Старый Мертвый Свет - Дмитрий Медведев

Уж простите за такой сумбур, просто тогда, в ту ночь, мысли так и наскакивали друг на друга, смешиваясь, сливаясь в мощные потоки и разбиваясь на тонкие ручейки, чтобы потом снова сойтись и закружиться в мутной воронке.

Я вздохнул. И рассказать-то ведь некому, высмеют, не заметят, прогонят. Никому такие откровения, похожие на обычный бред, не интересны. Тогда я еще раз вздохнул, протяжнее и вдумчивее. Оставалось лишь вернуться в постель, сколько можно стоять и таращиться в окно.

Как ни странно, заснул я быстро и проспал чуть ли не до полудня, на сей раз без каких-либо сновидений. Круговорот в голове утихомирился, и стало спокойно и легко. Проснувшись спустя два часа, я принял ночное видение за неприятный сон, не более того. Только сейчас я понимаю, как ошибался.

Глава 1. Старые друзья

Шел девятый день моего пребывания на малой родине, куда я не приезжал уже давненько, чуть ли не год. Решение было принято спонтанно, захотелось навестить семью и проведать друзей, как-то сам собой подобрался недорогой и удобный билет, и вот я дома. Тем более что в Польше меня в тот момент ничего не держало. На учебе небольшой перерыв, связанный с майскими праздниками, постоянной работой я пока не обзавелся, а написанный диплом лежит себе на жестком диске, ждет своего часа. Ну, почти написанный.

Как это часто бывает у тех, кто возвращается домой из-за границы после долгой отлучки, первые пару дней меня переполняла эйфория — вот он, родной город, родной дом, плохие дороги и хорошие друзья и, конечно же, родители. С ними всегда так — скучаешь, а потом приезжаешь, проговоришь пару вечеров в семейном кругу, и все, больше и нет поводов соприкоснуться. Для них, наверное, просто важно само осознание факта, что я дома.

Как и все прочие сильные переживания, эйфория не может длиться долго, и где-то на четвертый день пребывания в родных пенатах я вдруг осознал, что мне здесь решительно нечего делать. Но менять билеты на более ранний срок было накладно, а снова просить денег у родителей не хотелось, и я смирился. Чего там, посижу еще несколько дней, на учебе не хватятся — студентам свойственно расслабляться в преддверии лета.

Поэтому, когда мне позвонил старый приятель Ваня и предложил отправиться на выходные к нему на огород, я сразу же согласился — все лучше, чем торчать в четырех стенах или бродить по городу, который за время моего отсутствия совершенно не изменился. Точнее, в центральной части все время что-то строили и перестраивали, лихо возводили торгово-развлекательные центры и кинотеатры, но в родном и тихом Ленинском районе все было точно так же, как и на фотографиях десятилетней давности. Время здесь будто замерло, и это то раздражало, то, напротив, вызывало самые теплые чувства. Тут и никакой машины времени не надо — пять остановок от центра, и ты в прошлом, на все про все восемнадцать рублей, ведь именно столько теперь стоит билет.

Еще одним плюсом выезда на природу было также и то, что теперь мне не придется быть в городе в День Победы. Нет, я, конечно, люблю этот праздник и искренне горжусь победой нашей Родины, но вот от слоняющейся по городу нетрезвой публики я не в восторге. Георгиевские ленточки на таких товарищах, использующих великий праздник в качестве еще одного повода напиться, кажутся циничной насмешкой, вот только одноклеточные о таком понятии, как цинизм, и не догадываются. Но маргиналов не исправить и не изменить, их везде в достатке, так что лучше просто избегать встреч с ними. Пусть резвятся сами по себе, отдельно.

Ванька пунктуально приехал за мной на своих стареньких «жигулях» четвертой модели, которые некогда именовались идеальным автомобилем дачника, а сегодня доживали свой долгий век, жизнелюбиво дребезжа на кочках и сверкая ржавчиной на дверках и в колесных арках. Едва я уселся на продавленное пассажирское сиденье, как Ваня протянул мне початую банку пива.

— Ты чего, ты же за рулем? — удивился я, вежливо отклонив предложение товарища.

— Не хочешь — как хочешь, — обиженно буркнул Ванек и мотнул головой, откидывая длинную рыжую челку — все никак не пострижется, рок-звезда. — Сегодня ж девятое мая, все менты в центрах, за порядком следят! Тут никого нет, так что по барабану. Да и я наоборот, концентрируюсь так лучше. Ответственности прибавляется, что ли.

— Ну, смотри, — я с сомнением покачал головой. — Сейчас с этим строго, права заберут, да еще, конопатого, заново сдавать заставят. Ты и так с восьмого раза права получил, что, снова год будешь под окнами ГАИ дежурить?

