Солнце в огне - Ксения Хан

Дождь стучал по черепице храма, заглушал хриплые песнопения и подзывал шквальный ветер себе в помощь – остановить упрямую шаманку, не дать ей заглянуть в будущее. Ничего хорошего в нём не увидишь. Ни победы Чосона в затянувшейся войне, ни жизни для капитана, ни счастливой страны для наследного принца.

Матушка, шаманка Кэмеко, научила Лан слушать всех духов и видеть всё, что те ей показывают: и хорошее, и плохое, и то, о чём нельзя и помыслить, каким бы ужасающим оно ни было. Лан знала: будущее переменчиво, как людские сердца, и пишется их решениями. Первый шаг несёт за собой череду последствий, те влияют на выбор следующего.

Мун Нагиль дал обещание девушке со звёзд, и Лан увидела в этом предзнаменование больших перемен. Он отправил её домой, и будущее окрасилось в тёмный цвет. Духи нашептали шаманке, что быть беде, и теперь она ясно видела подтверждение своих тревог: капитан драконьего войска вёл своих людей туда, где они ничего не значат, – во дворцы к королям, которые играли чужими жизнями, как куклами. Прямиком в змеиную пасть, полную ядовитых клыков.

Их ждёт смерть, говорили духи, они погибнут все до единого, а капитану отрубят голову, как изменнику.

Лан заглядывала в дым благовоний, в пепел, остающийся после них, в пламя свечей, что тревожил ветер, и видела бесславный конец для капитана. Шаманка злилась: не для того она покинула умирающую мать и присоединилась к войску дракона и Мун Нагилю в середине прошлой войны, чтобы отдать его на растерзание чудовищам куда более жестоким, чем Великие Звери, которым она поклонялась с рождения.

Он отдал наследника страны врагам и оттого умрёт первым, говорили духи. Лан морщилась и кривила губы – не нужно повторять ей то, что она знает и без подсказок. Будущее коварно и зыбко и меняется даже от мимолётного решения любого из людей в этом мире. Нет, твердили духи, никто в этом мире не способен поменять ход событий. Крутится колесо, и, хоть запустили его люди, теперь его не остановить. Дракон Дерева не сумеет спасти капитана. Дракон Металла не сумеет спасти капитана.

Не сумеет, нехотя соглашалась Лан. Но она спрашивала не о капитане. Она спрашивала о ком-то из мира другого.

Однажды юджон-ёнг сделала выбор. И Лан знала, что она сделает его снова.

Когда?..

Когда море поползёт вспять. Когда родится луна. Когда одной стрелой можно будет пронзить семь звёзд в небе. Когда Бездна откроет Глаз в последний раз.

Лан вздохнула, усмиряя чрезмерное раздражение. Она не была столь же покорна духам, как её мать, и те не спешили делиться с шаманкой своими знаниями так охотно, как с Кэмеко.

Когда же это случится, о вредные духи?

Когда родится первая луна зимы.

Великие Звери… До первого месяца зимы Чосону придётся прожить два сезона. Пусть до тех пор духи защитят страну и капитана драконьего войска от большой беды.

Лан поклонилась статуе Дракона в старом храме Дерева и задула свечи. Ливень снаружи продолжал бушевать, порыв ветра сдёрнул один из белых флагов и унёс его выше в горы.

Зыбкие отражения

1

Пусан, Южная Корея, начало лета 2024 года, год Деревянного Дракона

– Нагиль!

Йонг выплюнуло в материальный мир до того, как она осознала, что происходит. Она открыла глаза, едва успевая заметить, как чёрная дыра беззвучно сворачивается внутрь себя и растворяется прямо в воздухе; перед Йонг проступил смутно знакомый сосновый лес, и шум автострады ударил по ушам – резко и без предупреждения.

Она осела, слепо зашарила по земле руками. Здесь было светлее, чем в не-Чосоне, гораздо громче, чем в не-Чосоне, а воздух сильно пах выхлопными газами, и оттого дышалось в разы труднее – она и забыла, каково жить в двадцать первом веке. Йонг вдохнула через рот, закашлялась, зажмурилась. Открыла глаза, отчаянно сопротивляясь действительности, но ничего не изменилось. Она сидела на земле в сосновом бору, вокруг валялись нетронутыми её вещи.

Кулон на цепочке, блестевший в свете луны. Сумка и выпавший оттуда телефон. Пиджак Рэвона, который она обронила в какой-то прошлой жизни, когда он затянул её в путешествие по иному миру – длиною в вечность.

Йонг осторожно коснулась пальцами смартфона, совершенно не веря, что видит его перед собой, когда тот вдруг завибрировал на скалистой земле.

Юна.

Йонг смотрела на ярко светящийся экран долгие мгновения, заполняемые громкими ударами её сердца. Это всё происходит не с ней. Это всё ей снится. Сейчас она поднимет трубку и проснётся в гостевом доме в старом поселении недалеко от Конджу. К ней заглянет Чунсок, поворчит для виду, а потом передаст сообщение от капитана. Он ждёт вас, упрямая госпожа.

Только притворившись, что не верит своим глазам, Йонг смогла разжать пальцы и поднять телефон с земли. Это всё сон.

– Ораёнъ[2], - засипела Йонг. Ей ответил громкий беспокойный голос:

– Что с тобой случилось, я звоню уже три часа!

Юна. Её подруга Юна. Йонг стиснула телефон обеими руками, задрожала всем телом.

– Хан Юна?

Та сразу стихла и переспросила уже спокойнее:

– Ты в порядке? Где ты?

Йонг не знала, что отвечать.

– В Пусане, – сказала она, гадая, действительно ли это звучит её голос. – В Южной Корее.

Она могла принять происходящее только при одном условии: отвергнув реальность, в которой её возвращение в родной мир было так же очевидно, как небо над головой и автострада у подножия нагорья, как огромная позолоченная статуя Ли Сунсина, проглядывающая из-за деревьев.

– Так, ты хотя бы в городе, – заключила Юна и вздохнула. – Сон Йонг, у тебя всё в порядке?

Йонг покачала головой, потому что на этот раз голос сдался вместе с ней.

– Йонг?

– Юна, – позвала Йонг, замечая, как медленно, нитка за ниткой, начинает тлеть её чогори, – забери меня из порта, пожалуйста. И привези одежду.

В парке, окружавшем портовое нагорье, был общественный туалет. Йонг спустилась туда, упав всего раз, и теперь, заперевшись в тесной кабинке, тёрла ушибленный бок ободранной до крови рукой. В волосах застряли сухие листья, в носу свербело от пыли. Йонг постаралась сосредоточиться на текущем моменте, задвигая остальные мысли в дальний угол, запрещая себе думать.

У неё есть сейчас. И это сейчас нуждается в контроле.