Доспехи Дракулы - Ольга Крючкова

В спальню вошла Глаша.

– Вот, барин, глядите. Эта книга-то? – она потянула достаточно увесистый фолиант.

– Да, нет, Глаша! Всё ты перепутала! Это не то… – Василий Григорьевич открыл книгу, на её первой странице по-французски значилось: Анри де Ла Круа Верден «Трактат о вампирах». – Хотя, ладно… Оставь, и эта сойдёт, почитаю.

Чтение французского фолианта захватило графа.

…Неожиданно дверь в спальню приоткрылась, и показалась белобрысая голова шестилетнего Коленьки.

– Папочка! – позвал мальчик. Но тот, увлечённый чтением никак не отреагировал. – Папочка! Папочка! Что ты читаешь?

Граф очнулся. Воображаемые вампиры исчезли…

– Коленька, сынок! Заходи, родной! – обрадовался граф, увидев своё обожаемое чадо.

– Карл Иванович разрешил мне отдохнуть от занятий. Мы с ним рисовали… – доложил мальчик о том, чем он занимался под бдительным оком немца-воспитателя. – Мама сказала, что ты захворал…

– Да, немного… – подтвердил Василий Григорьевич срывающимся голосом, готовый разрыдаться. Он и сам удивился своей слабости, ибо раньше не был столь чувствительным. – Мне уже лучше…

Коленька забрался на кровать к отцу и заглянул в книгу. Оттуда на него смотрело нечто, напоминающее уродливую птицу.

– Папа, что это за птичка?.. Она странная.

– Это летучая мышь. В неё превратился один князь… Словом, он не умер, а превратился в эту мышку и летает теперь по своему замку.

Коленька округлил глаза.

– И долго он летает?..

– Да, лет двести, а может и больше…

Мальчика заинтересовала средневековая история.

– Расскажи мне ещё что-нибудь про этого князя, – попросил он.

– Нет, Коленька, не стоит. Его история слишком страшная.

– Тогда не надо. А то мне ночью приснится плохой сон, – согласился мальчик.

Вечером перед сном Василий Григорьевич пожелал видеть свою супругу. Мария Ильинична вошла в спальню мужа, как обычно, словно ничего не произошло, и ещё два часа назад она не скакала верхом по окрестным лесам в сопровождении поручика Анохина.

Василий Григорьевич заметил, что щёки жены покрывал лёгкий румянец, что явственно указывало: графиня прекрасно провела время в обществе своего фаворита.

– Как ты себя чувствуешь, душа моя? – вежливо поинтересовалась графиня.

– Благодарю, лучше… – ответил граф, подавляя крайне раздражение. Но тут же спохватившись, почти елейным голосом сказал: – Думаю, Машенька, я был не прав по поводу Константина Анохина. Он вовсе не такой уж и … Словом, я хочу с ним примириться.

Глаза Марии Ильиничны заблестели.

«Ага! Вот ты себя и выдала! – мысленно злорадствовал граф. – Ну, ничего, всё ещё впереди…»

– Василий Григорьевич, я так рада, что ты одумался. Право же, что в том дурного, что я люблю конные прогулки?.. – графиня невинно смотрела на мужа и тот, растаяв под её взглядом, был уже готов поверить в её абсолютную невиновность. Но он вовремя спохватился…

– Ничего дурного в том нет. Согласен. Оттого и хочу выпить с поручиком на мировую.

– Ах, Василий Григорьевич, но доктор категорически запретил тебе пить.

– М-да… Ну, ничего, я поговорю с Анохиным, а ты затем отобедаешь в его компании. Да пусть не торопится обратно в усадьбу дядюшки своего. Неужто мы гостя на ночь не разместим? Да хоть бы во флигеле, где раньше была моя мастерская. Прикажи, Машенька, прибрать там… Чертежи, что на столе, убрать в шкаф. Может, пригодятся ещё?..

– Я непременно обо всём распоряжусь! И немедля отпишу поручику приглашение на ужин, – пощебетала Мария Ильинична и, счастливая выпорхнула из спальни.

Прибыв в усадьбу Шаховского, Константин Анохин первым делом навестил хозяина. То встретил гостя радушно.

– Ах, это вы, поручик. Я ждал вас. Присаживайтесь, – граф указал на кресло, стоявшее подле кровати. – Извините, что принимаю вас лёжа. Врач, знаете ли, не велит вставать ещё пару недель. Говорит, рана может открыться.

Константин заметно нервничал.

– Граф… Пользуясь случаем, хочу принести вам свои искренние извинения. Я очень сожалею о случившемся.

– Пустое, сударь… Я сам виноват, наговорил вам всяких гадостей… Уж и не помню, каких именно. И вы не держите на меня зла…

В знак примирения граф протянул поручику правую руку. Тот с удовольствием пожал её.

