i cf85044c3a33e6c4 - User

подходим к порогу, где папа и мама, вечные чудо-романтики, устраивают нечто вроде

церемонии переноса невесты через порог. А мы с Брюсом просто аплодируем, пока, видно,

дружно не вспоминаем, что скоро нам предстоит проделать то же самое взаправду. Встречаемся

глазами и пару секунд смотрим друг на друга. Проблемы с доверием, кажется, не только у

меня… Видимо, Брюс рассматривает мое Сицилийское поведение как измену. Да неужели? Ну

тогда мы квиты! Он предатель, я изменщица.

— Эм, Джоанна, иди-ка сюда, — зовет меня папа таким тоном, каким раньше сообщал, что

я посуду вымыть забыла. Я понимаю, что что-то случилось, спешно захожу внутрь и понимаю,

в чем проблема. Еще сказки учат нас тому, что свои желания нужно выражать предельно ясно и

подробно, но мне, видимо, не помогло, потому что дом-то я у Шона потребовала, но не мебель!

И вот стоим мы все в… коробке. Не знаю как еще назвать цементный пол, девственно

чистый ровненький потолок и только-только отштукатуренные стены. Интересно, хоть санузел

тут имеется? Или Шон полагал, что я после подобного перелета чувствую себя достаточно

расчудесно, чтобы устроить кросс наций по всем магазинам Ньюкасла?! К собственному ужасу,

меня начинает скручивать дикий приступ хохота, я даже на колени плюхаюсь и больно

ударяюсь ими о камень. По щекам начинают течь слезы. Но тут, ко всему, я слышу нечто

просто убийственное:

— Эм, я могла бы сходить и купить спальные мешки, — предлагает мисс Адамс.

И на смену хохоту приходят безудержные рыдания.

— Ханна, милая… — растерянно говорит мама, обнимая меня за плечи.

— Хватит! Я не хочу думать о мебели, тем более что через пару недель на меня Картер три

сотни нахальных детишек навесит, а я не хочу этих детишек, я их загодя ненавижу. Я не хочу

больше никого спасать и ничего решать, не хочу думать об окружающих. Я буду сидеть и

плакать, пока вы радуетесь жизни, и делаете здесь ремонт, и покупаете мебель! И смеетесь как

ненормальные! Вы преступники, вы что, еще не поняли? Это не смешно, подумайте! Мы

никогда не сможем уехать из гребаной Австралии, от гребаного Картера, университета и трех

сотен детишек, а все почему? Потому что для вас все игрушки. Приговор — подумаешь,

самолет коротнуло, и толпа людей погибла — ну а что, с нами же ничего не случилось! Алло, с

нами случилось! Посмотрите как жесток этот мир, в нем даже мебели для нас не нашлось!

После этого все окончательно уверились в моей невменяемости и пошли… да-да, за

спальными, мать его, мешками. И целых два дня, пока мама покупает в магазинах кастрюльки и

вазочки, а папа с Брюсом кладут пол и собирают купленную на последние деньги мебель, а

также обмениваются новостями по поводу новых теперь уже самолетах (ВВС, как-никак), я вою

как белуга, закутавшись в три спальных мешка. Почему три? Потому что в четырех жарко, а на

двух лежать на полу слишком жестко. Периодически за выделенную мне стенку заходит мама.

Кормит меня куриным бульоном и топит в жалости. На искреннее человеческое участие у меня

реакция особая. Аллергия называется. От жалости мои глаза начинают слезиться, в носу

появляются сопли, а в горле — булькающие звуки, перерастающие в полноценный рев. Ну ведь

правда же, все симптомы аллергии!

Иными словами, как и обещала, пока остальные работают и «заботятся на этот раз обо

мне», лично я занята двумя делами: лью слезы по поводу собственной горькой участи, а также

не переставая проклинаю Шона-мать-его-Картера. Искренне надеюсь, что этому ублюдку

икается!

Осознание, что жизнь продолжается и как она продолжается, накрывает меня во время

прогулки по Ньюкаслу. Я не знаю, где теперь живет Керри. Уже подхожу к ее старом дому, и

только там понимаю, что они с мужем еще в прошлом году переехали. И я не в курсе куда. Я

хотела устроить Керри сюрприз, а потому не сказала, что вернулась. А теперь уже не уверена,

что хочу рассказывать о своих злоключениях. У Керри все прекрасно. Любящий муж, трое

детей, вечный декретный отпуск, а у меня детишки разве что в университете наклевываются,

жених может обо мне забыть на месяц, а статус преступницы и вовсе предел мечтаний. Завидую

ли я ей? Конечно. Но я люблю подругу, не хочу идти к ней в плохом настроении, а потому

сглатываю ком в горле, набираю ее номер и продолжаю делать вид, что я нахожусь в другом

полушарии.

