Двум смертям не бывать - Дженнифер Рардин

— Моя обязанность — обеспечить выживание моего агента.

— И ты решил приставить ко мне няньку?

Он захохотал — откуда-то из гулких глубин своего брюха, где звучание было наиболее естественным.

— Фиг. Я тебя сцепил с агентом, который остается в живых уже почти триста лет. В надежде, что при тесном контакте тебе передастся часть его хладнокровия.

Что до меня наконец дошло, так это его ржание. Я сделал глубокий вдох, потом еще один. О'кей, может, он и прав. Может, я пару лишних раз переступила черту. А про мои отключки с выпадением памяти он даже не догадывается.

И вообще, когда за тобой присматривают, помогают — это даже приятно. Я же работаю в одиночку чуть больше полугода, а кажется, что не первую тысячу лет. Я вздохнула.

— Ты говоришь, что он попросил назначить меня. Почему?

— У него свои причины, и он сказал, что откроет их тебе, когда сочтет нужным.

Мы с Питом одновременно подняли брови в циничной гримасе.

— Да, весьма таинственный персонаж, — заметила я.

— Когда хочет быть таким, — согласился Пит.

— Так что ты можешь мне о нем рассказать?

Пит подтащил к себе из ближайшей стопки верхнюю папку, дюйма два толщиной.

— Он у нас работает где-то с двадцатых годов двадцатого века. Полное имя — Васил Нику Брановеану. Родился восемнадцатого ноября тысяча семьсот тринадцатого года в городе Могошоара, в Румынии. Сейчас это пригород Бухареста…

— Бога ради, нельзя ли пропустить свидетельство о рождении и сразу к грязному белью?

Пит покачал головой, не одобряя моего нетерпения, но закрыл папку и понимающе улыбнулся.

— Жас, он — сила, и я каждый день благодарю Бога, что он на нашей стороне. Его досье я читал четыре раза и все равно думаю, что там описаны не все его навыки. Могу тебе сообщить, что у него отлично развитые гипнотические способности, он адский фехтовальщик, умеющий применять и оружие дальнего действия, но предпочитающий честную рукопашную схватку. Разумеется, сила и быстрота вампирские, плюс к тому — отшлифованное умение просто исчезать.

— А еще?

Пит кивнул. Он знал, что я жду сообщения о большем, о главной силе, на которую все прочие наверчены.

— Он — Призрак.

Значит, слухи правдивы. Он и правда может прикосновением заморозить человека насмерть.

Мы еще немного поговорили, и тогда-то Пит и открыл мне: он хочет, чтобы я перестала так бешено рисковать, а вот его начальство очень ценит во мне это качество.

— Наше правительство считает Вайля национальным достоянием, — сказал Пит. — По документам ты — его помощница. На самом деле ты — его телохранитель. Ты же знакома с членами комитета, который нас курирует?

И еще как! Сенаторы Феллен, Тредд и Босцовски на всю жизнь отбили мне охоту голосовать на выборах.

— Они очень хотели, чтобы ты поняла важность твоего главного задания: он с любой операции должен вернуться целым и невредимым.

Рост у меня пять футов пять дюймов.[1] Вес — сто двадцать фунтов,[2] когда не забываю поесть, что бывает до вольно часто. Вопроса нет, что такой вот Вайль может меня двумя пальцами в порошок стереть, как только захочет. Плюс к тому, никто не проживет так долго, если не отработает некие основные навыки выживания. И я засмеялась:

— Пит, сними у меня лапшу с ушей, ладно? Телохранитель Вайлю нужен, как мне болонка. Мы оба знаем, что ты финтишь и правды говорить не хочешь. Но знаешь что? Я согласна. Потому что мне любопытно.

А еще потому, что прости меня Бог, но я люблю эту работу. Она мне позволила не сойти с ума после того… после того, как…

У Пита был настолько смущенный вид, что я решила еще поднажать:

— Давай выкладывай, босс. Почему я?

Он пригладил свои три волосинки и уронил руку на стол.

— Потому что тебя хочет Вайль. А тут у нас что Вайль хочет, то Вайль получает.

Глава первая

Полгода спустя

— Брысь с дороги, старая кошелка! — буркнула я себе под нос в адрес пожилой дамы, которой не стоило бы доверять водить тележку для гольфа, а уж тем более «Линкольн таун» посреди ночи. Она потихоньку трюхала по улице прямо передо мной, показывая мигающим поворотником, что очень хочет повернуть направо — где-то не доезжая океана.

— Мы сегодня немножко раздражительны, Люсиль?

Люсиль Робинсон — это мое обычное прикрытие и мое альтер эго: изящная милая девушка, которая всегда знает, что когда говорить. Вайль обычно обращается к ней, когда меня заносит. Я чуть не показала ему фигу, но поскольку он все еще завяз одной ногой в восемнадцатом веке, успела передумать и высунула язык. Не знаю, видел ли он мои гримасы в зеркале заднего вида, но вообще Вайль видит все. Я подумала, что уже привыкла на это рассчитывать — как и добиваться его одобрения, которое в данный момент меня миновало.

— Не позволяй себе отвлекаться на незначительные события, — напомнил он своим суровым баритоном. — У нас есть работа, и о ней нужно думать.

— Вот если бы ты мне позволил толкнуть эту старую курицу в ближайший фонарный столб, у меня бы настроение повысилось.

— Не повысилось бы.

Я вздохнула. Полгода. Жуть как хорошо изучил меня Вайль за такой короткий период. В свою защиту могу сказать, что он мог бы выспросить истинный возраст у всего актерского состава «Отчаянных домохозяек». И все-таки единственное живое существо, знающее обо мне больше, — это моя сестра Эви. Да и то потому, что она настолько любопытна.

— Блин, ну ведь самый канун Нового года, — продолжала я бурчать. — Снег должен лежать на земле. И мороз стоять.

Наверное, уроженцы Майами со мной не согласятся. Я и сама от этих пальм прыгала бы в восторге, будь я здесь в отпуске. Но у нас, людей Среднего Запада, есть свои понятия насчет рождественских праздников и снега, и в этом году у меня еще ни того, ни другого пока не было.

Вайль застыл — зрелище, которое вполне может нагнать жути на любого, кто такого не видел. Он и так напоминает статую — будто да Винчи вытесал из гладкого и бледного камня этот высокий лоб, широкие скулы и длинный прямой нос. Черные кудри подстрижены так коротко, что лишь с усилием можно не принять их за нарисованные. Температура в нашем серебристом «лексусе» вдруг упала на десять градусов. Мои рыжие пряди шевельнул ветерок, заиграл ими у меня на плечах, будто струнами арфы.

— Вот только устрой снег в салоне, и клянусь: я тебя высажу посреди первого попавшегося поселка пенсионеров и на первом же самолете вернусь в Огайо, — предупредила я.

Странно это — думать об Огайо как о базе какой бы то ни было операции более опасной, чем удаление катаракты. Но именно из-за такой репутации мы спокойно зани маемся своим делом. Конечно, люди знают, что мы убиваем злодеев. Им просто не хочется знать неаппетитные подробности. Но если кого-либо из них спросить в темной комнате, где их не подслушают соседи, то вам расскажут, что мы и близко того не делаем, что им хотелось бы. Тут вот ведьмы, вампы, оборотни… вот их бы всех на один большой костер, и все дела. Ну да, среди других есть и хорошие, и они имеют — и заслуженно, да, — те же права и защиту, что есть у нас, людей.