Акт воплощения - Ольга Голихина

«За что наши руки в порезах, за что…»

За что наши руки в порезах, за чтоВ укусах ключицы, в слезахЗа что наши скулы? Скажите, за что?Не может оно просто так.

Большая причина и больше ещёПричина терпеть до конца —Я чувствую фальшь, я предчувствую всёИ правда, и впрямь просто так.

От скуки устанешь, от рабства устанешь,Привыкнешь – забудешь любить,«Не есть – надоест», надоест непрестанноСебя уговаривать жить.

Без плана, без муки швыряться об стены,Без боли дорезать до жил,Скажите, до куда на самом-то делеМне нужно сквозь это дойти?

И где передышка? Отдушин не будет.От ватки, прилипшей к локтям,Доносится спиртом – за что это лучше,Чем мёртвым лениться в гробах?

«Я надолго потом прикушу свой язык…»

Я надолго потом прикушу свой язык,Но сказать это надо, так вот же:У меня нет души, у меня от душиТолько чёрные, чёрные кошки.

Поскребут и ушли, но вернуться, как знать,Не одни или меньше, чем прежде,Поточить наугад, потереться со снаО нутро в истрепавшемся месте.

Им же скучно внутри, на усах их – смола,Я глотаю бутылку касторки,И одна за другой вереницей в тетрадьПоплелись мои глупые кошки.

«Куда идти мне, дай клочок…»

Куда идти мне, дай клочок,Забрызганный в словах.Спрошу того, спрошу ещё:«Куда идти, куда?»

И каждый скажет мне маршрут,И каждый так тяжёл.Куда идти мне, чтоб дошлаЯ до тебя живой?

Пересечение на мне,Я мню себя сплошной,От точки А до точки БЕдинственной прямой.

Настолько верной, что нельзя,Куда бы не вела,Ей оборваться на земле,Которая мала.

Не разминутся в ней пути,Так много катастроф.Где умереть мне, подскажи,Я не пойду в обход.

«Моё время настало, а я молчу…»

Моё время настало, а я молчу,Моё время прошло – оставь.От любого счастья отворочуСвой гордящийся горем взгляд.

Что мне сытость твоя, человек, мне чтоТвоя вера, твоё добро.Моё время прошло две минуты какИ на третьей уже темно.

От расчёта такая томит тюрьма,Без расчёта: от края отпустит прочь,Только милая прячет постыдно тьма,Затмевая глаза волной.

И чтоб только как бы перекричать-«Ай-ла-ла» – не услышать усталый вздох,Тот нечаянный, я, смеясь,Забываю всё.

«Не хватило всего-то, надо ж…»

Не хватило всего-то, надо ж,Чуточку-чуть, едва…Мне красоты бы малость,Мне бы добрать ума.

Столько ушло навечно,Даже нельзя позвать.Слышишь? Не слышишь. СердцеТихонькое у нас.

Лязгнет в ночи решёткаПервоэтажных рам,Мне показался кто-то, —Мне показалось так.

Вот бы – хоть вспомнить что-тоИли с тоской уснуть,Может, проплакать горькоЮность немую вслух.

Может – такое счастье? —Вот каково моё,Только бы знать где сдатьсяИ уходить легко.

«Из лобной доли во два конца…»

Из лобной доли во два конца,В ладони умрёт синичкаОт хватки везучего, за рогаЦеплялась подушка, снится:

«Журавль длинноногий упал в полынь,Ты руку ему на шею,А он, испугавшись, клевал рубин,Прижатый надёжно к перстню».

Холодной водой впопыхах в лицо,Вдруг видишь – рубина нету,Недвижно и плотно сидит кольцо,Но камень потерян где-то.

Сорвав простыни, перерыв наряд,Проползав всю площадь – нету.И долго сидишь, прислонив впотьмахКривой позвоночник к креслу.

Светает, издёвкою на окно,Присела, смеясь, синичка,Да красным рубиновым ищет глазком,Чем можно таким поживиться.

Серебро

Серебро – хрусталь в металле,А хрусталь на пальце – дымка,Словно свет в глаза, нечаянКак смущённая улыбка.

