Номер 13 - Монтегю Джеймс

М. Р. Джеймс

Номер 13

Видное место среди городов Ютландии по справедливости занимает Виборг. В нем находится резиденция епископа, имеется весьма красивый, хотя и совсем недавней постройки собор, а также очаровательный сад с живописным прудом, где можно увидеть множество аистов. Совсем неподалеку находится Хальд, считающийся одной из главнейших достопримечательностей Дании, а также Финдеруп, где в 1286 году, в день Св. Цецилии Марек Стиг убил короля Эрика Глиппинга. В семнадцатом столетии, после вскрытия королевской гробницы на черепе обнаружили следы пятидесяти шести ударов, нанесенных булавой с квадратным навершием. Впрочем, я не пишу путеводитель.

В городе есть вполне приличные гостиницы. «Прайслер» и «Феникс», говорят, таковы, что лучше и не пожелаешь, однако мой кузен, о чьих впечатлениях пойдет речь ниже, при первом посещении Виборга предпочел «Золотой лев». Впоследствии он в этой гостинице не останавливался, а по какой причине — прояснится в дальнейшем.

Надо заметить, что «Золотой лев» является одним из весьма немногих городских строений, переживших Большой Пожар 1726 г., уничтоживший старый собор, ратушу и многие другие интересные сооружения. Гостиница представляет собой большое здание из красного кирпича. Точнее сказать, она имеет красный, кирпичный фасад с лепным карнизом по фронтону и надписью над парадной дверью, со двора же, в черно-белые деревянные ворота которого въезжает омнибус, дом оштукатурен.

Клонившееся к закату солнце освещало впечатляющий фасад, подчеркивая все его достоинства, когда ко входу подошел мой кузен. Очарованный видом этого осколка старой Ютландии, он решил, что в такой гостинице ему будет по-настоящему хорошо и уютно.

Дело, которое привело мистера Андерсона в Виборг, я бы назвал не совсем обычным. Занимаясь исследованиями в области церковной истории Дании, он установил, что в архиве виборгской ратуши сохранились уцелевшие от пожара документы, относящиеся к последним дням существования в стране Римско-католической церкви. Это подтолкнуло его к решению провести немалое — возможно, около двух или трех недель — время в изучении и копировании оных бумаг, а в «Золотом льве» он надеялся снять такой просторный номер, какой можно будет использовать в качестве спальни и кабинета одновременно. Выслушав пожелания кузена и поразмыслив, хозяин гостиницы предложил джентльмену самому осмотреть две-три свободные комнаты и самому выбрать подходящую. Джентльмен с этим предложением согласился.

От верхнего этажа он отказался сразу, ибо остановиться там означало обречь себя на бесконечные хождения вверх-вниз по лестнице, на третьем этаже не имелось номера нужного размера, и лишь на втором можно было сделать выбор из двух-трех годных по величине комнат.

Хозяин настоятельно рекомендовал № 17, однако мистер Андерсон указал, что его окна выходят на стену соседнего дома и, стало быть, всю вторую половину дня там будет темно. Лучшими вариантами представлялись ему номера 12 и 14: окна обоих выходили на улицу, и он находил, что прекрасный вид и превосходное освещение с лихвой компенсируют уличный шум.

Наконец, он остановил свой выбор на № 12, отличавшемся непривычной продолговатой формой, но, подобно всем соседним комнатам, имевшем три окна и высокий потолок. Картин, если не причислять к таковым печатный оттиск с видом города 1820 года, не было, но помещение украшала старинная чугунная печь с рельефным изображением жертвоприношения Авраама и надписью «i Bog Mose, Cap 22».

Близилось время ужина, но, когда Андерсон, умывшись, спустился по лестнице, колокольчик еще не прозвонил. От нечего делать он принялся изучать список своих соседей-постояльцев. Как это принято в Дании, их имена были обозначены на разлинованной доске, где каждая строка начиналась с занимаемого номера. Особого внимания перечень не заслуживал: в нем значились sagforer или юрист, некий немец и несколько торговцев из Копенгагена. Пищу для размышлений могло предложить разве что отсутствие строки с номером 13, однако Андерсон, бывавший в Дании и прежде, заметил, что здесь это обычное дело. Невольно задумавшись о силе распространенных суеверий, он решил поинтересоваться у хозяина, часто ли ему попадались клиенты, нипочем не желавшие занимать тринадцатую комнату.

