За степным фронтиром. История российско-китайской границы - Сёрен Урбански
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на поощрение государством, осуществляемое уже с начала 1800-х годов, добровольная миграция в районы восточнее озера Байкал осуществлялась значительно медленнее, чем в другие части Сибири. После того как Николай Николаевич Муравьев – генерал-губернатор Восточной Сибири – занял Амур, поток поселенцев двинулся дальше на восток, но не в Забайкалье. Поэтому на протяжении многих десятилетий Забайкалье существовало в качестве коридора или транзитной территории[49]. Земельные реформы, начатые председателем Совета министров Петром Аркадьевичем Столыпиным, слабо отразились на сельской жизни аргунского фронтира. В ноябре 1906 года консервативный государственный деятель издал указ, позволивший каждому крестьянскому двору заявить индивидуальное владение наделом земли и выйти из общины[50]. Такая политика на территориях восточнее озера Байкал не только способствовала бы созданию класса мелких фермеров, которые оказали бы стабилизирующее воздействие в сельской местности и поддержали бы самодержавие. Посредством увеличения миграции в Сибирь и на Дальний Восток из Центрального Черноземья, где земель было недостаточно, она также означала содействие в создании колониального щита против демографической «желтой угрозы». Несмотря на открытие новых земель для заселения, в Забайкалье реформа имела только незначительный успех, и русская колонизация оставалась неравномерной. Реформа имела небольшое значение для восточной части области, так как доля вновь прибывших поселенцев в его сельские районы была небольшой. Забайкалье было в числе наименее привлекательных направлений миграции (наибольшее число новых поселений возникло в Западной Сибири), и русские крестьяне практически отсутствовали на аргунской границе с Китаем[51].
Буряты в Забайкалье продолжали вести свой прежний образ жизни. Наиболее многочисленные и культурно заметные племена в Восточном Забайкалье были хори-буряты. Несколько хори-бурятских родов к XIX веку заняли Агинскую степь. Это пологая равнина, простирающаяся примерно на сто километров в юго-восточной части Забайкальской области между реками Онон и Ингодой, однако большинство хори продолжали жить на западе от Аги в долинах ближе к озеру Байкал[52]. 38 584 бурята проживали в 1908 году в двух волостях – Агинской и Цугольской (прежде относящихся к органу местного самоуправления – Агинская степная дума)[53]. Вплоть до начала ХX века хори-буряты Агинской степи оставались кочевниками, разводившими лошадей, крупнорогатый скот, верблюдов, коз и овец. Русское слово «кочевник» выходило за рамки чисто юридического термина и обозначало специфический образ жизни. Отношения между хори-бурятами в Забайкалье и русскими носили более продолжительный характер, чем контакты монголов Хулун-Буира и Халхи с ханьцами – хори-буряты присягнули царю еще в середине XVIII века. Однако по сравнению с бурятами, проживавшими на запад от озера Байкал, только немногие из забайкальских кочевников культурно ассимилировались. Буряты Агинской степи сохраняли наиболее высокую степень мобильности по сравнению со всеми другими племенами региона. Девять из десяти бурятских семей в Агинской степи к началу века все еще проживали в юртах[54].
Обобщая статистику, можно утверждать, что число жителей Забайкалья в период между концом XVIII и концом XIX века выросло с 57 518 человек в 1784 году до 672 072 в 1897 году. Этнические русские к этому времени составили почти две трети всего населения (442 744). Доля же двух основных групп коренных народов: бурят и эвенков (русские называли их «тунгусы») уменьшилась и составила менее трети от общей численности населения, другими словами, 177 970 и 34 403 человека соответственно[55]. Численность китайцев, в основном торговцев и шахтеров, все еще была незначительной. Наибольшее число китайцев проживало в Чите (517 человек) и в районах золотых приисков. Однако постоянных китайских поселений на российском берегу Аргуни не было[56].