Не навязчиво богатством,Ни значением, простое,Без причин сидит на пальце,На запястьях, светит морем

Тем ночным, искрой вонзитсяОт звезды, упавшей с неба;Серебро – луна, волчицыКлык занёсшийся над жертвой,

Лёд, подтаявший от жара,Амальгама, ртуть, больница:Белоснежное с нагаромМеталлического шприца.

Серебро, в хрусталь не бейся,Отрази – без граней – трезво;Позолота ваша слезет,Почернеет с пальцем вместе

Серебро – от мыла пуще.Слёзы гуще, слёзы гуще,И из года в год труднееБез него любиться телу.

«Скоро ближе солнце подойдёт…»

Скоро ближе солнце подойдёт,Загоняя глубже в тень дворняг,Свысока ударится о лёд,Светом прорывая облака.

Застегнуть дрожащею рукойЭтот пьяный пуговичный ряд;Я, дворняга, ухожу легко —Потому что мне: уже пора.

Засиделись – к чёрту ремесло,Позабылись тонкость и душа.Отупелое, прости, тепло,Гордое страдание, встречай.

Чтобы первой же волной всерьёзОтрезвить и вытравить печаль,Всё тяжёлое теперь легко,Вся задача – просто продолжать.

На колено праздничный упалТёплый луч.Зачем, зачем ты мне?У меня один всего лишь шансРассказать как надо о себе.

Слеза

Вот наполняется – ближе, ближе,И через край проскользнёт наружу,Века порог перегнув, сбежала,Пальцы стыдливо смакнули стужу.

Тем одиночеством и бесправна,В рое подруг потерялась б быстро,Только одна убежать пыталась,Только в одной и нуждались видно.

В бок, чтоб не видели этих рвений,В свете блестели у носа скаты,Главное, сделать – не видеть; верить:Это, конечно, была случайность.

И не подставить плечо, не тешить,И малодушно не вскрыть объятий,Ибо количество – не та мера,Что облегчает проход препятствий.

Ведь вот одна – и одна пусть будет,Вечно случайная в ярком свете,Пусть тебя ветер в лицо осушит,Пусть же другая тебя не встретит.

Слова

Подытожим – глаголет чёрточка,Я её провела не зря,Словно волос, на лист положена,Словно дунешь и всё, ушла.

Не уйдёт. Она – часть, из форточкиВоробьиная голова,Ремеслом это было, промыслом,Это труд, что дождался дня.

Постарели, устали, выцвели,Ничего не забуду я,Но, подчёркнутые, обиженыВозвращеньем ко мне слова.

«Я сейчас в той точке, где известно…»

Я сейчас в той точке, где известноТо, что будет, и чего не ждать.Я жестока милосердием от сердца,Мне его не надо избегать.

Можно ошибиться – всё исчезнетДо того ещё как всё пройдёт,Но какие-то вдруг мудрость, точность, меткостьБерегут меня от тщетных слёз.

Ровная, прямая, выше звука,Только веточки порой трещат.Эта прочность есть такая мука,От которой нужно отдыхать.

Ведь прорвётся чаянье сквозь дрёму,И, озябнув на нагой земле,Ты, не знавший сытости и дому,Предпочтёшь их не искать совсем.

Человек… да не в тебе же дело.Может быть, нечестно знать вот так,Что способно болеть уж отболело,Что его не надо защищать.

Тюрьма

Зарево полиняло,Лица окрасив в цвет,Но не здоров румянец,Жар оголяет нерв.

Деланным рады вихрямЧувств многословных, радЭтот пожар убийцейЖдавших его не став.

Все разлетелись птицы.Ловит с балкона взорВсполохи рыжей кисти,Жаждя крутых мазков.

Пепел, забившись в пряди,Пальцы испачкал в чернь,И, позабыв, о скатертьТрёшь их в усердный жест.

Это тюрьма сгорела,Тот, кто бежал – спасён,И, задымившись, съехалПласт черепицы в дёрн.

«Как самый человек, как эта сталь…»

Как самый человек, как эта стальМне долженствует стать и покориться,Никем, ничем себя не искажать,А только, исчезая, воплотиться.

Лечь камнем, видеть и молчать,Быть птицей, крикнуть во всё горло,Отыгрывая роль природных рас,Себя не мнить, не окрылять виденьем ложным.

Засилием умиль, утешь меня,Дай горя, дай несовершенства,Дай захлебнуться, где мелка вода,Чтобы не ждать посредства.

«Это не о тебе…»