Уступить место - Василий Жеглов

— Раз, два, шесть, девять…, - начал он тыкать пальцем в приближающие фигуры. — Девять! — удовлетворенно кивнул. — Счас, Вовчик, подожди немного. Он широко расставил ноги и вскинул обе руки вверх. Его губы зашевелились, словно проговаривая последнюю молитву. Впереди заржали. Я нащупал в кармане ригельный ключ и перехватил его, зажав между указательным и средним пальцами. Не Бог весть, какое оружие, но если удачно попасть… Нас уже окружили. Я развернулся — теперь мы с Гошкой стояли спина к спине. "Сколько он сможет продержаться?" Напротив меня четверо и еще один сбоку. Сейчас бросятся. Вот прямо сейчас. Они втянули головы в плечи почти синхронно. Наглые, смеющиеся глаза потухли одновременно. Мне даже показалось, что кто-то из них испуганно заскулил. Я обернулся. Из кустов на аллею выходили затянутые в кожу квадратные фигуры. Одна, две, три, четыре, пять. Двое громил держали в руках бейсбольные биты, другие характерным движением правой руки что-то нащупывали под куртками в районе подмышек. Самый здоровый сделал несколько шагов вперед, потом остановился и начал по-борцовски делать круговые движения плечами, разминая тугие мышцы. Раздался короткий свист, и сразу вслед за ним дробный топот убегающих ног. Квадратные качнулись вперед.

— Догнать, шеф? — спросил борец. Гошка отмахнулся:

— Свободны! Браток кивнул своим бойцам, и пятерка мгновенно растворилась в темноте. Я обессилено опустился на скамейку. Гошка как ни в чем не бывало плюхнулся рядом.

— Что это было? — прохрипел я.

— А! Забудь! — он стал шарить по карманам. — Ментов рядом не оказалось, а тут бадаевские на стрелку ехали, вот я их и призвал. Дай закурить.

— Призвал? — я непонимающе посмотрел на него.

— Сигарету дай! — совершенно трезвым голосом повторил Гошка, внимательно посмотрев мне в глаза. — Блин! Даже напиться толком некогда, веришь? Как я устал, ты не представляешь! Хотел на утро этот разговор отложить, да видно не судьба, — он зло сплюнул в сторону и снова повернулся ко мне. — Сиди смирно, сейчас тебя трезвить буду. Он положил мне руку на лоб и прикрыл глаза.

— Вот и все, — сказал он через некоторое время. — Считай, что за коньяк зря платил. Я прислушался к своим ощущениям: голова была абсолютно трезвой.

— Как ты это сделал? Ты что экстрасенс? Гошка вздохнул:

— Два часа ему втолковывал, а все без толку! Спаситель я! Неужели ты еще не понял?

— В смысле спасатель?

— Да нет — Спаситель, — горько усмехнулся он. — Хотя занимаюсь все больше примитивным спасательством как сейчас, например.

— Ничего не понимаю! — разозлился я.

— А хочешь? Хочешь понять? — Он схватил меня за плечи и по щенячьи заглянул мне в лицо. — Хочешь понять, что это такое — знать про чужую боль, о смерти все знать, о страданиях? Чувствовать это всем своим "я", и спасать, спасать, спасать! Потому что иначе не можешь, потому что сам умираешь с каждой новой жертвой, потому что сам корчишься от боли, когда кто-то страдает! Вот и мчишься сломя голову…, - он махнул рукой. — Видел бы ты меня в Найроби за два часа до землетрясения. Бегал как дурак по домам и силой вытаскивал аборигенов на улицу. Шум, крик, языка не знаю, два раза по морде получил… А потом… Потом тряхнуло. Эти домишки как картонные — сложились на раз-два. Двадцать тысяч погибших. Это уже после я понял, что мне достаточно было призвать местного президента, чтобы тот объявил эвакуацию. — Он вздохнул. — Я тогда от боли чуть было сам себе сердце не вырвал. Больно было. Очень больно. — Гошка закрыл лицо руками. Его плечи затряслись. — Я ведь даже покончить с собой не могу. Несколько раз пробовал — не могу. И жить так больше не могу и умереть не могу. Спаси меня! Умоляю, спаси! Я испугался. Поймите, я всегда боялся психов. Не знаю, откуда это во мне, но лишь увидев человека с неадекватной реакцией, я всегда испытывал какой-то панический ужас, даже если этот человек не был агрессивным. Почувствовав, что я слегка отодвинулся в сторону, Гошка схватил меня за рукав.

— Не веришь? Боишься да? Я тебе докажу! Ты сам попробуешь, может, тогда поймешь. Смотри! Гошка протянул руку к моей голове. Я попытался отклониться, перехватить его руку, но он опередил и коснулся моего лица. Крик! Он полоснул даже не по ушам — по самим нервам. Я вскочил. Этот голос я бы узнал из тысячи. Куда? Куда бежать? Снова душераздирающий крик! Туда! Я бросился сквозь кусты. Я успею! Обязательно успею! Я даже не подозревал, что умею так быстро бегать. Я почти успел. Я видел, как она отбивалась от них, как пыталась вырвать обратно свою сумку, видел, как один ее ударил кулаком в лицо, как второй тоже взмахнул рукой, как в этой руке блеснуло хищное лезвие. "Ка-а-т-я!!!" Я не знал, что умею так кричать… Снег перед глазами. Я лежу на снегу. Он тает. Слезы не переставая, текут по щекам. За что? Почему это не сон?

— Это сон, почти сон, — раздался над головой знакомый голос. — Этого не было… Пока не было… Это произойдет через два месяца. А может и не произойдет, я не знаю. Он сидел на скамейке, опустив плечи. Я тяжело встал. Зачерпнул пригоршню снега и растер лицо.

— Кто ты? — чужим голосом спросил я.

— Уже не знаю, — тихо ответил Гошка. — Если ты согласишься, может и докопаешься до истины.

— Согласишься на что?

— А ты еще не понял? — грустно усмехнулся он. — Это нельзя подарить или передать. Это можно только уступить, да и то не каждому. Тебе можно, я знаю, я это чувствую. Попроси, а? Я не могу больше. Он тогда, наверное, решил, что я — сэр Фредерик, что я могу и должен спасать мир. А я просто читал книгу. Понимаешь? Я просто читал эту гребанную книгу! Если бы не она, он бы родился, и он бы, а не я, был Спасителем. Почему он так поступил? Почему поменялся со мной местами? Чего испугался? Как нам теперь с этим жить? Гошка встал и пошел прочь. Я смотрел ему вслед. Он шел медленно, бессильно опустив плечи, словно ожидая от меня каких-то слов на прощание. Я молчал. Я знал, какие слова он ждет от меня, и поэтому молчал, стиснув зубы. Ведь это так просто попросить: "Уступи мне место"…