Медведь для Маши (СИ) - Золотницкая Дарья

— Не больно? — интересуюсь, вводя лекарство.

Ответа не удостаиваюсь. Маша меня просто решила игнорировать.

Доделываю укол и даю девушке свободу. Она тут же группируется и отворачивается к стене, подтягивая колени к подбородку.

— Теперь таблетки, — «радую» пациентку. — И давай на этот раз самостоятельно? — произношу с мольбой в голосе.

Протягиваю Маше лекарство и стакан воды.

— Пей.

Она со злобой смотрит на меня, потом переводит взгляд на мою ладонь, хватает таблетки и швыряет их в стену. С тяжёлым вздохом поднимаю, отряхиваю и снова протягиваю их ей.

— Что упало у студента — то упало на газетку, — вспоминаю старую шутку, пытаясь разрядить обстановку. По глазам вижу, что Маша понимает смысл, но веселее ей от этого не становится.

— Ещё одна попытка самостоятельного лечения, после чего я лично запихну таблетки тебе в горло. Так кошечек с собачками лечат. К человеку, я думаю, тоже такой способ применим.

По глазам Маши понимаю, что она обещает мне ампутацию пальцев, если только сунуться посмею. Что же, придётся проигнорировать безмолвную угрозу. Только ещё раз киваю на таблетки в открытой ладони, показывая, что сдаваться не намерен.

Маша поджимает губы и берёт, наконец, лекарство. Быстро закидывает таблетки в рот, запивая их водой.

— Рот открой и покажи, что проглотила, — не намерен так легко поверить в то, что удалось уговорить девушку.

Она зло смотрит на меня, но демонстрирует, что таблетки выпила.

— Вот и умница, — киваю удовлетворённо и чуть не пропускаю стакан, летящий мне в голову.

Уворачиваюсь в последнюю секунду. Да эта девушка — настоящая строптивица! И как она умудрилась такой вырасти в столь суровых условиях, где женщины не смеют мужчине и слова поперёк сказать.

Молча поднимаю стакан, издав смешок. Даже не разбился. Интересно, на каком заводе делали?

— Теперь можешь ложиться спать. Утром лечение повторим. Тебе на завтрак какую кашу сварить: овсяную или манную? А может быть, рисовую?

Но меня игнорируют, отворачиваясь к стене и делая вид, что я пустое место.

— Тогда на свой выбор.

Долго не получается заснуть. Лежу, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Кажется, Маша пару раз крадучись, словно воришка в туалет ходила. Даже смешно. Хотя ей, наверное, совсем смеяться не хочется. Маленький запуганный зайчонок. И что мне с ней делать?

А утром наши мучения повторяются. Нет, завтрак Маша съедает без уговоров и насильственных действий с моей стороны. Я прочитал, что антибиотики нельзя принимать с молоком, поэтому добавил в кашу сухие растительные сливки, за которыми сбегал в круглосуточный магазин. А ещё порезал банан, чтобы было не так пресно.

Маша, судя по выражению на лице, мои старания оценила. Рано радуется. Днём её снова ожидает бульон. Нечего тут со своими постами нервы мне выкручивать. Ослабленному организму нужна нормальная пища. И мне всё равно, что там у неё за причины для отказа. Переживёт её бог, если девчонка супа поест.

Да, тяжко нам будет общий язык находить. Я — прагматик и атеист и она — настолько же религиозная.

— Так, а теперь уколы. Утром по назначению два. Подставляй свою пятую точку и без фокусов давай обойдёмся.

Маша смотрит на меня, как на врага народа. Взгляд затравленной волчицы. Сопит, губы кусает, глаза на мокром месте, но медленно начинает ложиться на живот.

— Умница, — подбадриваю я. — Постараюсь сделать всё быстро. И сарафан свой подними, пожалуйста.

Мог бы и сам, но меня даже после вчерашнего долго потом не отпускало. Я возбудился, блин, и ничего с этим сделать не мог. Меня на эту девушку, как легаша на дичь в стойку выводит. И да, Маша даже спит в своём сарафане. Сегодня же надо сходить и купить для неё какую-нибудь сменную одежду и бельё, что ли…

Маша медленно подол задирает, стараясь ни сантиметра лишнего, моему взгляду не представить. А сама красная, как варёный рак. Я только уши сейчас вижу, которые алеют, но могу представить цвет лица. Даже ноги порозовели. Хоть вслепую укол делай, так меня эта картина заводит.

