Рассказы о лорде Питере - Дороти Сэйерс

— Во имя всего святого, давайте не будем взывать к Эддингтону[1]. Говоря по-человечески, где-то же они были, и, если мы хотим поймать хоть одного, нам совершенно не нужно рассуждать об их перемещении с точки зрения преобразований Лоренца[2] и утруждать себя размышлениями о коэффициенте сферического изгиба. Думаю, инспектор, лучше вызывать их поодиночке, одного за другим. Я еще раз послушаю, что они скажут, а вы сможете проверить, не отклоняются ли они от своих первоначальных показаний. Начнем, пожалуй, с дворецкого.

Инспектор высунул голову в коридор и произнес:

— Хэмворти.

Дворецкий был человек средних лет, чей сферический изгиб живота определенно заслуживал внимания. Его большое лицо было бледным и одутловатым, по-видимому он неважно себя чувствовал. Начал он, однако, довольно бойко:

— Джентльмены, я был в услужении у покойного мистера Гримбольда двадцать лет и всегда считал его хорошим хозяином. Он был строг, но справедлив. «Крепкий орешек», — говорили о нем, хотя я-то думаю, в его деле по-другому и нельзя. Он был холостяк и воспитал двух племянников — мистера Невилла и мистера Аркура, и всегда был очень добр к ним. Я бы сказал, что в личной жизни он вообще был человеком заботливым и внимательным. Его профессия? Ну, мне кажется, его можно назвать ростовщиком.

Да, да, сэр, понимаю, о событиях прошлой ночи. Как обычно, я запер дом в 7.30. Все было сделано точно по часам: мистер Гримбольд был человеком очень строгих правил. Он любил порядок. Сначала я закрыл все окна на первом этаже — так я всегда делаю в зимнее время. Да, я уверен, что не пропустил ни одного. На всех окнах надежные запоры, и, можете не сомневаться, сэр, будь что не так, я бы сразу заметил. Я запер также парадную дверь, задвинул засов и накинул цепочку.

— А дверь в оранжерею?

— Там, сэр, автоматический «американский» замок. Я его проверил и убедился, что все в порядке. Нет, задвижку я не задвигал. Я так всегда делаю — чтобы мистер Гримбольд, если он задержится в городе по делу, мог попасть в дом не беспокоя слуг.

— А вчера вечером были у него в городе дела?

— Нет, сэр, не было. Но эту дверь мы никогда на засов не закрываем, через нее все равно без ключа не войдешь, а ключ у мистера Гримбольда.

— И второго ключа не существует?

— Я думаю (дворецкий кашлянул), я думаю, сэр, хотя точно сказать не могу, есть еще один, сэр... У леди, которая сейчас в Париже.

— Понимаю. Мистеру Гримбольду было, кажется, около шестидесяти? Да, точно. Как фамилия этой леди?

— Миссис Уинтер, сэр. Вообще-то она живет в Уэпли, сэр, но с тех пор как в прошлом месяце умер ее муж, она живет за границей, я так понимаю, сэр.

— Ясно. Обратите на это внимание, инспектор. Пойдем дальше. Как насчет комнат наверху и задней двери?

— Окна наверху закрываются так же, как и все остальные, сэр. Кроме спальни мистера Гримбольда, кухаркиной комнаты и моей, сэр. Но до них без лестницы не добраться, а лестница заперта в сарае.

— Верно, — вставил слово инспектор Хенли. — Вчера вечером мы все осмотрели. Сарай был заперт и, более того, между лестницей и стеной скопилась нетронутая паутина.

— Я обошел все комнаты в половине восьмого, сэр, и никакого беспорядка не заметил.

— Можете мне поверить, — снова вмешался инспектор, — с замками все было в полном порядке. Продолжайте, Хэмворти.

— Хорошо, сэр. Значит, так пока я обходил дом, мистер Гримбольд спустился в библиотеку выпить стакан шерри. Это его правило, сэр. В 7.45 был подан суп, и я позвал мистера Гримбольда к столу. Он сел как всегда — лицом к окошку, через которое из кухни подают еду.

— Спиной к двери в библиотеку, — уточнил Паркер, делая пометку на грубо нарисованном плане комнаты, который лежал перед ним. — А дверь была закрыта?

— Да, конечно, сэр, все двери и окна были закрыты.

— Комната, можно сказать, на семи ветрах, — заметил Уимзи. — Продувается со всех сторон: две двери, окно для подачи пищи, два французских окна — иначе говоря, еще две двери, только стеклянные.

Совершенно верно, милорд. Но все двери хорошо пригнаны и завешаны портьерами.

Его светлость подошел к двери, ведущей в столовую, и открыл ее.

— Действительно, — заметил он, — хорошая тяжелая дверь и открывается, я бы сказал, со зловещей бесшумностью. Люблю такие плотные портьеры, но у этих довольно грубый рисунок.

Уимзи закрыл дверь и вернулся на свое место.

— На суп мистер Гримбольд потратил не более пяти минут, — продолжал дворецкий. — Затем я все убрал и положил ему на тарелку немного тюрбо[3]. Из комнаты я не выходил, блюда подавались через кухонное окошко. Вино, это было шабли, уже стояло на столе. С рыбой мистер Гримбольд расправился так же быстро, как с супом. Я снова убрал все и подал мистеру Гримбольду жареного фазана. Я как раз собирался добавить овощей, как вдруг зазвонил телефон. Мистер Гримбольд сказал: «Подойдите лучше к телефону, я управлюсь и сам». Конечно, не кухарке же отвечать по телефону.

— А других слуг в доме не было?

