За степным фронтиром. История российско-китайской границы - Сёрен Урбански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такие изменения характера границы между Китаем и Россией – от проницаемой к закрытой и вновь к проницаемой – противоречат телеологическому представлению о необратимом эволюционном развитии границ от неопределенных зон к жестким демаркационным линиям. Однако в этом случае образ общей функционирующей границы не устарел окончательно. Спустя более четверти века такие артефакты, как заброшенные наблюдательные вышки и ржавые куски колючей проволоки, являются напоминанием о том, что грозная государственная военная сила однажды присутствовала на этих приграничных землях. Сегодня, несмотря на существующие межграничные отношения в области торговли, туризма и всепроникающие сотовые сети, граница не превратилась в явление прошлого. Аргунь разделяет два очень разных региона, расположенных на противоположных берегах, – один в России, другой в Китае. Большинство людей, проживающих на российской стороне, – русские, они говорят на русском языке, живут в советских или традиционных русских домах, смотрят по телевизору программу «Время» и одеваются так же, как в любой другой сельской местности России. Официальные данные относят большинство жителей китайской стороны границы к ханьцам – доминирующей этнической группе КНР. Жители правобережья говорят на северокитайском языке (мандаринском), смотрят вечернюю пекинскую новостную программу «Синьвэнь Ляньбо» («Новости») и носят обычную для Китая одежду. Однако помимо фенотипа, языка и культуры существует множество дополнительных границ. Статистические данные о потреблении пищи на этой приграничной территории не доступны. Но можно с уверенностью заключить, что потребление картофеля и риса, скорее всего, будет соответствовать красной линии на карте. Эти современные различия указывают на укорененные структуры, определяющие культуру и язык людей, населяющих пограничье сегодня. Современная российско-китайская государственная граница совпадает с культурной и лингвистической. Как же произошло то, что эта красная линия так глубоко разделила население, не знавшее границ в прошлом? Как оказалось возможным то, что это разделение проникло практически во все сферы жизни обычного жителя приграничья?
В этой книге описывается изменение российско-китайской границы – преобразование открытого межимперского фронтира в разграниченную в современном понимании землю, когда линия государственной границы совпадает с экономическими, политическими, социальными, культурными, этническими и психологическими различиями. Эволюция границы, разделившей две крупнейшие евразийские державы, происходила в ходе противоборства и сделок между различными группами местного приграничного общества, различными политическими силами, стремившимися утвердить свое господство над границей и прилегающими к ней территориями, политическими метрополиями и периферийным приграничным населением. Центральный тезис этой книги заключается в том, что местные жители, так же как и государства, участвовали в создании российско-китайской границы. Оно произошло под воздействием сложного набора последовательных и в то же время взаимоналагающихся и взаимосвязанных государственных политик. Эти проекты были направлены на устранение неопределенности и расширение контроля метрополий над периферией вплоть до самой государственной границы (а часто и за ее пределы). Однако разнообразное местное население сыграло важную роль как в поддержке этих государственных планов по созданию границы, так и в сопротивлении им. Данная работа, таким образом, исследует то, как центральные власти пытались установить контроль над государственной границей, во фронтирной зоне и в пограничье и как местное население стремилось воспрепятствовать этим попыткам, а также то, как сами люди иногда становились агентами государственной власти или ее жертвами. Соединяя историю сверху и историю снизу, эта книга исследует политики, осуществляемые метрополиями, а также демонстрирует гибкость стратегий и практик, реализуемых обычными людьми, столкнувшимися с переделыванием границы.
Карта 1. Внутренняя и Северо-Восточная Азия с сегодняшними международными границами (Cox Cartographic Ltd)
ИМПЕРИИ И ЛЮДИ, ФРОНТИРЫ И ПОГРАНИЧЬЯ
Вопрос о различных способах установления российско-китайской границы на местности остается неизученным. Такое пренебрежение удивляет особенно в свете геополитического значения этой территории, ее важнейшей роли в мировой истории, ее уникальной и радикальной трансформации, а также общего роста академического интереса к границам. Оказываясь в центре внимания исследователей, эта граница анализировалась в рамках общепринятых вертикальных, центристских макроперспектив дипломатической, экономической или военной истории, в которой власть исходит только от метрополии к периферии, а никакие взаимодействия вокруг самой границы не учитываются[1].
