Бывшие. После измены (СИ) - Томченко Анна

Ничего общего с тем воздухом, которым я сейчас дышала и боялась задохнуться.

Мое такси должно было приехать через семь минут.

Я плотнее запахнула пальто. Ноябрьский ветер не хотел сдаваться и все равно проникал под одежду. По коже прошлись мурашки. Заставили меня зябко повести плечами и замереть.

От голоса, знакомого, любимого голоса, который сейчас словно нож прошёлся по моим нервам.

И от аромата.

Жжёный дуб, табак, амбра и верхние ноты горькой ванили.

От прикосновений, которые заковали в тиски.

— Даже не поздороваешься со мной, Ульян? — спросил муж, касаясь губами моих волос.

Глава 3

Я стояла и впитывала тепло знакомого тела. Купалась в аромате. Растворялась в моменте.

Это невыносимо сложно когда ненавидишь человека, но сил, чтобы выплеснуть эту ненависть не находишь.

Не находишь даже слов, чтобы ответить на простой вопрос, просто потому, что понимаешь — слова сейчас бессмысленны. И мне безумно хотелось вернутся назад в прошлое, чтобы не видеть этого пятна на воротнике Матвея. Чтобы не лежать всю ночь со сведённым от ужаса телом и не притворяться, что уснула.

Я помню, как мне тогда было паршиво. Настолько, что хотелось встать в туалет и остаться в глянцевой комнате навечно, сделать из мрамора и кафеля саркофаг.

Только Матвей уже спал. Он долго баюкал меня, а в итоге ближе к утру не выдержал и задремал, но я нет.

В тот момент, мне казалось, ненависть достигла абсолюта. Я не понимала, как ещё вчера любимый человек был, а сегодня стал причиной злости, боли, отчаяния.

Но за два года моя ненависть притупилась. Стала спокойной. Созидательной. Хотя так глупо говорить про разрушающую душу силу.

— Ты хотя бы понимаешь что все ещё моя жена? — Матвей вдохнул мой аромат, полной грудью вдохнул, чтобы почувствовать малину и душицу. Слишком наивный аромат для тридцатилетней меня, но это единственное напоминание о бабушке, с которой меня давно разлучила смерть.

— Почему? — слова простые, только губы отказывались шевелиться. Я растекалась мягким мороженым по рукам мужа, потому что мне отчаянное его не хватало, когда я выла от боли. И физической тоже. От той, которой разрывала сначала мое тело, а после душу, чтобы осталась лишь оболочка меня прежней, а внутри ничего… Пустота с эхом его имени.

— Ты исчезла. Мать сделала все возможное, чтобы я не искал тебя. Но нас не могли развести пока ты считалась пропавшей… — Матвей обхватил меня руками, прошелся ими по талии, спустился на живот, поднялся к груди.

Он словно по миллиметру восстанавливал в осязаемой памяти мой образ.

Зря.

Так только больнее.

— Ты мог передать ей документы, — отозвалась я, и из моего рта выпорхнуло облако пара. — Я бы подписала. Это было не сложно. Почему ты так не сделал?

Матвей молчал так долго, что я отчаялась получить ответ. А потом он вздохнул и развернул меня к себе. Провёл пальцами по моему лицу, от виска, по скуле, к подбородку.

Я смотрела в темные, чернее самой бездны, глаза и понимала насколько я устала.

Хранить в памяти его образ.

Вздрагивать по пути пути на работу, заметив в толпе похожую фигуру или обернувшись на голос.

Блокировать общих друзей в соцсетях, чтобы случайно не столкнуться с правдой жизни, где он с новой женщиной.

Задыхаться, когда слышишь знакомый аромат.

Я устала жить с памятью о нем, поэтому зря сегодняшняя встреча, к которой я оказалась совсем не готова.

Надо подписать эти чертовы документы на развод, уйти с работы и снова…

Сбежать?

А есть ли смысл, если Матвей оказался здесь не просто так?

— Я не хотел тебя отпускать, — его дыхание такое горячее, что мои губы словно опалило огнем. И я отстранилась. Попыталась. Уперлась рукой ему в грудь.

— А сейчас? — с затаённым страхом, с паникой и почему-то с проклятой надеждой, спросила я.

— Сейчас тем более… Ведь я только тебя нашёл… — он усмехнулся и его лицо наполнилось не светом как раньше бывало, а чем-то жестким, словно тень легла.