Этническая ситуация в Хулун-Буире – на китайской стороне аргунского фронтира – значительно отличалась. Здесь проживали представители разных групп коренного населения, при этом ханьские китайцы в регионе отсутствовали. В 1808 году в этом стратегически важном регионе проживало 29 713 человек. В течение следующего столетия это число возросло лишь незначительно и в 1912 году составило 32 633 человека[57]. Население Хулун-Буира в конце XIX века насчитывало менее трети всего населения двух сопоставимых с ним по размеру соседних районов Забайкалья[58]. Гораздо более низкая плотность населения здесь в значительной мере объяснялась тем, что китайский фронтир сохранил местную специфику. Более того, правители осознавали особую природу этой местности. Вплоть до второй половины XIX века цинское правительство запрещало миграцию ханьских китайцев в Маньчжурию и Монголию. Китайские крестьяне и сами не стремились осваивать земли в этих лесах или степях. Хулун-Буир, отрезанный от центра Маньчжурии Большим Хинганским хребтом, был еще более изолирован. Следующие главы продемонстрируют, что, помимо китайцев, работавших на золотых приисках в низовье Аргуни, или проживавших в поселках железнодорожников, численность населения ханьского происхождения была незначительной, а начнет она массово расти только в последние десятилетия ХX века[59].
Племенная структура населения Хулун-Буира возникла в XVII веке, когда маньчжуры попытались создать буфер против усиливающих влияние русских. Цинский двор установил гибридную систему административного деления с характеристиками как маньчжурской Восьмизнаменной армии, так и самостоятельной знаменной системы[60]. Такое этническое формирование и административная структура останется относительно неизменной вплоть до падения династии Цин, тогда в регионе еще преобладали следующие племена. Первое – около восьми тысяч членов знамен солонов формировали значительно «монголизированный» тунгусский этнический конгломерат, состоявший из некоторых даурских и эвенских народов, которые вели кочевую жизнь скотоводов на богатых пастбищах на восток и юг от Хайлара. Чипчины – второе племя, в 1912 году насчитывавшее примерно пять тысяч человек. Это так же были кочевые скотоводы, населявшие сухую степь между Хайларской долиной и дельтой Трехречья. Солоны и чипчины были последователями шаманизма. Другое свое название «старые баргуты» они получили в связи с тем, что прибыли сюда с первой группой мигрантов – несколькими сотнями солонских, чипчинских и даурских солдат, собранных императором Юнчжэном в долине реки Нэньцзян и продвинувшихся затем на запад через хребет Большой Хинган для создания гарнизона Хайлар. Третье наиболее крупное племя, насчитывавшее семнадцать тысяч человек, состояло из монгологоворящих бурятов, которые проживали в травянистых степях в окрестностях озера Далайнор на юго-западе Хулун-Буира. Уходя от наступающих русских, в XVII веке они переселились из своих родных земель в Халхе южнее озера Байкал на восток. Этих последователей ламаистского буддизма называли «новыми баргутами», потому что они появились в этой местности только во время правления маньчжуров после 1735 года. Орочоны – подгруппа тунгусо-маньчжурских народов – составляли четвертое племя. Около двух тысяч орочонов проживали в Северо-Восточном Хулун-Буире, недалеко от гребня хребта Большой Хинган. Промышляя оленеводством, они не относились ни к «старым», ни к «новым баргутам». Последнее племя – олёты, эта небольшая группа состояла в 1912 году лишь из нескольких сотен человек. Говорившая на диалекте монгольского языка группа проживала в южных долинах Большого Хинганского хребта[61]. Однако к этому времени разница между «старыми» и «новыми баргутами» по большому счету потеряла значение. Продолжая традицию маньчжурского административного деления, эти довольно разные группы были организованы по этническому признаку в семнадцать знамен. Монгольский стиль пастушьего кочевничества был наиболее распространен среди этих народов, а их общим письменным языком был маньчжурский[62]. Таким образом, вдобавок к этничности и религии административная привязка так же стала решающим фактором в формировании сложного чувства принадлежности этих племен. Коренные народы Хулун-Буира для простоты назывались «баргуты».