Таким образом, эта книга предлагает кардинально новую перспективу: фокусируясь на жизнях людей на обеих сторонах четко определенной местности, она прослеживает формирование и трансформирование этой обширной евразийской сухопутной границы в течение продолжительного времени. Начиная с конца XVII века, когда обе империи впервые попытались демаркировать свой общий фронтир, эта работа прослеживает историю границы вплоть до распада Советского Союза в 1991 году, когда она была наконец вновь открыта. Множество различных режимов перехода границы сменяли друг друга на протяжении этого длительного периода, а в особенности в течение прошлого столетия, и каждый новый поворот оказывал глубочайшее влияние на жителей приграничья. Часто фронтир и пограничье живет в соответствии с собственной хронологией. Изменения там происходят раньше или позже, чем в метрополиях, в данном случае – в Китае и России. Данная приграничная территория пережила радикальные изменения: от нечетко демаркированного межимперского фронтира со странствующими кочевниками, казаками, смекалистыми контрабандистами и другими высокомобильными людьми, пересекавшими его при помощи барж или на лошадях, к тщательно патрулируемой приграничной полосе, большинство местных жителей которой признали национальный территориальный суверенитет, зная соседей с другого берега только из государственной пропаганды, и это в условиях, когда они физически могли видеть земли по ту сторону границы за степными холмами.
На эту работу повлияла дискуссия о понятиях «фронтир» (frontier) и «пограничье» (borderland)[2]. Различия между фронтирами и пограничьями все больше детализируются. Однако акцент данного исследования, стремящегося включить в анализ межкультурные перспективы и интерпретации развития периферии, смещен в сторону концепта пограничья. Пограничья здесь рассматриваются как перекрестки, на которых наиболее явным оказывается взаимодействие между местным населением и государством. Именно в пограничье, где власть соперничающих империй или национальных государств еще фрагментирована, а механизмы контроля еще слабы, местные общества способны оспаривать, разрушать и преодолевать гегемонию. Это несоответствие между намерениями политических центров и реальной жизнью периферии влияло на постепенную эволюцию современных государственных границ со всей их удивительно устойчивой неопределенностью и непредсказуемостью[3].
Фронтир (frontier) в этой книге определяется как отдаленная, малонаселенная и нечетко определенная территория, располагающаяся за пределами периферии двух или более ключевых политических сил. Метрополии со временем культурно, экономически и политически проникают в эти промежуточные зоны контакта. Этот процесс происходит под воздействием соперничающих имперских сил и местных жителей, поэтому характеризуется постоянным оспариванием и компромиссами. Фронтир становится пограничьем в результате продолжительных изменений характера централизирующей политики, когда он оказывается включен в расширяющееся ядро одного или нескольких национальных государств или империй. Таким образом, пограничье (borderland) обозначает территориальную единицу, возникшую из фронтира на периферии государства в процессе конкуренции империй или национальных государств и создания жесткой, четко определенной линейной границы посредством навязанных государством изменений в экономической, политической, военной, этнической, социальной и культурной среде. Часто эти изменения сопровождаются насилием, вынужденным перемещением населения и подчинением сопротивляющихся. В то время как пограничье описывает более обширную местность, определенную внутренними и внешними пределами, в которой межгосударственная граница непосредственно формирует социальные и экономические сети, действует определенный свод законов, а доступ обычных людей на эту территорию ограничен государственной политикой, термин «приграничье» относится к участку, непосредственно проходящему вдоль государственной границы. «Граница» – это линия на карте, демаркационный камень, забор или караульный пост, который определяет территориальные пределы государственного суверенитета[4]. Однако необходимо подчеркнуть, что любое догматичное следование определениям сильно упрощает историю границы. Приверженность жесткой терминологии не позволяет объяснить сложную природу пограничья, в котором продолжают существовать некоторые укорененные на местности и гибкие характеристики фронтира.
Россия и Китай, в отличие от островной Британии, империя которой располагалась за морем, были континентальными империями[5]. Совместно к концу XVIII века они разделили Внутреннюю Азию: Маньчжурию, Монголию и Синьцзян на отдельные сферы интересов. Несмотря на различия в социальной и экономической структуре, обе силы осуществляли сходную имперскую политику на общем фронтире – как континентальные империи они покоряли свои окраины
