Браслет раджи - Светлана Эст

— Вы могли обнаружить, что браслета нет и попозже, например, через час или, скорее всего, вообще завтра, так как вернуться в отдел не планировали, а собирались весь день провести в университете, — начал рассуждать вслух Денис, обращаясь к потерянно молчавшему Бороде. — Выделите, Петр Васильевич, этот неучтенный час мне, чтобы я мог найти браслет. Дело в том, что никто, кроме вас, в открытый космос, то есть из помещения отдела археологии, сегодня еще не выходил, следовательно, браслет — украден ли он или потерян — находится здесь, в здании музея.

Новокрещенных с такой ясной детской надеждой посмотрел на невысокого и еще по-мужски не оформившегося десятиклассника, что тот на миг почувствовал себя шарлатаном, будто он пообещал невероятное: пройти по воде яко посуху или вытащить из шляпы «Кролика в спирту», влажный препарат естественно-исторической коллекции отдела природы. Но единственная вера, которую Денис исповедовал, вера в непогрешимость логики, подвести не могла, и поэтому взгляд Бороды он выдержал.

— Да-да, у тебя же отец в УВД работает, наверное, ты знаешь, что нужно делать…

Денис не знал, но принял уверенный вид:

— Кстати, а что собой представляет ваше украшение?

— В музее его называют «браслетом раджи», хотя достоверно не доказано, что он принадлежал… Впрочем, тебя ведь не его история интересует, а описание. Браслет состоит из пяти перевитых золотых колец, на которые нанесен орнамент с растительными мотивами. На концах — по вставке из топазов шафранно-желтого цвета; возможно, они с острова Шри-Ланка, очень уж у них своеобразный, присущий только индонезийским топазам, оттенок… Я, кажется, опять увлекаюсь… Один из камней — гладкий, на другом — надпись…

Борода, вспомнив про интерес, проявленный вчера пытливым мальчишкой, перевел слова, которые неизвестный древний мастер вырезал на драгоценном камне, предпочтя их смелость красоте сияния золотистого огня ограненного топаза:

— …«Ищу того, кто любит меня, наперекор тому, кто запрещает мне».

«Ага, меня задабривают! — подумал польщенный Денис. — Значит, «ценют»!»

— Ищи-свищи теперь! — опять начал иронизировать Вильницкий, но корпоративный дух все же превозобладал в нем, и закончил он откровенным прямым и требовательным вопросом, обращаясь к однокурсникам. — Ребята, никто не трогал этого поганого браслета?

— Нет, — в один голос ответили Галина и Кабаров.

Денис, незаметно наблюдавший за их мимикой, решил, что, возможно, Попова солгала, потому что ее взгляд метнулся вверх и влево, и она покраснела. Поскольку студентка нередко краснела и без повода, спешить с выводами Пинкертону Холмсовичу мисс Марпл не хотелось.

— Мне нужно поговорить с каждым отдельно. Пожалуй, я займу ваш кабинет, Петр Васильевич, а вы закройте входную дверь, потому что покинуть отдел пока никто не в праве. Кроме нас, пятерых, здесь был еще художник. Его тоже нужно опросить. …Начнем с вас, гражданка Попова, пройдемте! — сказал Денис, но шутки не приняли — никто не улыбнулся — только Кабаров отметил:

— Уже смешно.

Краеведческий музей занимал старинное двухэтажное здание бывших Торговых рядов, поэтому его выставочные залы соединялись в анфиладу комнат, по которым ходили более или менее откровенно скучающие посетители, и только экскурсионные группы школьников вносили зеленый шум и веселую птичью перекличку голосов под гулкие своды, несмотря на то, что учитель, загнавший их сюда, непрерывно шикал на самых бойких. Разбухающие экспозиции выдавили на задворки другие службы, в том числе и отдел археологии, числившийся в музее на положении княжества Монако, во — первых, из-за нетрадиционной сексуальной ориентации на университет, чего другие отделы себе не позволяли, и, во-вторых, из-за географической оторванности от основных сил музееведения в правом крыле особняка, имевшего отдельный выход. Изолированность помещений отдела: общей комнаты, фондохранения, кабинета заведующего и примыкающего к ним малого выставочного зала, в котором обычно демонстрировали археологические коллекции — облегчала поиски браслета.

В крошечном, вмешавший только стол и два стула, кабинете Новокрещенных, не успел Денис сесть и придать взгляду приличествующее проницательное выражение, как практикантка наплакала литр слез.

— Да успокойся, Галина, никто тебя ни в чем не обвиняет. Но браслет ты, очевидно, брала, хотя не призналась в этом при Бороде.

— Я только померяла его, — продолжала всхлипывать Попова. — А он не налезал мне на руку. Саша все видел, и, наверное, ему было противно, что я такая толстуха.

