Присяга Российской империи - Александр Прозоров

По самому гребню довольно пологого холма шел БТР и вел огонь из пулемета куда-то вверх по течению. Оттуда огрызались залегшие за скалами контрабандисты. Остальных пограничников видно не было, но слышалась активная стрельба. Хуже было то, что два духа засели здесь, в тылу у первого взвода и спиной к подоспевшему отряду. Причем один уже целился в бронемашину из гранатомета.

— Вот, блин! — Ралусин вскинул автомат, но гранатометчик успел выстрелить первым. В районе переднего колеса ало полыхнул взрыв, повалили клубы дыма. — Сволочь!

Капитан высадил в духа длинную очередь — от белоснежного халата полетели кровавые ошметки. Второй афганец успел обернуться и прямо в лицо получил плотный залп из пяти автоматов.

— За мной! — Илья, стараясь держаться у кромки воды, чтобы в любой момент отскочить к крупным прибрежным валунам, побежал вверх по течению. Среди камней вся четче и четче различались халаты отбивающихся контрабандистов. Капитан жестом скомандовал своей группе залечь среди береговых камней, и они открыли огонь во фланг афганцам. Те мгновенно сообразили, что им отрезают путь домой и, побросав все, что имелось в руках, кинулись бежать. Двоих пограничникам удалось подстрелить, но трое духов все-таки ушли.

Начальник заставы сразу кинулся на холм, к горящему жирным сальным дымом БТРу, заглянул в люк.

— Я здесь… — тихо предупредил весь закопченный, а местами еще и окровавленный водитель с сержантскими лычками на погонах.

— Ты как, Сережа? — присел капитан рядом.

— Целый я… Когда рвануло, головой о стенку стукнуло сильно, да морду железом ободрало. В моторном отсеке взорвалось. На мину, наверно, наехал.

— Точно цел?

— Цел, товарищ капитан. Я кости все уже ощупал. И дырок нет. Только голова кружится.

— Ну, хорошо, отдохни тогда пока.

Илья Ралусин выпрямился, посмотрел на чадящий бронетранспортер, потом злобно сплюнул:

— Вот твари, последнего БТРа лишили.

Возле подбитой машины начальник заставы оставил пост из трех человек, контуженного пограничника уложили в УАЗ, после чего тревожная группа пешком отправилась назад. К этому времени водителю второй машины удалось каким-то образом оживить свой бронетранспортер, и Ралусин, увидев сизое марево вокруг раскаленной на солнце стальной коробки, отправил водителя притащить в расположение части подбитого собрата.

— Теперь я в заднице, — без всяких выкрутасов сообщил Илья представителю штаба, войдя вслед за ним в свой кабинет. — Одна «броня» подбита, у второй двигатель изношен в полный хлам. Без прогрева в четверть часа даже летом с места не сдвинуть. То есть, остался пешим. А мои ребята и без прикрытия, и без огневой поддержки, и без возможности быстрого маневра. Можно вешать большой плакат: «Ворота для завоза наркотиков открыты здесь».

— Не горячись, капитан. Я сообщу командиру тактической группы, он поможет тебе техникой.

— Отдаст свою? — Ралусин криво усмехнулся. — Так я и поверил.

— Когда я вернусь в дивизию, то попрошу выделить вам на время пару танков. У меня есть некоторое влияние на Перминова.

— Что мне с этими танками делать? — развел руками капитан. — Эти дуры только солярку хорошо жрать умеют. Тяжелые, неповоротливые, отсеков для загрузки припаса или вывоза раненых нет.

— Положим, десант у них на броне ты перебросить все-таки можешь. А по огневой мощи танки превосходят БТРы на несколько порядков, — возразил полковник.

— Вот именно, — кивнул Ралусин. — На хрена мне эти «порядки»? С танкового главного калибра по контрабандистам — это не то что из пушки по воробьям, это из пушки по мухам получается. Мне нужна машина легкая и подвижная, с крупнокалиберным пулеметом или автоматической пушкой. А танком наркокурьеров не напугаешь. Они ведь как тараканы, воевать не собираются. Они незаметно проскочить хотят, и удрать со всей доступной скоростью.

— Ну, используешь пока «семьдесят вторые». — Полковник Чупара сел на стул, снял и положил на стол фуражку, пригладил волосы. — А свои БТРы отправишь пока в дивизионные мастерские. Их там тебе подлатают и быстро вернут.

— Не смешите меня, товарищ полковник! — Илью «понесло», и остановиться он уже не мог. — Можно подумать, я не знаю, как у нас с запчастями дело обстоит? Ни хрена нет в ваших мастерских! Из России никаких узлов не поставляется, новой техники на ближайшие двадцать лет даже не планируется, здесь на запчасти старые машины разбирают. А много на поношенных деталях наездишь?

