Отягощенные злом, ч. 1 - Александр Афанасьев

— Они требуют?! — психанул я — плевать, что именно они требуют! Эти ублюдки облажались дальше некуда! Это они вели там какую-то игру! Это они играли с Ватиканом, пытаясь поставить туда своего Папу. Это они — достоверно знали о том, что происходит в Африке — но вместо того, чтобы пресечь это что-то скрывали и тянули до последнего. Господи, я просто поверить не могу! Они разлили там не одну канистру бензина — а теперь обвиняют нас в том, что произошел пожар?!

— Вообще то, сударь — рассудительно сказал сидящий рядом с Путиловым невысокий, похожий на финна или немца человек в мундире САК[4] — лучшей защитой всегда было нападение. Обвини противника в том, в чем виноват сам.

— У нас немцы уже «противник»? — успокаиваясь, сказал я — как бы то ни было, я прошу санкцию на активную операцию в зоне Средиземного моря. Существует единственный известный мне человек, который имеет немало информации о произошедшем. Его я упомянул отдельно в своем отчете. Считаю необходимым срочно провести операцию по его изъятию. Если нам удастся взять под контроль этого человека — мы выиграем дважды. Вполне вероятно — узнаем о том, что произошло, и более чем вероятно — заставим заткнуться Берлин. Этот человек знает многое о грязных делишках РСХА.

— Этим уже занимаются.

— Прошу позволения лично принять участие в операции.

Путилов покачал головой

— Вы же сами понимаете — вы не в том состоянии, чтобы принимать участие в подобной операции.

— Я не собираюсь высаживаться на берег. Но если я приму участие в его допросе — он расколется быстрее. Я знаю кое-какие имена, даты, факты — которые не знает никто. Он быстрее расколется.

Путилов быстро сдался

— Хорошо. Возможно, это и в самом деле не будет лишним. В рапорте изложена вся известная вам информация?

— Да.

— Хорошо. Очень хорошо. Приведите себя в порядок, сударь. Игра не закончилась...

14 августа 2014 года.

Северная Италия.

Виа Мадонна деи Прати

— Башня, Башня, я Вертикаль — три, Вертикаль — три, мы на подходе. Прошу обстановку по секторам два, три и четыре...

Позывной Башня принадлежал самолету ДРЛОУ, дальней радиолокации и управления, барражирующему над Альпами, примерно в том месте, где сходится граница Швейцарской Конфедерации и Итальянской Республики. Позванной Вертикаль — три — группе из двух спасательных вертолетов Юнкерс в специальной комплектации. Эти вертолеты взлетели меньше часа назад с площадки южнее Мюнхена, они принадлежали к пятьсот одиннадцатой учебной эскадрилье Люфтваффе. В районе Гармиша располагался один из центров подготовки горнострелковых подразделений Рейхсвера.

Люди с Гармиша были в резерве, их не планировали привлекать к операции. Но операция Пламя, направленная на то, чтобы ликвидировать угрозу ядерного террора и одновременно — взять под контроль Итальянскую Республику вместе с ее достаточно привлекательными колониями и триполитанскими запасами нефти — пошла несколько не по сценарию. Германские силы были атакованы, штаб уничтожен, руководителя операции попытались убить. Попытка сыграть на противоречиях между римской диктатурой и Ватиканом обернулась провалом — при непонятном посредничестве две стороны примирились и сообща выступили против Германии. Чудом оставшийся в живых руководитель операции, доктор Манфред Ирлмайер с опозданием связался с Берлином и сообщил об экстренной ситуации. Генерал-полковник сил полиции Элих, начальник РСХА приказал немедленно действовать, опираясь на те силы, которые доступны в данный момент. Но прежде чем был разработан удовлетворительный план действий — грянул взрыв в Риме и все пошло к чертям собачьим...

Первым делом — надо было вытащить оказавшегося вне контроля Ирлмайера, который многое знал и мог попросту погибнуть...

В каждом из двух вертолетов было по восемь бойцов — два штурма. В основном — инструкторы, золотой запас любой армии, люди с пятнадцати, двадцатилетним опытом ведения боевых действий, регулярно тренирующиеся сами, занимающиеся с личным составом, своими глазами видевшие ошибки в десятках самых разных тактических ситуаций. Если их бросают в бой — значит, дела обстоят совсем скверно...

Долина показалась под брюхом неожиданно, они на скорости проскочили альпийский хребет и вертолеты заскользили вниз, стараясь не стать мишенью для ракетчиков и зенитных установок, которые здесь вполне могли быть. Здесь, на склонах Альп снег сошел, территория вечных снегов была намного выше...

— Вертикаль, я Башня. Прошли точку два, снижайтесь

— Вас понял, ухожу с канала. Конец связи...

