Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни - Пьер-Жан Беранже

Искусство Беранже ярко национально, пронизано «галльским духом» неистребимого свободолюбия, жизнерадостности и остроумия. По слову французского критика, в нем отразился «весь народ, от души до костюма».

Первый печатный сборник Беранже «Песни нравственные и другие» появился в 1815 году и объединил созданные в годы Империи произведения, по большей части застольные импровизации, уже известные по исполнению их автором в песенном кружке «Современный погребок» (такие кружки, «гогетты», существовали в Париже с начала XVIII века). Но популярность его началась с песни «Король Ивето» (1813), где за похвалами сказочному добряку-королю таилось иносказательное неодобрение наполеоновскому режиму. Однако подлинный взлет Беранже произошел в годы Реставрации (1815–1830), когда он со всей республиканской страстностью, с плебейской прямотой ринулся на защиту демократических завоеваний революции от клерикально-монархической реакции. Сатирические шедевры тех лет, такие, как «Маркиз де Караба», «Господин Искариотов», «Мелюзга», «Плач о смерти Трестальона», создали Беранже всеевропейскую славу, которой еще более способствовали правительственные преследования: издание сборников новых песен дважды, в 1821 и 1829 годах, повлекло за собой шумные судебные процессы и двукратное тюремное заключение поэта. Политическая сатира Беранже имела могучее воздействие на умы современников, его веселый сокрушительный смех расшатывал и без того неустойчивые основы монархии Бурбонов, этого ненадолго воскресшего нелепого призрака средневековья. По словам Чернышевского, «едва ли кто имел такое сильное влияние на исход тогдашних событий, как он».[2]

Философские и социально-политические взгляды Беранже могли быть не слишком четкими, но искренняя забота о народном благе была делом всей его жизни, и песню он сделал действенным оружием в борьбе за это благо. Гражданские и политические песни Беранже стали образцом для всей французской революционной лирики XIX века, у него учились, влияние его личности и творчества испытали все рабочие поэты и народные песенники последующих поколений.

Но этим не исчерпывается значение Беранже как популярнейшего, наряду с Гюго, французского поэта первой половины XIX столетия. Подобно всякому истинно оригинальному таланту, Беранже был первооткрывателем в поэзии. В пору, когда во французском искусстве господствовала классицистская абстракция и еще только зарождался романтизм, готовый воспеть исключительную личность или бунтаря-отщепенца, из песен Беранже в высокую литературу хлынула толпа обыкновенных людей, его современников — жителей парижских пригородов, завсегдатаев кафешантанов, обитателей чердаков, мелких чиновников и гризеток, бродяг, трактирщиц, отставных солдат и маркитанток. Под пером Беранже они впервые обрели лицо и судьбу. Его музу зовут Лизетта, она простая швея, но поэт не променяет ее любовь на благосклонность великосветской дамы; его излюбленный герой — беспечный гуляка, «бедный чудак», все имущество которого — «два стула, стол трехногий, стакан, постель в углу, тюфяк на ней убогий, гитара на полу», — но он ни за что не сменит свой видавший виды «старый фрак» на придворную ливрею. Опередив демократическую поэзию и социальный роман 30—40-х годов, Беранже разглядел и передал в своих песнях поэзию обыденного существования, к которой были принципиально невосприимчивы ранние романтики.

Открытие народной темы в литературе XIX века — великая заслуга Беранже. Песни Беранже утверждали значительность простого человека — «простолюдина», его гражданское и национальное достоинство, его внутреннюю независимость, шкалу его жизненных ценностей, его нравственные и политические идеалы. Поэт смотрит на мир глазами своих героев. Как и они, он видит в революции конца XVIII века праздничную и героическую страницу народной жизни; как и они, славит «честную бедность» и осуждает бездельников-дворян, лицемерных и развратных церковников; смеется над ничтожеством королей, негодует против реакционного заговора клерикалов и легитимистов, презирает полицейских шпионов и корыстных депутатов; разделяет с простыми людьми оскорбленное национальное чувство патриота, ставшего свидетелем унижения родины, которую топчут сапоги интервентов; преклоняется перед ветеранами войн Республики, которые в свое время спасли Отечество и несли свободу другим народам, а ныне незаслуженно позабыты. Даже фигуру Наполеона он воспринимает сквозь призму народной легенды о «солдате революции», герое в треугольной шляпе и сером сюртуке, разделяя в данном случае с широкими массами Франции их заблуждение (впрочем, это не мешало поэту отделять военную славу Наполеона от его политического деспотизма и сожалеть, что он «и скипетр взял»).