– Я приказал приготовить ужин в рыцарской зале. Я, видите ли, поклонник западного искусства и образа жизни. При Петре Великом я обучался в Германии. Оттуда и привёз коллекцию доспехов и оружия. Можете полюбопытствовать, сии редкие экземпляры в зале. Оттого она, собственно, и зовётся рыцарской. Я же, увы, не смогу вас сопровождать. Мария Ильинична составит вам компанию…

Во время ужина Константин не переставал любоваться графиней, но в то же время от его внимания не ускользнуло убранство зала: доспехи, стоявшие около каминов, которых в зале было два; оружие, висевшее на стенах. Все увиденное его, как человека военного, впечатляло.

Когда ужин благополучно завершился, поручик смог приблизиться к графине на почтительное расстояние, чтобы та поведала ему о происхождении сих редчайших экземпляров, в изобилии украшавших рыцарскую залу.

Часы пробили почти одиннадцать вечера, когда за окном сгустились сентябрьские сумерки, и поручик покинул прелестную графиню, для уединения в отведенном ему по сему поводу флигеле.

Дворецкий, по обыкновению, около полуночи обходил дом графа, чтобы убедиться, что всё в порядке, а затем отправлялся в свою комнатку на первом этаже и засыпал крепким сном.

И в этот раз, вооружившись подсвечником с тремя зажжёнными свечами, дворецкий Фёдор прошёлся по первому этажу, где размещались комнаты для прислуги, кухня, лакейская, кладовые и две комнаты управляющего имением с отдельным входом.

Управляющий имел привычку рано ложиться спать, примерно около десяти часов вечера. Поместье графа Шаховского было обширным, и уследить за всем хозяйством было задачей непростой, потому управляющий изрядно уставал к вечеру и рано ложился спать, едва темнело.

Фёдор прошёлся по кухне – всё чисто и прибрано. Он довольно крякнул и отправился на второй этаж в рыцарскую залу.

К своему удивлению, он застал там графа.

– Господи, батюшка вы наш! Чего поднялися-то с постели? Разве доктор позволял?

Василий Григорьевич сидел в кресле около камина, в котором едва теплился огонь, ибо ночи становились прохладными.

– Это ты, Федор?.. – устало поинтересовался граф.

– Я-с, батюшка… Кому ж ещё быть? Совершаю вечерний осмотр дома… Для порядку…

Граф попытался подняться с кресла…

– Помоги мне, Федор…

Управляющий тотчас подхватил графа под мышки и поставил на ноги.

– Батюшка, бледны вы больно… Чай, рана опять беспокоит? – участливо поинтересовался дворецкий.

– Да, немного… – признался граф. – Не говори барыне, что я вставал с постели, а то она волноваться станет… Кстати, где она?..

Дворецкий удивился:

– Так где ж ей быть, барин, как не в покоях своих?! Уж почивать Мария Ильинична изволит. Так долго на фотепианах играли, всё гостя развлекали, чай умаялись вконец.

Граф кивнул.

– И я почивать пойду.

– Проводить вас, барин?

– Не стоит… Сам до спальни дойду.

На следующее утро Мария Ильинична пробудилась в дивном расположении духа. Она умылась, привела себя в порядок, облачилась в домашнее цвета тёмной вишни платье и спросила у горничной:

– А что, Василий Григорьевич изволил пробудиться?

– Право, не знаю, барыня… – призналась горничная.

– Так иди же! Да и узнай, уехал ли наш гость? Или отзавтракать пожелает? – с томлением в голосе распорядилась барыня.

Глаша хмыкнула, понимая состояние госпожи, и отправилась в спальню к графу. Когда горничная открыла дверь, чтобы пожелать хозяину «доброго утречка» и справиться о самочувствии, перед её взором предстала разобранная постель. Самого же графа в комнате не было.

– Василий Григорьевич! – позвала Глаша на всякий случай. – Вы где?

Горничная внимательно осмотрела комнату: ни домашних туфель, ни хозяйского халата она не увидела. Она прошлась по комнате, заглянула за портьеры… Мало ли что, может, барин почудить захотел да спрятался…

Но и за портьерами никого не оказалось.

Затем взор Глаши упал на круглый столик, что стоял подле кровати графа. На нём лежал тот самый французский фолиант, открытый на картинке с летучей мышью, рядом с ним – десертная ложечка, пустой стакан и флакон с афралисом-белладонной. Склянки же с эликсиром барвинка-болиголова на столе не оказалось…

Горничная мотнула головой.

– Господи… Барин, чего это вы удумали? А? – испугалась она, решив, что граф решил отравить гостя, потому как знала, что пропавшее снадобье не безобидно. Да и причина дуэли ни для кого в поместье не была секретом.

Она со всех ног бросилась в комнату барыни.

– Ты что, Глаша? Черти за тобою гнались? – с явным недовольством спросила Мария Ильинична.