Я пересказываю вам эту историю в том виде, в каком услышал от кузена, а тот не особо распространялся насчет событий первого ужина в гостинице и последовавшего за ним вечера, ничем не примечательного и посвященного преимущественно распаковке одежды, книг и бумаг. Ближе к одиннадцати мистер Андерсон решил лечь спать, однако он, как и многие в наше время, имел привычку непременно прочесть перед сном хотя бы несколько страниц. И тут выяснилось, что книга, которую он читал в поезде и которую — а не какую-либо другую — хотел продолжить читать сейчас, осталась в кармане его плаща, висевшего на крюке перед столовой.

Спуститься за ней было минутным делом, а освещение в коридорах позволяло без труда найти обратную дорогу. Во всяком случае, так ему казалось; однако, когда он вернулся и взялся за дверную ручку, оказалось, что дверь не открывается ни наружу, ни вовнутрь. Кроме того, изнутри донесся звук, сильно походивший на торопливое движение. Поняв, что, видимо, пытается открыть не ту дверь, кузен поднял глаза и увидел подтверждение своей догадки — табличку с номером 13. Его комната должна была находиться слева, где она и оказалась. Уже улегшись в постель, прочтя несколько страниц и потушив свет, он вдруг вспомнил о тринадцатом номере, имевшемся в гостинице, но отсутствовавшем на доске регистрации, и пожалел, что не занял это помещение. Возможно, таким образом ему удалось бы оказать хозяину маленькую услугу, предоставив ему возможность рассказывать повсюду о благородном английском джентльмене, прожившем в «несчастливом» номере три недели и оставшемся весьма довольным. Но, в конце концов, соседнее помещение могли использовать для каких-либо служебных или хозяйственных нужд, да и вряд ли оно такое же просторное, как это. Сонным взглядом Андерсон обвел свою, освещенную лишь слабым отблеском уличного фонаря комнату и подивился любопытному оптическому эффекту. Обычно полумрак зрительно увеличивает помещение, это же выглядело так, словно сделалось уже, но, пропорционально сужению, выше. Впрочем, у него уже слипались глаза и задумываться о такой ерунде не было ни малейшей охоты.

На следующий день по прибытии Андерсон заявился в Виборгский архив. Встретили его, по датскому обычаю, весьма радушно, и разрешение на доступ ко всем, представлявшим для него интерес документам было получено без малейших препон. Причем документов этих оказалось куда больше, а сами они куда содержательнее, чем он ожидал. Помимо официальных бумаг, в архиве хранилась переписка последнего в городе римско-католического епископа Йоргена Фриса, содержавшая множество чрезвычайно любопытных сведений личного характера. Как выяснилось, в Виборге ходило немало толков касательно некоего, принадлежавшего оному епископу дома. Сам прелат там не жил, а арендовавший его человек имел, во всяком случае в глазах сторонников протестантской партии, весьма дурную славу. Его называли «позором города», уверяя, будто, практикуя тайные учения и гнусные искусства, он дошел до того, что продал душу врагу рода человеческого. Протестанты, естественно, считали единственной причиной безнаказанности сего злонравного изверга и кровопийцы покровительство Римской церкви в целом и епископа в частности. Епископ с негодованием отвергал подобные упреки, заявляя, что сам испытывает глубочайшее отвращение к черной магии, и одновременно указывая, что такого рода обвинение требует доказательств. Он настаивал на непременном рассмотрении дела в суде (разумеется, духовном), который единственно сможет отделить зерна от плевел и установить истину. По его словам выходило, что, если помимо выдвигаемых против магистра Николаса Франкена голословных обвинений суду будут представлены еще и серьезные улики, он не колеблясь утвердит обвинительный приговор.