Ледовая шхуна - Майкл Муркок

- С тобой все кончено, старик,- прошептал он.

Большая голова повернулась... Арфлэйн увидел обмороженное лицо под прихваченной льдом гривой волос. Медленно открылись глаза, полные внутреннего безумия. Синие опухшие губы раздвинулись, и из горла вырвался хрип. Арфлэйн задумчиво смотрел в безумные глаза, затем, сняв и открыв мешок, он достал флягу со спиртом. Ловко отвернув колпачок, он поднес горлышко фляги к искривленному рту и влил туда спирт. Старик сделал глоток, закашлявшись, задохнулся. Отдышавшись, он тихо произнес:

- Такое впечатление, что я горю, хотя это и невозможно. Перед тем как вы уйдете, сэр, скажите, далеко ли до Фризгальта...

Глаза закрылись, и голова старика поникла. Судя по остаткам одежды и его акценту, умирающий был фризгальтийским аристократом. Но как он оказался здесь, один, без слуг? Может, на самом деле оставить его умирать в одиночестве? Арфлэйн ничего не добьется, пытаясь спасти ему жизнь.

Старик почти уже мертв. К великим лордам Фризгальта, чьи ледовые шхуны почти полностью захватили плато, Арфлэйн испытывал лишь презрение и ненависть. По сравнению с жителями других городов фризгальтийская знать жила в роскоши, забыв о Богине. Они открыто смеялись над учением о Ледовой Матери, сверх всякой меры обогревали свои дома, часто бывали расточительны. Они отказывались занимать своих женщин простой работой и даже дали им одинаковые с мужчинами права.

Арфлэйн вздохнул и, вновь нахмурившись, взглянул на старого аристократа. Предубеждение к знати и чувство самосохранения уступало место восхищению упрямством и смелостью человека. Если старик потерпел кораблекрушение, то, само собой, он прополз не одну милю, прежде чем добраться сюда. Кораблекрушение - вот единственное объяснение его пребывания здесь. Арфлэйн пришел к решению. Достав из баула отороченный мехом спальник, он расстелил его на льду. Неловко переступая на лыжах, он зашел человеку в ноги и, ухватившись за них, втянул старика в мешок. Крепко завязав тесемки спальника, Конрад взвалил его на спину и закрепил полосками кожи. С видимым усилием он навалился всем телом на гарпуны и начал долгий путь к Фризгальту.

За спиной поднялся ветер. Высоко в небе он рвал в клочья тучи, открывая на время солнце. Лед казался живым, подобно рвущемуся к берегу прибою. Черный в тени и красный в проблесках солнца, он сверкал и переливался. Плато казалось чем-то не имеющим границ, без видимого горизонта. Казалось, что тучи переходят прямо в лед. Солнце уже садилось, до наступления темноты оставалось около двух часов, вряд ли было разумно продолжать путь ночью.

Арфлэйн шел на запад, к Фризгальту, по пятам за скрывающимся красным диском солнца. Легкий снег и крошечные кусочки льда кружились над плато, подгоняемые холодным ветром. Мощные руки Арфлэйна размеренно поднимали и опускали гарпуны, ноги скользили на грубых лыжах.

Сумерки перешли в ночь, а луна и звезды начали изредка показываться из-за разрывов туч. Замедлив движение, он остановился. Ветер стихал, его шум стал похожим на отдаленные вздохи. Когда Арфлэйн поставил палатку, ветер и вовсе прекратился.

Затащив старика в укрытие, он занялся обогревательным устройством. Оно работало на небольших солнечных батареях. Арфлэйн, как, впрочем, и любой другой, не понимал принципа его работы. Даже объяснение в старых книгах ничего не говорило ему. Предполагалось, что срок службы батарей беспределен, но все же лучшие из них со временем портились.

Приготовив суп на двоих, он с помощью спирта привел старика и чувство.

Просвечивая сквозь износившуюся ткань палатки, луна освещала его ровным мягким светом.

Фризгальтиец закашлялся и застонал. Арфлэйн почувствовал, что тот дрожит.

- Хотите немного супу? - спросил он.

- Да, если вы можете поделиться.

Арфлэйн приложил чашку к слабым губам. Поев, фризгальтиец поблагодарил его.

- Благодарю вас, достаточно.

Вновь поставив чашку на обогреватель, Арфлэйн молча присел рядом. Первым заговорил фризгальтиец.

- Как далеко мы от Фризгальта?

- В десяти часах ходу на лыжах. Мы могли бы продолжить путь при луне, но у меня нет карты. Нет смысла пускаться на риск, выходя до рассвета.

- Конечно. Я думал, мы ближе, но...- Старик снова закашлялся, на этот раз слабее, затем едва слышно вздохнул.- Так ошибиться в расстоянии. Мне повезло, вы спасли меня. Благодарю. Судя по вашему акценту, вы из Брершилла. Почему?

- Не знаю,- отрезал Арфлэйн.

В наступившей тишине он приготовился лечь на пол палатки. В его спальном мешке лежал старик, но если он не выключит, как обычно, обогреватель, вряд ли будет слишком холодно.

- Так необычно идти одному без карты по незнакомому льду,- вновь произнес слабый голос.

- Верно,- ответил Арфлэйн.

После небольшой паузы фризгальтиец хрипло, явно собрав последние силы, произнес:

- Я - лорд Пётр Рорсейн. Многие оставили бы меня умирать на льду, даже из числа моих сограждан.

- Вы - благородный человек,- добавил он. Спустя мгновение, Главный корабельный лорд Фризгальта заснул.

- Возможно, всего лишь дурак,- произнес, покачав головой, Арфлэйн. Он лег на пол, положив руки под голову, слегка нахмурился. Затем иронично улыбнулся. Как только он уснул, улыбка исчезла с его лица.

Глава 2

ЖЕНА УЛЬСЕННА

Спустя восемь часов после восхода солнца, Конрад Арфлэйн увидел Фризгальт. Как и все Восемь Городов, он располагался ниже уровня льда, врезанный в подножие широкой природной расселины глубиной около мили. Его главные здания были сложены из кусков скал, начинавшихся несколькими футами ниже, хотя многие из складских помещений и верхних построек были сделаны изо льда. Отчетливо просматривалась стена из ледяных блоков, окружавшая расселину и защищавшая вход в город от стихии и неприятеля.

Точное расположение города указывал частокол высоких корабельных мачт. Казалось, что прямо изо льда протянулся лес с симметрично расположенными деревьями, каждая ветка которых шла параллельно земле: густой, тихий, даже пугающий лес. Бросающая вызов самой природе, воплощенная в жизнь мечта древнего геометра об идеально спланированном пейзаже.

Подойдя ближе, Арфлэйн увидел пятьдесят или шестьдесят ледовых кораблей, бросивших на лед свои якоря. Их потрепанные непогодой фибергласовые корпуса несли на себе следы многовековых плаваний. Многие детали заменены на изготовленные из природного материала. Оси якорей были из моржовой кости, леера - из китового уса, такелаж представлял собой смесь нейлона, кишок животных и полос тюленьей кожи. Многие полозья также были сделаны из китового уса, как, впрочем, и рангоут, соединяющий их с корпусом.