— Делаем, что можем.

— А что делаем, товарищ полковник? Вы, штабной офицер, можете мне объяснить, почему нас, единственную воюющую дивизию, как пасынков каких-то, на голодном пайке держат? Мы что, Америку защищаем? Или таджиков? Если мы не нужны — тогда какого хрена нас здесь держат? А если нужны — почему ни оружия, ни прочего снабжения нет?

— То, что нужны, я думаю, ты и сам понимаешь, капитан, — задумчиво ответил Чупара, разглядывая горячащегося офицера. — Парадокс заключается в том, что нужны вы Родине, а снабжением занимается чиновник. Потому и думает он в первую очередь не о ваших нуждах, а о том, чтобы крышу у себя на даче перекрыть.

— Эт-то как? — запнулся Ралусин.

— Отвечаю как есть, — развел руками полковник. — В какой стране живем, так и воюем. — Видя, что начальник заставы настороженно замер, гость вздохнул, выудил из кармана плоскую, обтянутую кожей флягу и предложил: — Давай, капитан, снимем стресс после боевого выезда.

Илья машинально извлек из кармана ключ, открыл сейф, достал из него две стеклянные стопочки. Потом отошел к окну, дотянулся до ветки дерева и сорвал несколько желтых, покрытых тонкой жесткой шерсткой, абрикосов. Вернулся к столу, положил их на бумажку рядом с уже наполненными стопками и наконец спросил:

— А почему ему по шапке не дадут, чиновнику этому?

— Однако, сложный ты вопрос задаешь, капитан, — усмехнувшись, покачал головой гость. — Скажем так: не за что. Он ведь вроде и не ворует, и интересы государства блюдет. Просто думает чуть-чуть иначе. Не о том думает, чтобы снабжение для тебя организовать, а о сохранении полномасштабного складского резерва и экономии финансовых средств. Ему ведь за это, кстати, и премия положена.

— Так отменить нужно эту премию к чертовой матери!

— Тогда нужно пересматривать нормативы стратегического резерва.

— Так, и нормативы… — Илья остановился, столкнувшись с насмешливым взглядом полковника.

— Ты уже понимаешь, куда намерен добраться, поднимаясь со своими вопросами ступенька за ступенькой? — спросил гость и предложил: — Давай все-таки выпьем.

— Но ведь что-то делать нужно! — Ралусин сморщился, пропуская в желудок что-то обжигающе-крепкое, и торопливо закусил приторно сладким, пахучим абрикосом.

— Есть люди, которые пытаются, — откинулся на спинку стула Чупара. — Но ведь дело не в чиновниках и законах. Дело в системе. Ты хоть задумывался над тем, что происходит в нашей стране?

— Вы на путч намекаете?

— Да при чем тут он? Опыт-то последних восьмидесяти лет совсем про другое говорит. Например, про то, что любая структура начинает быстро разваливаться и загнивать без законного собственника. Вот ты вспомни, капитан, чем закончилось правление Сталина в пятьдесят третьем. Страна, пережившая опустошительную войну, имела самую сильную в мире армию, развитую науку и промышленность, второй в мире по объему золотой запас. А что стало потом? Нищета, товары по карточкам, качество на уровне каменного века. Нам говорили, что все это происходит потому, что на фабриках и полях нет хозяина. Сейчас хозяин появился, вместе с буржуями на прилавки вернулось изобилие. А теперь ответь, почему мы, зная, что отсутствие легитимного законного владельца приводит к краху самых совершенных и развитых предприятий, допускаем полное безвластие и анархию в стране?

— Почему анархию? У нас есть законно избранный президент…

— Срок полномочий которого скоро истекает, — перебил капитана гость. — Вот в этом-то вся и заковыка. Постоянно избираемый, неизбежно сменяемый президент никогда, никогда не станет чувствовать себя хозяином страны! Что бы там ни говорили, но государство в любом случае будет не его. У него может иметься свой домик, участок, заводик — и в любой момент интересы страны могут оказаться менее важными, чем собственный интерес. Его могут подкупить, шантажировать грехами молодости или чем-то еще. Он может пожадничать, попытаться нажиться, пользуясь своим постом. И всех этих рисков не существует только в одном-единственном случае — если для главы государства собственные интересы и интересы страны всегда совпадают, оказываются единым и неразрывным целым. То есть, говоря современным языком, для частного собственника. Государя.

— Царя? — Илья наклонил голову и почесал у себя в затылке. — Звучит, конечно, красиво. Но времена монархий давно канули в лету.