У меня прозвенел телефон входящим сообщением. Я дернулась в объятиях мужа и попросила:

— Отпусти…

Матвей не шевельнулся. Он как железный истукан продолжал сжимать меня в объятиях, и я вспомнила этот взгляд.

Муж всегда так смотрел, когда был недоволен.

— Матвей, отпусти меня… — холоднее на пару тонов попросила я и, уже не боясь сделать больно, толкнула мужа в грудь.

— Я же сказал, что не отпущу… — медленно протянул муж. Он склонился надо мной. Губы в миллиметрах от моих. На нижней все тот же едва заметный шрам. — Ведь только нашёл тебя…

Что-то мне в его голосе не понравилось. Словно затаившийся зверь прорычал из кустов. Такое ещё не нападение, но предупреждение.

Я поняла. И объяснила:

— Мое такси приехало. Поговорим на работе. Мне пора.

Матвей вдруг резко разжал руки и, подхватив мою ладонь, пристроил себе на локте.

— Отмени такси. Поедем на моей машине… — муж тянул меня от ресторана в сторону угла здания, где хищно светил фарами новый Мерседес.

— Матвей, — я постаралась затормозить, но в летних туфлях в ноябре это проблематично сделать. Матвей тянул меня за собой, не обращая внимания оступаюсь я или нет. — Я никуда с тобой не поеду.

Муж остановился. Искоса посмотрел на меня. В глазах блеснули искры смеха.

— Поедешь, — заверил меня Матвей и отпустил мою руку. Я сделала шаг назад. — Ты же меня знаешь… Я тебя пока что прошу. Не делай так, чтобы я приказывал.

Вот он. Мой любимый родной муж.

Вот.

Вся сказка первой встречи рассыпалась прахом. Матвей никогда не был терпеливым настолько, чтобы долго отыгрывать роль доброго полицейского. Он всегда быстро уставал сюсюкать и договариваться. Он даже в бизнесе такой. Ни разу не дипломат. Он сразу в лоб. А потом уже манипуляциями продавливает своё решение.

— Матвей, — выдохнула я. — У тебя нет прав так поступать со мной. Услышь наконец-то голос разума. Мы давно не вместе. Я не принадлежу тебе и приказывать ты мне не можешь.

— Но я могу задать тебе вопрос, — холодно сказал Матвей и, дёрнув меня за талию к себе, прошипел прямо в губы. — Где мой ребёнок?

Глава 4

Спазм скрутил меня. Я не могла вздохнуть. Внутри все словно сдавило, смято, сковало. Грудная клетка отказывалась шевелится. Воздух из лёгких исчез.

Меня отбросило во времени назад и я оказалась одна. В чужом городе. В чужой квартире, но со своим тестом на беременность, который показывал две полоски.

Две полоски.

Мое убитое состояние спасли именно они. Оказалось, я чуть меньше месяца носила под сердцем малыша. Своего малыша. Не Матвея, потому что такие как мой супруг не заслуживали ничего искреннего и чистого. Ребёнка, например.

Я так боялась. Я боялась почти до панических атак, что что-то могло пойти не по плану. Я молила свекровь, чтобы она не позволила Матвею найти меня, ведь если он узнает о ребёнке, то я никогда не смогу уйти от него.

Светлана Викторовна отличалось той прямолинейностью и хладнокровием, которого у меня никогда и быть не могло, поэтому на мое сообщение, что я беременна и хочу сохранить ребёнка, никак не отреагировала. Только предупредила, что если Матвей узнает об этом, она никакими доводами не сможет его удержать. И я была с ней полностью согласна, поэтому лишний раз не нарывалась. Сменила телефон. Все соцсети. Все аккаунты. Сделала так, чтобы информационные следы затерялись. Это было меньшее, что я могла сделать.

Я была благодарна свекрови за ее не участие. Она сразу расставила все по своим местам:

— Сыну я ничего не скажу, но тогда и ты не рассчитывай на поддержку с моей стороны, — в ее холодном тоже тогда звучали ноты сожаления. Она словно боялась, что я из-за того, что осталась без каких-либо финансовых благ, снова ринусь к Матвею. Так ещё и ребёнка сделаю хорошим способом манипуляции.

Но у меня и в голове такого не было.