Остроумие мир. Энциклопедия - В. Артемов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Одна старая гетера, с которой в молодости якшался Агафокл, не только растранжирила все подарки своих клиентов, но и лишилась своего естественного богатства — красоты. Она вспомнила про Агафокла и решила попросить у него либо пенсию, либо какой-нибудь дом, либо рабов, чтобы провести старость в достатке.
— Давать женщине добро — все равно что бросать его в колодец. Ты сама это доказала своей жизнью, — сказал в ответ Агафокл и ничего ей не дал, хотя вовсе не был жаден.
* * *
Как-то раз Агафокл спросил философа Ксенократа, почему он молчит, в то время когда другие философы ругают его.
— Я весьма часто раскаивался в словах, которые произносил. Но ни разу не раскаивался в тех случаях, когда промолчал, — ответил философ.
Агафокл подумал и возразил:
— Если ты глупый человек, то поступаешь разумно, когда молчишь. Но если ты умен, то совершаешь глупость, если не говоришь.
* * *
Во время товарищеских обедов один спартанец, выпив лишнего, похвалил иноземного посла за искусство даже самые ничтожные дела изображать великими. Восхвалять кого-либо не за военные заслуги почиталось у спартанцев венцом невежливости.
Поэтому присутствовавший на обеде спартанский царь Агесилай заметил:
— Глупо хвалить сапожника за то, что он обувает маленькую ногу в большой башмак.
* * *
Агесилай распорядился продавать взятых на войне пленных голыми. Желающих купить одежду оказалось больше, чем на самих пленных, так как последние отличались рыхлостью своих тел, и питать надежду на то, что из них выйдут работящие и выносливые рабы, не приходилось. По этому случаю Агесилай сказал своим солдатам:
— Сравните сами — вот добыча, ради которой вы сражаетесь, а вот люди, с которыми вы сражаетесь. И подумайте перед следующей битвой — кто стоит дороже.
* * *
Агесилай во всем соблюдал законы, но дружбу ценил выше всего. Однажды он написал и отправил карийцу Гидриею письмо, в котором ходатайствовал о своем друге, чем-то не угодившем правителю:
«Если Никий невиновен, то отпусти его; если виновен, отпусти его ради меня. Как бы там ни было, все равно отпусти».
* * *
Агесилай с армией передвигался по Фракии и не запрашивал на это разрешения ни у одного из варварских племен, разве что интересовался, враждебны они к нему или дружественны. Все пропускали его по своей территории, но одно племя — траллы — потребовало у него платы за проход в размере ста талантов серебра. Агесилай немедленно разорил селения варваров, и после этого племя траллов перестало существовать.
Идя далее, он обратился с запросом к македонскому царю, нужна ли плата за проход? Тот ответил, что подумает. Агесилай сказал:
— Пусть думает, а мы пока пойдем вперед.
* * *
Спартанский царь Агесилай на вопрос: далеко ли простираются владения Спарты? — отвечал, показывая свое копье:
— Докуда достает это копье.
* * *
Однажды Агесилая позвали послушать человека, который чрезвычайно искусно подражал пению соловья. Агесилай отказался:
— Зачем мне слушать подражания, если я много раз слышал самих соловьев?
* * *
Врача Менекрата, спасшего от смерти многих безнадежно больных, именовали за это Зевсом. Он и сам поддерживал такую свою славу и написал Агесилаю письмо, которое начиналось словами: «Зевс-Менекрат царю Агесилаю желает здравствовать».
Агесилай ответил: «Царь Агесилай желает Менекрату здравого ума».
* * *
Как-то раз союзники в дерзкой форме выразили недовольство своим постоянным участием в битвах, при этом они доказывали, что отправляют целые армии, а спартанцы только отряд. Тогда Агесилай приказал, чтобы все союзники сели вместе, а спартанцы в стороне. Затем он велел встать всем, кто знает гончарное дело, за ними он велел подняться кузнецам, строителям, плотникам и так далее. Почти все союзники встали, из спартанцев же не поднялся никто. Агесилай сказал:
— Теперь вы видите, кто больше посылает воинов?
* * *
Как-то спартанский царь Агид шел в морозный день мимо поля и увидел человека, который трудился голый. Хотя спартанцы с пеленок были приучены терпеть и холод, и голод, но человек, которого он встретил, был не спартанцем, а рабом, поэтому Агид спросил:
— Не холодно ли тебе?
— Твоему же лбу не холодно, — ответил тот.
— Нет.
— Ну так считай, что я весь сплошной лоб.
* * *
Алкивиад, афинский полководец, купил несколько очень редких и дорогих ваз и тут же их разбил. Его попросили растолковать этот поступок.
