Куклы вуду (СИ) - Уткин Андрей

— Что? — переспросила девушка, приблизившись, когда вертолёт начал удаляться.

— Неважно, — ответил ей парень. То, что она не услышала из-за вертолёта, было «Я подумал, там маньяки. Случайно подумал». Тон был, как у оправдывающегося мальчишки, поэтому парень решил, что очень хорошо, если не услышала. Умение произвести на случайного прохожего впечатление нормального и порядочного юноши, ни капли не чудаковатого, удаётся на славу.

— Просто здесь одна сумасшедшая, — продолжил объясняться парень. — Она бродила по крыше, могла упасть, и я привязал её за ногу к металлическому штырю. Понимаете?

— К металлическому? Нет. Не понимаю.

— Просто, я подумал, что кто-то заинтересован в этом. В том, что эта безмозглая дама бродит по крыше.

— Вы имеете в виду, кто-то заставляет её кричать, заманивать на крышу людей, а сам спрятался? Спрятался, чтобы потом заскочить и… и столкнуть, — пояснила она. — Так?

— А Вы слышали крик? — спросил он, потому что сам никакого крика не слышал. Эта «бледная зомбёвка» была, хоть и «голосистая» (как говорится в бородатом анекдоте про раздетых до пояса проституток), но абсолютно немая.

— В общем, «неважно», как Вы сказали перед этим.

Парень почувствовал в её тоне, что так обычно заканчивают разговор. Чтобы разойтись по своим домам. Он долгое время верил в существование маньяков, но недавно неожиданно понял: «маниаки» были очень актуальны при Советской Власти; кому-то было выгодно разводить секты, пока власти загоняют в психбольницы «инакомыслящих». Сейчас подобные секты не выгодны, где наряжали бы людей в «газонокосильщиков» (мазали бы мукой кожу, и тушью синяки вокруг глаз, чтобы пугать детей бродячими идиотами, которые долго ходят по лесу или бегают (человек-Страус, как Форрест Гамп, уверенный, что голова от беготни сломается раньше, чем ноги), питаются одной травой, а, когда сознание тускнеет окончательно, они заходят на кладбище и раскапывают могилу, а детям потом кажется, якобы это мертвец выбрался из-под земли и напал на бомжа, крадущего оградку. Если такой «бомж» хоть когда-нибудь проснётся, то он не решится больше есть живого человека! Но, однако, болезнь людоеда засядет у него в крови. К нормальной пище он больше не притронется. Только кал останется поедать! Как бездомной дворняге!). Сейчас напряжение, боязнь заразиться душевной болезнью, резко спало, поэтому больше появилось «сумасшедших»; больше свободы вылечиться, дабы клеймо «психа» (состоящего на учёте психиатра) не осталось на всю жизнь; ни на какую работу не примут; психиатрам власти платят денежки, чтобы больных лечить особо не старались. Аргумент — бесплатная «совковая» медицина. — Всё это, и не только это, парень понял за последнее время, поэтому пытался свыкнуться с объективной реальностью и не таращиться больше на случайных чудаков, как на «шизиков». Но старые привычки действовали иногда против его воли: Да, он понимает, что маньяки больше не имеют за собой никакую Власть, — это просто беспомощные идиоты, живущие какими-то старыми, изжившими себя стереотипами (ищущие лёгкие пути в жизни, как онанисты, готовые съесть самих себя, если проголодаются, как следует), — но ситуация иной раз сложится настолько странно, что он не может ничего с собой поделать.

Девушка собиралась повернуться и двинуться в обратную сторону, но остановилась. Наверно, ей хотелось ещё что-то спросить.

— Кстати, а где эта сумасшедшая, про которую вы мне что-то говорили? Кроме вас, я никого на крыше не вижу.

— Да здесь, за будочкой она. Я ж говорю: за ногу её привязал. Чтобы не сорвалась. В смысле, с крыши может упасть.

— А можно посмотреть?

— Но она странно выглядит, — пожал парень плечами. — Я бы на вашем месте не стал. Я, вообще, хотел спросить, нет ли там никого, за Вами следом. — Он хотел это спросить и, похоже, не подумал, что пока они недоумённо глядели друг на дружку, пытаясь понять смысл диалога, в который вступают, ощущение опасности (паранойя, спускаясь с крыши, не наткнуться на «бойфренда») способно вернуться восвояси. Вывод: не нужно было пытаться понравиться этой одинокой (напуганной собственным одиночеством) девушке, а смело пойти ей навстречу, чтобы пройти насквозь и побыстрее спуститься; поскорее оказаться на улице. Там уже его никакой «бойфренд» не поймает. Пусть гоняется такой же бледный обнажённый «мертвец», сколько хочет!