Два вертолета — резко снизились, буквально стелясь над землей, пошли направлением на юго-юго-восток. Внизу — тусклые огни костров, едва светящиеся змеи дорог с застрявшими на них машинами, темнота. Беженцы. Пулеметчики за пулеметами, штурман — не отрываясь смотрит на доплеровский радар. Все — не понарошку, всерьез.

В берлинском оперативном центре, расположенном в бывшем бункере штаба ПВО «Берлин» (сам штаб переехал в куда более защищенное место) — на основном экране была загружена карта северной и центральной Италии. Карта была интерактивной, она создавалась из миллионов снимков, передаваемых на землю в оцифрованном виде. Расположение цели, возможные угрозы, дружественные и враждебные силы — все налагалось прямо на картинку. На боковых экранах, намного меньшим размером — транслировалось изображение с нашлемных камер бойцов и с систем ориентирования вертолетов, превращая происходящее в некий аналог интерактивной компьютерной игры.

Картинка задергалась...

— Вышли к цели. Начинают десантирование — сказал один из офицеров.

Как и положено по правилам — один вертолет сел, другой — остался в воздухе, нарезая широкие медленные круги над местом посадки, чтобы при необходимости поддержать собрата огнем пулеметов и ракет.

— Десант на земле!

Пулеметчик прикрытия остался у вертолета, нацелив ствол ручного пулемета на едва теплящиеся огни костров вдали — селение. Бойцы спасательной группы рванулись вперед, ориентируясь на засеченный маяк. В качестве маяка использовался пойманный некоторое время назад сигнал от сотового телефона.

Ферма. Скотный двор. Тени животных, тепло. Непонятно, где хозяева...

— Стрелять только в ответ — приказал старший из парашютистов — начинаем поиск...

Доктор Манфред Ирлмайер лежал в рощице у дороги, трясясь от холода, страха и ненависти. Именно такое, совершенно неизвестному его ранее сочетание чувств поработило его. Не помня страха много лет — сейчас он испытывал именно его и оттого был готов убить...

Секеш был рядом — и Ирлмайер больше всего почему-то ненавидел его. Возможно, зам спокойствие, возможно — за храбрость. Возможно — за то, что он стал свидетелем его, Ирлмайера, унижения. Его, генерал-лейтенанта полиции провели как мальчишку.

Но еще страшнее он ненавидел Коперника и всех римских кардиналов.

Ублюдки, прелюбодеи, мужеложники, воры, подонки всех мастей! Они не просто провели его — они бросили вызов всей Германии. Твари, присвоившие себе право ДАВАТЬ ИСКУПЛЕНИЕ. Не прощать, не давать прощение — а именно давать искупление. Торговцы пустотой, приватизировавшие право высшего суда — суда совести.

Ничего. Только бы выбраться отсюда...

— Идут! — негромко сказал Секеш

Ирлмайер вслушался — и услышал едва слышный рокот, более похожий на шум далекого водопада

— Лежите...

Ирлмайер понимал, что без Секеша — он бы не добрался сюда, и вообще, погиб бы в том доме в Болонье. Но это не мешало ненавидеть...

Секеш внимательно всматривался в темноту...

С севера. Скорее всего, наши...

Гул нарастал уже по экспоненте, вертолеты были совсем рядом. Не гул, а назойливый, почти монотонный шум, что указывало на применение специальных технологий подавления шумов.

Источники шума разделились.

— Идем?

— Нет, подождем...

Секеш выжидал чего-то еще минут десять, потом — поднялся, держа руки над головой.

— Держите руки выше, экселленц. У этих людей легкая гашетка...

15 августа 2014 года.

Средиземное море

Летающая лодка фирмы Дорнье, устаревшее, но все еще надежное средство передвижения — взлетела с озера Липензее, расположенного к северу от Берлина, примерно в два часа ночи по берлинскому времени. Лодка — была переполнена пассажирами, буквально ногу было некуда поставить. Но те, кто летел на ней — знавали и худшие виды пыток...

Одна из них — докладывать высшему начальству о провале. Да еще — в присутствии своего непосредственного начальника. В японской культуре есть такое понятие, как сеппуку — разрешать живот — в европейском переводе это харакири. Делая сеппуку после провала — японец избавляет себя от позора и уходит на тот свет с гордо поднятой головой. В европейской культуре — такая форма самонаказания как ритуальное самоубийство — практически отсутствуют, только офицеры — раньше стрелялись, если не могли выполнить приказ. Ирлмайер считал это глупостью: нужно жить для того, чтобы иметь возможность отомстить, нанести ответный удар. Но иногда — как в этот день к примеру — Ирлмайер понял, почему люди все таки стрелялись. Ему еще никогда в жизни не было так стыдно.