— Только женщина, которая приходит убираться. Я подошел к телефону, закрыв за собой дверь.

— Какой это был телефон: тот, что в передней, или этот?

— Тот, что в передней, сэр. Я всегда к нему подхожу, если, конечно, в это время случайно не оказываюсь в библиотеке.

Звонил мистер Невилл Гримбольд из города, сэр. Я узнал его по голосу. Они с мистером Аркуром снимают квартиру на Джермин-стрит. Он спросил: «Это вы, Хэмворти? Одну минутку. С вами хочет поговорить мистер Аркур» — и положил трубку. Затем к телефону подошел мистер Аркур. «Хэмворти, — сказал он, — я собираюсь сегодня вечером навестить дядю, если он, конечно, дома». Я ответил: «Хорошо, сэр, я ему передам». Молодые люди часто приезжают сюда на денек-другой, сэр. У нас всегда готовы для них две спальни. Мистер Аркур сказал, что выезжает сейчас же и будет у нас, по всей вероятности, около половины десятого. Пока он говорил, я услышал тихий перезвон часов в их квартире — эти часы достались им еще от их дедушки, — затем часы пробили восемь. Тут же начали бить и наши часы в передней. Потом со станции сказали: «Три минуты» — и дали отбой. Видно, когда телефон зазвонил, было без трех минут восемь.

— Слава Богу, хоть со временем все ясно. И что же дальше, Хэмворти?

— Потом мистер Аркур снова заказал разговор и сказал: «У мистера Невилла есть к вам небольшой разговор» — и к телефону опять подошел мистер Невилл. Он сказал, что скоро собирается в Шотландию и хотел бы, чтобы я отослал ему его костюм для прогулок, гетры и несколько рубашек, которые он здесь оставил. Но сначала он попросил отдать костюм в чистку, ну и начал давать всякие другие указания, поэтому ему пришлось попросить еще три минуты. Значит, было уже, наверное, 8.03, сэр. И примерно через минуту — мистер Невилл еще говорил — позвонили в парадную дверь. Я не мог отойти от телефона, так что тому, у двери, пришлось немного подождать, и в 8.05 в дверь снова позвонили. Я уже собирался было извиниться перед мистером Невиллом и положить трубку, как увидел, что из кухни вышла кухарка и направилась к парадной двери. Мистер Невилл попросил меня повторить его указания, а потом с телефонной станции нас снова прервали, и мистер Невилл повесил трубку. Когда я повернулся, то увидел, что кухарка закрывает дверь в библиотеку. Я пошел ей навстречу, и она сказала: «Снова этот мистер Пэйн, хочет видеть мистера Гримбольда. Я оставила его в библиотеке, но его вид мне очень не нравится». «Ладно, я за ним присмотрю», — успокоил я ее, и кухарка ушла на кухню.

— Минуточку, — сказал Паркер, — кто этот мистер Пэйн?

— Один из клиентов мистера Гримбольда, сэр. Он живет примерно в пяти минутах ходьбы отсюда, по ту сторону поля. Он и раньше приходил сюда, и каждый раз от него одни неприятности. Я думаю, он задолжал мистеру Гримбольду деньги и хотел оттянуть с уплатой.

— Он здесь, в передней, — сказал Хенли.

— Хмурый небритый субъект в фабричном пальто пепельного цвета, заляпанном кровью? — спросил Уимзи.

— Он самый, милорд, — ответил дворецкий и снова повернулся к Паркеру. — Так вот, сэр, я направился было в библиотеку, но вдруг вспомнил, что не принес кларет — неслыханное упущение! Мистер Гримбольд был бы очень недоволен. Поэтому я вернулся в буфетную — вы знаете, сэр, где она, — взял кларет, который подогревался у огня, поискал поднос — недолго, не более минуты, оказывается я положил на него газету, — а потом вернулся в столовую. И тут я увидел, сэр, (его голос задрожал)... и тут я увидел, что мистер Гримбольд упал головой на стол, прямо в тарелку. Я подумал, может, ему стало плохо, и быстро подошел к нему. Но оказалось... оказалось, что он мертв, сэр, и на спине у него огромная рана.

— И нигде никакого оружия?

— Ничего такого, сэр, я не заметил. Единственное, что я увидел, так это целое море крови. Я чуть было не потерял сознание, сэр, и целую минуту простоял как столб, ничего не соображая. А как только пришел в себя, бросился к кухонному окошку и позвал кухарку. Она вбежала в комнату и ужасно закричала. Потом я вспомнил о мистере Пэйне и открыл дверь в библиотеку. Он сразу же накинулся на меня с вопросом, долго ли ему еще ждать. Я сказал: «Ужасное несчастье! Убит мистер Гримбольд». Он выбежал вслед за мной в столовую и сказал: «А как тут насчет окон?» И быстро отдернул штору на том окне, что ближе всего к библиотеке. Окно было открыто. «А, так вот как он ушел!» — закричал мистер Пэйн и хотел выпрыгнуть в окно. Я тоже закричал: «Нет, нет, вы не смеете!..» Я подумал, что он хочет улизнуть, и повис на нем. Сначала он обзывал меня всякими словами, а потом сказал: «Послушай, парень, ты только подумай: пока мы тут спорим, тот тип удирает со всех ног. Мы должны его поймать». На это я ему ответил: «Ладно, но я иду с вами, и без никаких...» Он согласился. Тогда я велел кухарке ни до чего не дотрагиваться и скорее звонить в полицию, а сам прихватил из буфетной фонарь и вместе с мистером Пэйном выскочил из дому.