— Извините, я тоже забыла вам сказать, что следом за мной действительно никого нет. Действительно. — Она должна была про себя подумать, что парень интересуется, нет ли её мужа, завязывающего внизу шнурки, пока она точит тут лясы. Может же он так ДОЛГО их завязывать!

— Так мне можно подойти и посмотреть на Вашу сумасшедшую, или Вы… не советовали бы мне? — Она была заинтересована тем, как из себя выглядит сумасшедшая. Как люди интересуются зверьми в клетках и идут в зоопарк. Вернее, ходили, пока властвовал Советский Союз.

— Ну, пожалуйста, если так хотите… Что, я буду вам запрещать?

— Хм. В Вашем тоне слышится неуверенность. Пожалуй, я не буду…

— Слушайте. А почему вы всё на «Вы», да на «Вы»?

— Вы же первые начали. — Уже стала девушка хитровато улыбаться.

— Вы хотите спросить, почему я начал?.. Видите ли, я обращаюсь на «Вы» к неизвестным людям. Ведь всего неизвестного очень много… В общем, у меня такая философия. А у вас? Вы, как вся серая масса, выкаете, потому что принято «Выкать»? — Тоже заулыбался парень, чтобы сказать вослед хамке СВОЮ пару ласковых. Раз она решила уходить от «странного чудака», то пусть не с пустыми руками.

Девушку заинтересовал этот вопрос. Она задержалась. Она была неглупая и, так совпало, думала о том же. Когда-то раньше к ней приходила в голову подобная мысль. Но, помимо того, что она считала себя неглупой, она была скромницей; решила с первого раза не разбазаривать.

— Видите ли, — казалось ей, что она удачно передразнивает «видите ли», прозвучавшее от него, потому не переставала улыбаться, — люди «Выкают» не совсем бессмысленно. Большинство «Выкает» по той банальной причине, что не пили на брудершафт.

— Я не про бессмысленность говорю, а про пьянство, — пояснил парень (всё ещё пытающийся выделиться своим УМОМ парень, — сейчас не то время, когда ВАЖНО показать наивной девушке, что ты не странный, а просто мудрый; немножко мудрый, — сейчас нет травли инакомыслящих, поэтому не грех показаться самим собой: глуповатым, необразованным, но стильным балбесом). — Человеческая серость формируется именно из-за того, что люди любят пить. Пить, как рыбы, которыми управляют боги-осьминоги. Наверное, тосковать по том, что не умеют летать; не умеют плавать. Под водой.

— Как рыбы, — закончила девушка за него. — А что Вы говорили про неизвестных людей?.. Видите ли, я тоже как-то размышляла на эту тему. — Она понимала, что рассказывать сейчас о своих мыслях невыгодно, поскольку, в отличие от парня, она верила в существование маньяков (логичнее была сейчас краткость); но понимала она также и то, что парень старается её уверить, будто он нормальный (не придурок, который схватит за руку, потянет к краю крыши с рёвом «Мы Ромео и Джульета» или ещё какой-то глупостью); может, пытается ей ЭТИМ понравиться (своей нормальностью), — хватает у него на ЭТО ума, — посему господство в поддержании диалога на её сейчас стороне. — В общем, я Вам хочу сказать, что «тыкают» — либо близким родственникам, с которыми вступают в половую связь, либо с итогами этой «связи».

— С детьми?

— Ловко Вы схватываете мысль!

— Нет, не слежу за нитью, а просто думал, о чём Вы сейчас говорите. Раньше когда-то думал. Друзьям, знакомым, коллегам по работе, и тэ-дэ, и тэ-пэ, «тыкают» в виде исключения. Правильно я понял? Так Вы мыслили?..

— Вы говорите, что за нитью не следите, а я как раз слежу, — позволила она себе приблизиться к этому незнакомцу более плотнее (отойти от люка, пока он открыт; пока никто из безумных дружков этого парня следом не запер его; прячущихся в тени; за будочкой, из которой выползла эта девушка и боялась за неё зайти, посмотреть в глаза «реальности», — а вдруг там никого нет!). — Я не просто слежу, а умею слышать мысли. Я подошла к люку и услышала, что на крыше никого нет, но там… Но там есть какой-то ЧУЖАК. Человек с ЧУЖИМИ мыслями… В смысле, он чего-то боится.