Увольнение оптом и заочно - Алексей Леонидович Шведов

— Четырнадцать лет, отлично. Вы должны знать, что бухгалтерия работает лучше всех остальных отделов, Михаил. Я уверен, что вы получили все свои траханные мать их деньги.

— Львович должен мне, а не корпорация. Мне нет дела до вашей траханной корпорации, господин Карл.

— Тогда я спокоен, Михаил. Мне нет дела до ваших личных вопросов.

— Если бы вам было дело до личных вопросов ваших подчиненных, господин Карл, ваша корпорация была бы лучше.

— Меня устраивает наша корпорация, сынок.

— Я не сомневаюсь. Но устраивает ли ваших подчиненных всё это?

— Мне нет дела до траханных подчиненных, Михаил. Мы здесь никого не держим. Этим траханным рабочим больше некуда идти, и вы должны это знать. Вы проработали здесь 5 лет, нашли ли вы другую работу сейчас, Михаил?

— Я проработал здесь четырнадцать лет.

— Это не важно, мне срать сколько вы здесь работали

— Это важно. Это траханных четырнадцать лет моей жизни. Четырнадцать лет жизни в бетонной траханной клетке, господин Карл. Не повышения, не прибавки к зарплате, не траханных мать их бонусов.

— Вы не ответили на мой вопрос, нашли ли вы работу?

— Нет. Я заберу свои деньги и тогда смогу не работать на мать её работе всю жизнь.

— Что ж, Михаил, желаю вам удачи. И не пытайтесь трахнуть корпорацию на деньги.

— Вы хотя бы починили проклятый лифт, мы едем целую вечность.

— Ищите во всём плюсы, Михаил. Пока вы едите, у вас есть время подумать о каком-нибудь траханном дерьме.

Всё последующее время до 185 траханного этажа Михаил и Карл молча стоят в лифте, погружённые в свои мысли. Если посмотреть, что у них сейчас в голове, можно увидеть, как:

Михаил, получив свои деньги назад счастливым едет домой на такси, его встречается жена, он показывает ей чек от корпорации «Агротехкомстрой», её глаза полны проклятыми слёзами радости, они трахаются после тринадцатилетнего перерыва.

Карл покупает себе новую яхту раза в три больше предыдущей, к Феррари и Ламборджини в гараж добавляется новенькая Бугатти, Жанна Штольц, топ менеджер корпорации, облаченная в латекс, трахает его траханным огромным дилдо, хлеща спину кожаной плетью и прочая срань господня.

Их мысли прерывает «дзынь» на 185 этаже, Далматинский стоявший возле дверей лифта отступает вбок, пропуская Михаила.

— Вы не выходите, господин Карл?

— Нет, Михаил, я не выхожу.

Карл нажимает кнопку 186 на лифте.

— Но это же последний этаж руководства! 186 не построен.

— Времена меняются, Михаил, и мать их траханные вещи меняются тоже.

Двери лифта закрываются, Михаил направляется по слабоосвещенному в целях экономии траханному коридору в сторону двери генерального директора Пафнутия Львовича.

Акт III: Внутри дьявольской машины

Действующие лица: Михаил Попов, Пафнутий Львович, секретарь-членососка, голос из телефона

Добравшись до двери его траханного сиятельства Пафнутия Львовича, Михаил входит во внутрь, в приёмной натыкаясь на секретаря.

— Добрый день, членососка, я пришёл говорит с Львовичем.

— Он никого не ждёт сейчас, кто вы?

— Я Михаил, я работал здесь траханных четырнадцать лет, членососка.

— Прекратите меня так называть! У меня есть имя.

— Проглоти то, что у тебя во рту, членососка, твоя траханная речь не разборчива для меня, проклятая пожирательница детей!

— У меня есть имя!

— Пока ты сидишь здесь и сосёшь член своего босса твоё имя ничего не значит в этой траханной жизни, членососка. Я пошёл говорить с твоим боссом.

— Стоять! Я вызываю охрану.

Как только секретарь-членососка поднимает трубку телефона, Михаил быстро подходит к ней, со всей силой и накопившейся злостью бьёт её кулаком по лицу. Слышно, как её переносица трескается, и несколько передних зубов оказываются у неё в горле. Хлюпая кровью из носа и рта, секретарь-членососка смерено лежит на полу.

— Без зубов тебе будет проще сосать член.

Михаил открывает дверь в личный кабинет Львовича. Львович сидит в огромном кожаном кресле, которое приняло форму его траханной туши, за не менее огромным деревянным столом.

— Добрый день, Пафнутий Львович.

— Михаил! Какого ада вы здесь делаете?

— Я пришёл за своими деньгами, Пафнутий.

— Мы выплатили вам всё, что вы заработали, что вы хотите ещё?

— Я хочу свои деньги за договор заключённый с иностранной компанией. Это всё, что я хочу.

— Михаил, вы начали заключать траханный договор пока здесь работали, но заключили договор уже мы сами, после вашего увольнения.

— Это мать вашу абсолютно траханная неправильная ситуация, Пафнутий. Представители траханной иностранной компании не с кем больше не могли общаться, кроме как со мной. Я начал разводить их на проклятый договор, и вы, Пафнутий Львович, уволили меня незадолго до того, как они подписали договор.

— Вы были уволены за свои траханные неправильные действия, Михаил. Вы были уволены не мной, а всеобщем голосованием среди учредителей компании.

— Им срать на, мать вашу, голосование, они будут делать, что вы им скажите, лишь бы не трахать себе мозг какими-то проблемами. Здесь работают тысячи людей, и если перед тем, как уволить одного из них будет идти траханное обсуждение, почему, за что и как, то вы будите заниматься лишь тем, что сидеть в своём траханном зале заседаний с не менее траханными учредителями и решать увольнять или нет.

— Михаил, мы чистые. Вы не можете иметь к нам никаких претензий.

— Я могу и буду иметь траханные претензии, жирная задница! Я отработал здесь траханные четырнадцать лет, и я заслуживаю свои деньги за этот проклятый договор.

— Не играй с моими яйцами, Михаил. Никаких денег ты не получишь.

— Ты траханный толстый жадный живот, тебе всегда всего мало будет, ты, твоя жена, твоя мать, твои дети никогда не будут счастливы, твою мать.

— Не трахайся со мной, Михаил. Я вызову охрану.

— Ты членоголовый и твоя траханная корпорация — боль в моей заднице!

Пафнутий протягивает руку к телефону, как Михаил резко достаёт пистолет из-за пояса и стреляет в жирный торс Пафнутия, сопровождая каждый выстрел возгласами

— Ты траханная сука! *паф!* Дырка в заднице! *паф!* Трахальщик мамы! *паф!* Глупый педик! *паф!* Членосос! *паф!* Ублюдок! *паф!* Задница! *паф!* Пися! *паф!* Траханный трах! *паф!*

Белая рубашка, обтягивающая тушу Пафнутия Львовича, окрасилась в красный. Кровь вытекала из дырок вперемешку с жиром. Тело так же неподвижно сидело в кресле, изо рта потекла тонкая красная струйка. Михаил подошёл ближе и прислонил ствол пистолета к левому глазу Львовича.

— Пришло время прощаться, жирный сосальщик членов.

— Карл… это была его идея.

— Что? Что ты сказал, жирная задница?

Заплывшее жиром лицо Львовича скорчилось и покрылось морщинами от боли.

— Карл трахнул