешало принять, — говорю, как только мы в квартиру заходим. Вижу, что одежда у неё всё ещё сильно мокрая. Да и моя не лучше, но я потерплю. — Чтобы согреться, — поясняю на всякий случай. — Пойдём.

Веду девушку в ванную, наблюдая, как она ошарашенно и растерянно осматривается. Показываю, как воду включить, а потом оставляю одну, чтобы взять полотенце и, хотя бы какую-нибудь сухую одежду. По идее, моя рубашка её чуть ли не до пяток должна укутать.

Когда возвращаюсь с необходимым, понимаю, что девушка заперлась и категорически не хочет мне открывать. Ладно, пусть сама занимается.

— Я вещи возле двери положил, — говорю громко. — Как закончишь, приходи на кухню.

Сам же отправляюсь переодеваться и чай заваривать. Ощущение, что промёрз насквозь. Надеюсь, не заболею. Заварив чай, сел и прислушался. Только сейчас понял, что из ванной не доносится звуков льющейся воды. Напрягся. Вдруг девчонка с собой сделать что удумала, а я и не догадался сразу!

Подхожу к ванной и стучу, ощущая, как внутри потряхивает от напряжения.

— Эй, у тебя там всё нормально?

Тишина.

— Ты хоть знак подай. Постучи два раза, если всё в порядке.

Но стука я не слышу. Полотенце с рубашкой так и лежат в коридоре возле двери. Внутри начинает тревога пружиной разворачиваться. И зачем я её одну оставил? Видел же, в каком девушка состоянии.

— Слушай, если ты мне сейчас не откроешь, я дверь вышибу, — предупреждаю, а сам уже в панику ударяться начинаю. Взял, блин, под защиту.

Выжидаю секунд двадцать и плечом на дверь наваливаюсь. Под моим весом замок сдаётся очень быстро. Вваливаюсь внутрь и вижу, что девушка сидит в пустой ванне, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом, беззвучно плачет. Её трясёт так, что плитка под ванной вибрирует.

— Эй…

Как к ней подход, блин, найти?

— Почему не искупалась? Ты же заболеешь, — не знаю, что ещё сказать. Не умею я с женским полом.

Реакции на меня ноль. И, что делать прикажете?

— Так, давай я тебе помогу, — пытаюсь дотронуться до девушки, но от моего прикосновения она шарахается, как от калёного железа.

— Слушай, нельзя так, — делаю ещё одну попытку её вразумить. — Ты хоть в сухое переоденься. Не хочешь ванну, пойдём чай пить с вареньем. Тебе согреться надо.

Отмечаю про себя, что она так и сидит в платке. Только обувь сняла, которую на пороге оставлять отказалась. Как будто я её украсть мог.

Молча выношу сапоги в прихожую. У девочки явно истерика, а я не знаю, что с этим делать. Обычно в фильмах пощёчины помогают, но с ней это не вариант. Я вообще лишний раз дунуть в её сторону боюсь, чтобы не испугать ещё больше. Да и силу мне трудно будет рассчитать. Я своей лапой могу ей и голову напрочь снести.

Смотрю на девушку, сжавшуюся в комочек. В огромных каре-зелёных глазах застыли слёзы, губы дрожат, она всхлипывает надрывно каждые десять секунд, и на этом всё. Больше никаких звуков.

— Так, давай-ка подниматься, — хватаю девчонку подмышки и пытаюсь на ноги поставить. Бесполезно. Она начинает вести себя как дикая кошка. Вырывается, руками по мне молотит и захлёбывается в собственных рыданиях.

Сгребаю её в охапку, тащу в спальню и там начинаю одежду мокрую с неё сдирать. Истерики истериками, но так до воспаления лёгких недалеко. Первым на пол летит сарафан. С удивлением обнаруживаю под ним ещё и юбку, но к чертям всё, и это туда же! За юбкой отправляется кофта и рубашка, под которыми не нахожу белья. Вот это ещё больший сюрприз. В завершение, прижав девчонку к кровати, кое-как вязаные чулки с неё стаскиваю.

Стараюсь лишний раз на тело не смотреть, хотя не получается. Девушка прекрасна в своей первозданной красоте. Ясно, что с её образом жизни о бритье, а тем более, эпиляции и речи не может идти, но это её ничуть не портит.

Воспользовавшись моей заминкой, девчонка метко бьёт пяткой мне прямо в глаз. Тут же выпускаю её из захвата, ощупывая повреждённый орган. Точно будет синяк, но мне не привыкать ходить с разукрашенной мордой.

Сгребаю её вещи и несу в ванную, где сразу загружаю в стиральную машину. Наверное, в данной ситуации даже хорошо, что девушка немая. Представляю, что бы творилось, если бы она орала во время принудительного раздевания.

Когда прихожу в спальню, обнаруживаю её забившейся в угол и укутанной в одеяло по самую макушку.

— Извини, что пришлось так… — мнусь на пороге. — Но тебе необходимо было снять мокрое. В общем, извини ещё раз. Я сейчас тебе горячий чай принесу.

Отмечаю, что во время борьбы сам согрелся, но в душ решаю всё-таки сходить. Чашку с горячим чаем и бутерброды с сыром оставляю на тумбочке рядом с кроватью. Девушка так и не покинула угол, прячась за шкафом и изображая кокон гусеницы. Даже не выглянула из своего укрытия, полностью проигнорировав меня.

— Я буду спать в зале, — говорю коротко, после чего оставляю девчонку в покое. Хотя, честно сказать, волнуюсь за её психическое состояние, но, надеюсь, что она не надумает с собой что-нибудь сделать. Всё же, по её вероисповеданию — это великий грех.

Иду в ванную и долго стою под горячими струями, пытаясь смыть с себя этот чёртов день. Чувство вины бьёт по грудине наотмашь. Я ведь догадывался, что банда что-то замышляет. Видел глаза главаря, когда старейшина ему отказал. И не подвела меня чуйка. И сколько бы мне ни говорили, что я не виноват, всё равно не смогу себя простить. Недотянул, где-то прокололся. А из-за моей ошибки столько жизней загублено. Как теперь с этим жить?

Хоть я вымотан морально и физически, но заснуть не выходит. То и дело прислушиваюсь к тишине. Хочется пойти, проверить, что делает девушка. Успокоилась ли, заснула ли? Но так и не решаюсь. Она теперь ещё больше меня бояться будет. Я заставил её почувствовать себя беспомощной, напугал своими действиями.