— «Женский портрет с малиновыми серьгами», — выругался Денис записью из старых КП. — Браслет старинный, и поскольку раньше индианки не кушали говядины, то они ростом были меньше, чем ты, и, соответственно, руки у них тоже не доходили. Поняла?

— Думаешь, что не так уж я и толстая? — спросила студентка, чуть подсохнув от плача Ярославны.

— Не худая, как сохранность у «Наполеона в гробу», но в норме.

— Правда? — наконец начала успокаиваться Галя.

— Клянусь «Землей с могилы неизвестного солдата. Размер: мешочек»… — сказал проникновенно Денис, наливая воды из графина, стоявшего перед ним. — На, выпей!

— Что это? — содрогнувшись, спросила Попова, удивив своей подозрительностью Дениса, какой еще не прошел обряда посвящения в археологи. Галку же в начале полевого сезона угостили смертельной дозой чистого спирта с пищевым уксусом, в которую были добавлены черный молотый перец, соль, кусочек сахара, тертый хрен и лавровый лист, как символ славы, причем у нее на глазах в эмалированную кружку с гремучей смесью ритуально плюнул старейший из археологов, причащавших первокурсников. Напиток назывался «Лихо», и его полагалось хлебнуть.

— Как что? Вода из копытца, — ответил Денис. — Пей, Аленушка! — И, не имея времени на пространные уговоры, он добавил. — Заодно и отпечатки пальцев на стекле оставишь.

Получив объяснение, что идет следственный эксперимент, студентка послушно выпила воду и обернула стакан листом писчей финской бумаги формата А4, взятым из стопки, приготовленной Бородой, чтобы распечатать докторскую диссертацию. Мелкие, отвлекающие от переживаний, действия ее успокоили, чего, собственно, и добивался Завьялов.

— В котором часу ты брала браслет? — вернулся он к допросу.

— Не знаю. Может, десять было, а, может, и одиннадцать.

— Может, вчера, а, может, и послезавтра, — подытожил Денис. — Хорошо, пойдем на второй заход, но уже на бреющем. Радио включено было?

— Да, как раз «Гоу хоум шоу» началось, — поняла, о чем он спрашивает, умненькая девушка. — Значит, я достала браслет из ящика в десять тридцать.

Чтобы запротоколировать ее показания, Денис расправил все равно уже испорченный листок и отставил стакан в сторону, сказав:

— «Строенный письменный прибор. В крышке прорубь для макания пера. Сюда же стакан для ручек с волосом внутри».

— Стакан? С каким волосом? — не сразу поняла Галка, хотя именно эта историческая запись, украсившая первую страницу КП № 9, положила начало их своеобразному развлечению — охоте за абсурдными формулировками.

— С внутренним! — твердо ответил неисправимый логик. — Это, стьюдент оф зе КГУ Попов Галин Георгиевн, не есть карашо по сути, — «выламывая» язык под эксперта-англичанина, инспектирующего блоху, подкованную тульским Левшой, объяснил Денис, — но зато верно по определению: раз — «внутри», то — «с внутренним»!

— Поскольку я сей нестриженый стакан не видел, могу лишь предполагать, что речь, всего-навсего, идет о карандашнице, которая была сделана из поделочного камня с черными прожилками, — добавил десятиклассник Галке в утешение и начал быстро составлять схему-таблицу, обозначив на ней всех присутствующих в отделе, в том числе и себя, инициалами и проставляя напротив них время и место, где этот человек находился до того, как установили, что браслет раджи пропал.

— Говоришь, Вильницкий видел, как ты положила браслет на место?

— Да, он подтвердит.

— Значит, так и отметим: в десять тридцать пять браслет был еще в столе. Ты выходила куда-нибудь после?

— В туалет, — не решилась Галина скрыть от следствия хоть что-нибудь и снова запылала румянцем. — Но в какое время хоть убей не вспомню.

— Еще и убийства нам не хватает! С вручением киллеру «Часов — подарка за активную общественную работу. На крышке надпись: «За отличную стрельбу»». …Интервал временной укажи, пусть и приблизительно.

— С одиннадцати до двенадцати.

— Хорошо, ты свободна, а ко мне позови художника.

Пока не пришел сорокалетний щуплый Лях, всегда одетый в грязные джинсы и какой-то бабий с растянутым воротом свитер, Денис еще раз проанализировал свою таблицу. Она покрылась выступившими мурашками часов и минут, ее оплетали пояснения, к которым подцеплялись длинные комментарии, и поэтому глаза по ней разбегались. Денис собрал их в кучку, вздохнул и начал заново чертить более наглядную диаграмму, заштриховывая черной пастой или оставляя белым квадратик каждых десяти минут — промежутка времени, необходимого для того, чтобы зайти в кабинет Новокрещенных, открыть стол, взять браслет, выйти, спрятать браслет и отдышаться.