Теперь мы с Брюсом проводим много времени вместе. Стараемся решать сообща все

насущные проблемы, а у нас их, как вы уже поняли, пруд пруди.

— Я думаю, что на следующей неделе нам нужно вернуться в Сидней, — говорю я ему. —

Мисс Адамс любезно согласилась поискать несколько вариантов жилья, сегодня она переслала

мне предложения по интернету, одна квартирка очень даже хороша. Но ты, разумеется, можешь

выбрать ту, которая нравится тебе.

Мы сидим около моего ноутбука. Брюс смотрит браузерную вкладку, на которой

представлены фотографии нашего потенциального жилья.

— Это слишком дорого, — говорит он.

— В смысле? — удивляюсь я. — Мы же посчитали общий бюджет, у нас даже останется.

— Мне некомфортно обсуждать с ним собственные сбережения, да и вообще я никогда ни с

кем планами на жизнь не делилась, мое и все, не трогать!

— А машины?

— В смысле? — моргаю я.

— Как ты планируешь жить без машины?

— Брюс, не переживай, это Австралия, я не США, здесь не все ездят на машинах.

Общественный транспорт…

Но он смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

— Мы возьмем вот это и купим две машины! Может, это и не США, но я механик и не

стану ездить на метро!

— Брюс, у нас не хватит денег на две машины!

— Я же не говорю о новых, я сумею поддержать их в рабочем состоянии.

Иными словами, купим мы дорогой металлолом. Зачем? Вот чего ради? Я бы легко

отказалась от машины, просто влет, однако Брюс неумолим. Наверное, если бы он предложил

мне купить один компьютер на двоих, я вела бы себя так же. И только эта мысль заставляет

меня согласиться на спичечную коробку зеленого цвета с портьерами в клеточку! Боже. Да я в

общежитии жила в лучших условиях. Это самое дешевое из предложений мисс Адамс. И я даже

боюсь представить, кто до меня спал на кровати, которую мы с Брюсом будем делить, ведь

приоритетным условием при съеме нового жилья было следующее: наличие меблировки!

— Неужели на наших счетах так мало? — бурчу я себе под нос, не рассчитывая на ответ,

однако Брюс мне отвечает:

— Прости, я немножко потратился. — И указывает на помолвочное кольцо. Ну конечно я

знаю, что хотя он шутит, но мне все равно обидно. Может, потому что потратился он не с умом.

Кольцо мне безумно велико. Я его уже трижды теряла, но, к счастью или нет, пока оно

находится. Представляете, что он мне скажет, если я потеряю этот обруч насовсем? Это же

причина, по которой его банковский счет опустел!

— Кстати, почему ты попросила у своего начальника дом для родителей, но не для себя? —

прерывает мои размышления Брюс.

— В смысле?

— В смысле ты сказала, что он был тебе должен за проект и…

— Родители это одно, но мы когда-то… эээ… встречались, и просьба о жилье для себя

выглядела бы странно.

— А по-твоему то, что ты приехала через полмира, чтобы на него работать — не странно?

Или нормально, что его секретарша ищет тебе квартиру?

Меня начинает раздражать этот разговор. Это сцена ревности или что? Потому что тон его

довольно ядовитый.

— Брюс, по-твоему для того, чтобы жить в приличных условиях мне необходимы подачки

Шона Картера?! — Ну, года четыре назад, может, так оно и было, но теперь… — Не переживай,

я как-нибудь заработаю нам на приличное жилье.

— Нет, Джоанна, — хмурится Брюс и мрачно на меня смотрит. — Обеспечивать семью

должен мужчина. Это я буду зарабатывать нам на жилье.

— Но…

— Как твой отец. Я не говорю, что ты не должна работать. Но зарабатывать больше, чем я,

точно не должна.

У меня шок. Он, видимо, никогда не слышал о Бабочках Монацелли. Он не представляет,

кто это, чем мы занимаемся и сколько получаем. Это что ж выходит? Я должна скрывать свой

доход, пока Брюс не добьется тех же высот? Мы начинаем совместную жизнь со лжи?

Прекрасно!

Когда мы вслед за агентом по недвижимости входим внутрь квартиры, я обнаруживаю, что

если на фотографиях в интернете мне зеленый цвет стен просто не понравился, то в жизни он

вызывает тошноту. И внезапно я очень рада, что скоро окажусь на кафедре с Клеггом, которая