Список для выживания - Кортни Шейнмел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джуно постаралась не париться, но следующие две недели говорила только о Купере. Я пыталась ее как-то отвлечь и предлагала заняться тем, что она любила задолго до знакомства с Купером. Смотреть дешевые фильмы 1980-х у нее в подвале, искать сокровища в местных секонд-хендах, кататься без цели на ее любимой машине и так далее. Но что бы мы ни делали, в разговорах всегда всплывал Купер. Купер обожает «Выходной день Ферриса Бьюллера». Куперу бы пошла эта рубашка. По этой дороге мы ездили с Купером.
– Думаю, тебе надо сосредоточиться на его недостатках, – посоветовала я. – Например, на том, что он плохо с тобой обращался… и еще он похож на Губку Боба Квадратные Штаны.
– Помнишь, что сказала миссис Гомес в третьем классе? – спросила Джуно. – Не критикуй чужое. Может, он не в твоем вкусе, а мне он нравится.
– Прости.
– Твои шутки не помогут мне его разлюбить.
– Просто я не могу смотреть, как ты страдаешь. И, по-моему, говоря о нем без остановки, ты только делаешь себе хуже. Давай установим правило. Говорить о Купере можно максимум полчаса в день, а остальное время будем говорить обо всем, что не касается Купера. Я натренирую твой мозг, чтобы он думал не только о нем. Поначалу будет трудно: Талли говорит, что на формирование привычки уходит шестьдесят шесть дней. Но в итоге все получится.
– Но через шестьдесят шесть дней мы уже опять будем вместе, – возразила она. – Даже раньше.
– Ну, так тем более. Уж две недели ты точно продержишься.
– Попробую, – согласилась Джуно.
Мы все равно очень много говорили о Купере. Как только прошло две недели, Джуно в ту же секунду написала ему. Он ответил, что хотел бы перевести перерыв в режим официального расставания.
Понятное дело, Джуно не хотела оставаться одна. После репетиции оркестра наша подруга Сорайя, виолончелистка, позвала нас поесть пиццу. Я посмотрела на Джуно, и она слабо кивнула.
– Или чего бы ты хотела? – спросила я.
– Да, ты выбирай, – предложила Сорайя. – Можем пойти в салат-бар.
– Слоун ненавидит салаты, – ответила Джуно.
– Ради тебя я съем и салат, – заверила я.
– Ты съешь ради меня салат?! – чуть не расплакалась она.
– Конечно, – кивнула я.
На самом деле я бы съела помидоры и сырную присыпку, а салатные листья оставила бы в тарелке. Но почему бы и нет. Джуно проморгала слезы и покачала головой.
– Да ладно. Я не хочу есть.
– Ты отдаешь Куперу слишком много власти над своей жизнью, – сказала я. – Тебе надо поесть.
– Если хотите пиццу, пойдемте есть пиццу, – сказала Джуно.
Мы пошли в «Трепичионе», потому что там работал Мак, брат нашего друга Броуди, и когда не было начальника, он продавал нам пиво. Так себе приманка, лично я ненавижу пиво. Чуть позже пришла подруга Сорайи Рэйчел и заказала целый графин. Она хотела налить мне, но я замотала головой.
– Нет, спасибо.
– Джуно? – спросила Рэйчел.
– Не могу, – ответила она. – Я за рулем.
– Знаешь, Слоун, – сказала Сорайя. – Из тебя получился бы отличный трезвый водитель, если бы ты научилась водить.
– Да, знаю.
Я ужасно себя чувствовала, потому что Джуно было так плохо, и ей наверняка не помешало бы выпить. Но я еще не сдала на права, и у меня было только удостоверение ученика. В штате Миннесота водить с таким удостоверением разрешено, только если на переднем сиденье сидит водитель старше двадцати одного года с действующими правами. К счастью, все в компании были младше двадцати одного года, потому что я бы все равно не села за руль.
– Мне правда не нравится вкус пива, – сказала я Сорайе.
– Да, и мне, – призналась она. – Но я его все равно пью.
– Звучит как метафора старших классов, – сказала я и взглянула на Джуно.
Такая у нас была внутренняя шутка – придумывать метафоры. Подруга говорила, что я чаще других их использую, и все время пыталась придумать собственную метафору – чем смешнее, тем лучше. А я, наверное, просто любила писать и находить взаимосвязь. Я мечтала стать писательницей, когда вырасту. На самом деле учительница английского доктор Ли считала, что я уже писательница: «Чтобы стать писателем, нужно всего лишь начать писать», – утверждала она. Еще она говорила, что настоящие писатели – не те, кому легко пишется, а те, кто пишет, даже когда трудно.
Я люблю писать. Всегда любила, сколько себя помню. До пятого или шестого класса я даже не понимала, что уроки литературного творчества нравятся не всем, а когда поняла, меня это просто поразило. Конечно, я знала, что вкусы у всех разные. Кто-то любит шоколадное мороженое, а кто-то ванильное. Кто-то любит мягкое арахисовое масло, а кто-то – с кусочками. (Безумцы.) Но как можно предпочесть математические графики или заучивание карт созданию нового мира с помощью слов? Вот что я люблю. Каждый день нам в голову приходят идеи. Возникают из ниоткуда и чаще всего уходят в никуда. Но когда мы пишем, идеи можно сохранить и даже что-то на них построить. Создать что-то из ничего. Волшебство.
Так вот, выяснилось, что Джуно смертельно боялась заданий по литературному творчеству. Когда мы стали старше и нам разрешили самим выбирать уроки, которые мы хотим посещать, она поклялась никогда больше не ходить на литературное творчество. Что тут сказать? Джуно немножко ку-ку. Она и арахисовое масло любит с кусочками. И тем не менее даже она любила хорошую метафору. Правда, не в этот раз. Она даже не улыбнулась.
– Знаете, в кино так часто бывает, что парень и девушка ненадолго расстаются, чтобы проверить, будут ли они скучать друг по другу. Они договариваются о месте и времени: если оба туда придут, то они будут вместе, – сказала Джуно.
Мы закивали. Она продолжила:
– В кино все всегда заканчивается хорошо. Оба понимают, что сильно скучают друг по другу, что они любят друг друга, поэтому воссоединяются с новой силой и остаются вместе навечно. Видимо, кино про то, что парень не приходит, потому что больше не хочет ее видеть, просто не снимают.
– А вы договорились, где встретиться? – спросила Рэйчел.
– Нет. Но если бы договорились, то Купер бы не пришел, и поэтому про меня кино никогда не снимут.
– Конечно,