В пору становления романтизма Беранже оставался верен стихийно-реалистическому мировосприятию, свойственному народной литературе, и как бы перебрасывал от него мост к критическому реализму XIX века. Хотя его песни еще пестрят античными и мифологическими именами и аллегориями, а строить характеры он, на первых порах, учился у Мольера и моралистов XVII века, прежде всего у Лабрюйера («гризетка», «обманутый муж», «развратная маркиза» и т. д.), все же, поэтический мир Беранже наливается соками жизни его времени, облекается плотью реальной действительности.

Песня Беранже вобрала в себя все литературные жанры: она и лирическое излияние, и любовный монолог, и философское размышление; и памфлет, пародия, сатира; и жанровая сценка, и комедия, и драма, и даже, как «Старый капрал», трагическая история целой человеческой жизни. Неунывающие гуляки ранних песен постепенно уступали место более глубоким народным образам, сатирические персонажи (вроде маркиза де Караба) становились емкими реалистическими обобщениями. В песнях Беранже содержится неисчерпаемое множество типов, характеров и ситуаций, настроений, мыслей и чувств. Они насквозь пронизаны действием и в совокупности составляют широкую движущуюся панораму эпохи. Один современник с полным основанием (и с одобрения самого поэта) назвал их «песенной комедией».

Позднейшая французская буржуазная критика пренебрежительно утверждала, что Беранже «удручающе вульгарен», что он будто бы воплощает «мещанский дух» и не поднимается над уровнем своих героев. В действительности поэзия Беранже отразила уровень народного сознания своего времени, мироощущение поднимающейся демократии, в которой на первых порах не всегда ясна была грань между буржуазией и трудовым людом, (хотя персонажам Беранже отнюдь не свойственны собственнические черты).

Когда же недавнее «третье сословие» начало расслаиваться, когда после Июльской революции 1830 года, подготовке которой немало способствовал Беранже, к власти пришла финансовая буржуазия под эгидой «короля-банкира» Луи-Филиппа Орлеанского и присвоила себе плоды народной победы, Беранже остался с народом. Он порвал со своими вчерашними соратниками либералами, расхватавшими доходные места в министерствах, наотрез отказался от всякой политической деятельности и уехал из Парижа. После 1835 года он почти перестал печататься. Правда, поэт все еще цеплялся за иллюзию возможности примирить классовые интересы в рамках буржуазного общества и, не одобряя республиканских и рабочих восстаний 1830-х годов, увлекся утопическим социализмом в его самой общей форме — великодушной мечтой об общественной гармонии, о счастье и братстве всех людей («Безумцы», «Идея», «Апостол»). Но буржуазная действительность Франции представала его взору во все более зловещем виде. В эти годы Беранже в значительной мере растерял свою веселость. Он рисует картины нищеты и горя бедняков, задавленных тяжким трудом и непосильными поборами («Сон бедняка», «Рыжая Жанна»), изображает бездомного и гонимого старика, проклинающего свою судьбу («Старик бродяга»), — такие песни Беранже вливались в общий поток гуманистической поэзии и романов тех лет, получивших наименование «литературы социальной жалости». Острие сатиры народного песенника направлено теперь против новых хозяев Франции, при которых простому народу живется нисколько не лучше, чем при старых. В цикле антибуржуазных песен (опубликованных частично лишь в 1847 году, а главным образом в посмертном сборнике) он с отвращением и сарказмом изображает жирных «слизняков моей страны» («Улитки»), омерзительных «июльских червей» («Черви»), подтачивающих корни здоровой жизни нации; а в песне «Бонди» с памфлетной силой обрушивается на денежных дельцов, заражающих духом продажности и стяжательства всю Францию, сверху донизу, и столь же преступных, на взгляд поэта, как разбойники, некогда хозяйничавшие в лесах под Парижем.

Февральская революция 1848 года вызвала у Беранже новую тревогу, хотя он за год предсказал ее в песне «Потоп». Торжественно избранный в мае 1848 года в Учредительное собрание, он уже через две недели добился отставки, чувствуя, что ему не по пути с буржуазными политиканами. Но окончательный удар его буржуазно-демократическим иллюзиям (как и иллюзиям всего поколения его единомышленников) нанесла кровавая расправа буржуазно-республиканского правительства над восставшими парижскими рабочими в июньские дни 1848 года. Предав своих недавних братьев по сословию, в страхе перед революционным народом, озверевшие буржуа вскоре предали и республику, не оказав сопротивления бонапартистскому перевороту 2 декабря 1851 года и установлению реакционного режима Второй империи. Это означало конец эпохи революционности буржуазной демократии, певцом которой был Беранже. Будущее принадлежало революционности пролетарской.