Вздыхаю и стараюсь сосредоточиться на лечении. Маша едва уловимо вздрагивает, когда иглу ввожу.

— Потерпи несколько дней. Надеюсь, скоро эти экзекуции закончатся, и Константин Львович только таблетки оставит.

Маша стойко выдерживает неприятную процедуру и тут же юбку со злостью одёргивает, как только слышит, что я закончил.

— Сегодня ты была послушной девочкой, — пытаюсь пошутить. — Медведь принесёт тебе леденец на палочке.

Моя шутка остаётся неоценённой, поэтому я со вздохом выхожу за дверь.

Глава 9

Михаил

В магазине долго брожу по рядам с женской одеждой. Блин, как же сложно найти что-то закрытое и скромное в куче модного тряпья! Одни дырки, блёстки и прочий «срам». Уверен, Маша так бы и выразилась, увидев всё это разнообразие разноцветных тряпок. Правда, недавно в моду бесформенные свитера и непонятного вида джинсы вошли. Но выглядят они не лучше, чем дырки со стразами. Ощущение, что одни вещи сняли с проститутки, а другую половину с какого-то бомжа. Что за дичь? Это реально может кому-то нравиться?

Я в своей оперской берлоге совсем от жизни отстал. У меня другой контингент перед глазами, который одевается всегда одинаково — кожанки да джинсы. За редким исключением. А в пути от дома до работы и обратно нет особого желания по сторонам пялиться.

Еле нахожу что-то подходящее. Юбку в пол, несколько кофточек, включая бесформенный свитер. Он Маше до колена будет. Не факт, конечно, что она его наденет. Но выглядеть в этой вещи будет мило и уютно — сто процентов.

Ещё беру спортивный костюм с максимально просторными брюками и несколько комплектов спортивного белья, плюс ночную рубашку — самую длинную, какую только найти удаётся. Другое Маша точно не оценит. Взглядом натыкаюсь на стенд с женскими шарфами и платками и беру несколько, вспоминая, что моя подопечная в свой огромный парашют всё время кутается.

Пакетов получается в итоге прилично, и я со всем этим барахлом заваливаюсь к Маше.

— Вот, — протягиваю ей сумки. — Это тебе. Постарался купить самое скромное из того что было в магазине.

Девушка смотрит на пакеты, не высказывая по поводу подарков никакого энтузиазма.

— В общем, разбирай, а я пошёл обед разогревать, — ставлю покупки на пол.

К моему удивлению, Маша появляется на кухне спустя всего пять минут. Держит в руках спортивный костюм, который кладёт передо мной на стул с таким выражением на лице, по которому сразу понятно, что носить она его отказывается.

— Что не так? — хмурюсь.

— «Брюки», — пишет Маша. — «Женщинам нельзя».

— А теперь я тебе расскажу всё преимущества брюк, и ты сначала подумаешь, стоит ли отказываться.

Маша смотрит с непониманием, хмурит тонкие бровки.

— Я тебе, когда уколы делаю, то приходится юбку до поясницы задирать. Вижу, как тебе неприятно выставлять своё тело напоказ. А в брюках достаточно только чуть резинку с одной стороны приспустить. Для меня будет доступен лишь тот участок, куда необходимо укол сделать.

Маша закусывает губу. Вижу, что терзается противоречивыми мыслями и эмоциями. Колеблется ещё несколько секунд, а потом забирает костюм обратно.

— Разумно, — киваю, возвращаясь к плите. — Приходи есть через пять минут.

Маша скрывается из вида, а потом возвращается в этом самом костюме и новой лёгкой косыночке. Удивительно, но смотрится вполне современно. Через плечо коса лежит, приковывая взгляд. В который раз на ней зависаю. Хочется распустить её, чтобы водопад волос по спине рассыпался. Пропустить бы русые пряди сквозь пальцы…

Поспешно отворачиваюсь к плите и нарочито сосредоточено разливаю суп по тарелкам.

— Надеюсь, сегодня не нужно будет тебя бульоном силком кормить?

Маша поджимает губы и сопит как ёжик. Не нравится, что снова мясной суп предлагаю.