Не удостоив меня ответом, Ванька резко вдавил педаль газа в хлипкий пол, и бедная «четверка», взвизгнув шинами, пулей вылетела из двора. Вместо того чтобы свернуть на главную улицу нашего района, Ваня вдруг поехал дальше, в сторону трех недавно появившихся новостроек, по колдобинам и оставшимся после утреннего дождя лужам.

— А там-то что? Или дорогу забыл?

— Там, Димыч, Мария Ивановна. Отдыхать же едем, — хмыкнул Ванька. — А ты, кстати, почему это от пива отказался? Что, не нравится наше пивко после буржуйского?

— Всему свое время, — уклончиво ответил я — на самом деле мне просто не хотелось пить дешевое пойло, тем более, что я заказал ждущим нас друзьям пару бутылок любимого темного. — Где Леху с Семеном подберем?

— На выезде, как всегда.

Мы некоторое время петляли по серому району, а затем, возле одной из пестрых оранжевых новостроек, Ванек выскочил из машины и скрылся в первом подъезде, ни сказав мне ни слова. Я же, посидев с минуту в салоне, тоже решил размять кости и заодно устроить себе перекур.

Когда в августе я уезжал на учебу, эти дома еще не закончили строить. Сейчас здесь вовсю жили, о чем свидетельствовали красивые занавески на окнах и припаркованные машины — все сплошь иномарки. Три шестнадцатиэтажных «свечки», новенькие и яркие, несколько странно выглядели на фоне простирающегося за ними типичного советского наследия в виде гаражного комплекса и ветхого частного сектора. Но это для нашей страны дело типичное, лепить новое и свежее рядом со старым и загнивающим. Даже во времена кризиса. Причем в кризис, пожалуй, безумие даже обостряется.

Докурив сигарету, я поискал глазами урну, но в итоге счел, что она слишком далеко и небрежно бросил тлеющий окурок на асфальт. Новый, свежий, еще чистый.

Как раз в этот момент из подъезда на свет Божий показался довольный Ванька. Фирменная ухмылка на хитром веснушчатом лице говорила об успехе операции — «травка» у нас.

— Ну и мажор, — затараторил Ванька, едва мы снова уселись в машину. — Ты бы видел его хату, Димыч, как в кино. Телек только на всю стену, а аудиосистема какая! Туда бы еще приставку, и все, песня, а не жизнь. Я б вот тогда из дома даже за куревом не выходил.

— Так он что, серьезный дилер?

— Если и так, то травка точно не его основной товар, — пожал плечами Ванька, сдавая назад и мотая головой то влево, то вправо, чтобы не задеть припаркованные машины. — Много на ней не заработаешь, по крайней мере, у нас. Да и я в первый раз вижу этого товарища. Мне его Толик посоветовал, сам-то он уже не торгует, в офис работать подался. Говорит, вот тут в новостройках человечек появился, можно к нему обратиться. Обратился вот. Дорого, правда, но трава, говорит, такая, что до Марса долетишь. Причем до того Марса, на котором еще жизнь была.

— Еще бы он тебе что-то другое сказал, — хмыкнул я. — Снуп Догг недоделанный.

Как всегда, по весне дороги были похожи на испещренную кратерами лунную поверхность, однако Ванька с удивительной ловкостью лавировал между ямами и выбоинами, одновременно потчуя меня бородатыми анекдотами и историями средней забавности, приключившимся с ним с момента нашей последней встречи в начале августа.

Манера его вождения неизменно вгоняла меня в панику — в потоке он всегда очень близко пристраивался к идущей впереди машине, ни о каком соблюдении дистанции говорить не приходилось. Я все удивлялся, как за почти шесть лет такого вождения этот обормот ни разу не попал даже в мелкую аварию. Недаром же говорят, дуракам везет.

Пару раз и я сам был свидетелем практически безвыходных ситуаций, когда Ваньке приходилось или отчаянно оттормаживаться и останавливаться в считанных сантиметрах от маячащего впереди бампера, или выскакивать на обочину, чтобы в последний момент разминуться с препятствием. И ведь ничему жизнь остолопа не учит. Ездил бы скромнее — гаишники не стали бы так артачиться и зачли бы экзамен с первого раза. А Ванька, мало того, что заставлял инспекторов седеть и заикаться, после очередного «незачета» начинал возмущенно препираться с ними, пытаясь добиться справедливости. Итог, как вы понимаете, предсказуем.

Леха с Семеном ждали нас возле заправки, на южном выезде из города неподалеку от универмага. Они переминались с ноги ногу, недовольно ежась под пронзительным ветром — на здешнем пустыре штиля не бывает. На запястьях спрятанных в карманы рук висели пухлые пакеты с едой и выпивкой.