— Боюсь не сдержать свой гнев, если кто-нибудь из моих слуг их разобьет, — ответил Алкивиад. — Лучше уж я буду злиться на самого себя.
* * *
Однажды на одном из пиров друзья говорили Алкивиаду:
— Ну что ты связываешься с гетерой Ларисой? Она же тебя не любит, а денег на нее уходит пропасть.
— Вино и рыба меня тоже не любят, и за них нужно платить деньги, но мне они все равно нравятся.
Алкивиад отрезал хвост у своей великолепной собаки и в таком виде всюду водил ее с собой.
— Пусть народ лучше занимается моей собакой, чем мной самим, — говорил он в объяснение своего поступка.
* * *
Про Перикла, который усердно составлял отчет о сделанных им расходах общественных сумм, Алкивиад сказал:
— Лучше бы он обдумал, как бы совсем не отдавать никакого отчета.
* * *
На персидских монетах времен Артаксеркса было отчеканено изображение воина-стрелка. Артаксеркс, затеяв войну с Грецией, щедро раздавал свои деньги направо и налево, и ему удалось переманить на свою сторону путем подкупа почти все греческие области, кроме Спарты, против которой, таким образом, и составился большой военный союз.
Спартанцы поспешили отозвать домой своего царя Агесилая, который, отправляясь в путь, сострил, намекая на персидские монеты, что его гонят из Азии двадцать тысяч стрелков царя персидского.
* * *
Другой спартанский же царь Агис II, выслушав однажды длиннейшую речь какого-то посла, на вопрос последнего, что он передаст от Агиса своим соотечественникам, отвечал:
— Скажи, что я все время тебя слушал со вниманием.
Ответ вполне достойный спартанцев, которые презирали краснобайство и славились своим лаконизмом.
* * *
Тот же Агис, будучи посланником в Македонии, предстал перед царем Филиппом II без свиты, один. На удивленный вопрос последнего: «Разве ты один?» — он отвечал:
— Но ведь и ты один.
* * *
Правитель Фракии Лисимах должен был сдаться своему врагу исключительно из-за мучившей его жажды, и когда ему подали напиться, он воскликнул:
— Вот награда за то, что я из царя стал рабом!
* * *
У царя Антигона какой-то философ-циник просил драхму. Тот сказал:
— Не приличествует царю дарить драхмы.
— Ну, так дай мне талант.
— А такие подарки не приличествует получать цинику.
* * *
Знаменитый афинский полководец и оратор Фокион острил часто и удачно. Случилось, например, что публика, слушавшая, его речи, разразилась вдруг громкими рукоплесканиями.
— Что это значит? — спросил Фокион. — Может быть, у меня нечаянно вырвалась какая-нибудь глупость?
* * *
Когда Арметопитоп был осужден на смерть тираном Гиппием, против которого он поднял восстание, тот просил Фокиона навестить его в тюрьме. Знакомые Фокиона отговаривали его идти на свидание с таким злодеем, но Фокион пошел, объясняя это тем, что очень приятно видеть злодея сидящим в тюрьме.
* * *
Александр Македонский предложил Фокиону чрезвычайно большой денежный дар. На вопрос, за что его так щедро жалуют, полководцу отвечал, что он единственный человек, который кажется Александру добродетельным.
— Я хотел бы, — ответил Фокион, — не только казаться, но и на самом деле быть таким.
* * *
Когда внезапно пошли слухи о том, что Александр Македонский умер, в Афинах поднялась сильнейшая суматоха; требовали немедленного объявления войны Македонии. Фокион благоразумно советовал обождать, проверить слухи.
— Коли Александр в самом деле умер, — убеждал он народ, — то он ведь и завтра, и послезавтра будет мертв.
* * *
Однажды на поле битвы, перед самым боем, толпа воинов подбежала к Фокиону и настаивала, чтобы он вел войско на ближнюю возвышенность и битва началась там.
— Как много у меня в войске предводителей и как мало воинов! — воскликнул Фокион.
* * *
Он же укорял молодого солдата, который сначала сам выступил в передние ряды сражающихся, а потом отступил назад:
— Как тебе не стыдно, ты потерял одно за другим два места: и то, которое тебе было назначено предводителем, и то, которое сам выбрал!
* * *
Афиняне времен Фокиона отличались особенной горячностью и задором, которые то и дело побуждали их ссориться с соседями и затевать с ними войны. Мудрый и опытный Фокион очень не одобрял этого опасного воинственного настроения и часто отговаривал сограждан от увлечений. Но, как нарочно, победа почти постоянно улыбалась афинянам, и от этого они становились еще надменнее и задорнее, а Фокион при известии о новой победе восклицал: