Томмазо Кампанелла - Александр Горфункель

Его мечте — увидеть великого мыслителя — не суждено было сбыться: в эти дни Телезио умирает, и лишь в церкви, придя ко гробу того, кого он всю жизнь будет почитать как главного своего учителя, Кампанелла смог выразить свою признательность и любовь в посвященных ему латинских стихах.

Разгневанное самовольством молодого монаха, начальство приказывает ему явиться в Альтомонте. Там, в монастыре, он продолжает изучать телезианскую философию, завязывает недозволенные знакомства, читает недозволенные книги. К провинциалу ордена поступает первый донос: Кампанелла придерживается опасных учений, слишком часто встречается с местными интеллигентами непроверенного образа мыслей. На этот раз все обходится благополучно: дело было оставлено без последствий.

В это время в руки Кампанеллы попадает другой донос — донос литературный, книга Джакомо Антонио Марты «Крепость Аристотеля, против начал Бернардино Телезио». Юрист по образованию, Марта специализировался на разоблачениях. Демонстрируя свои твердые и хорошо оплачиваемые убеждения, он защищает «нашу ортодоксальную веру» от опасного вольномыслия. Он отстаивает незыблемость авторитетов и устои «школьной науки», неизменность раз навсегда установленной истины. Он ссылается на декреты Тридентского собора и на богословов «святой инквизиции» — от книг, подобных памфлету Марты, за версту несет камерой пыток и дымом костра.

Для Кампанеллы автор «Крепости Аристотеля» — стародавний враг. В его школярских доводах, в запугивании церковным авторитетом, в ссылках на мнения схоластов, в пересказывании все тех же набивших оскомину аргументов и назойливом повторении одних и тех же цитат, а главное — в закоренелой тупости и нежелании не то что понять, а хотя бы выслушать оппонента, он слышит давно знакомые голоса его недавних оппонентов по спорам в монастырских школах. Это все та же глухая стена непонимания и злобы. И он бросается в бой. Марта похвалялся, что семь лет сидел над своей книжкой, стараясь опровергнуть и обличить Телезио. Кампанелла за семь месяцев 1589 г. написал большую книгу — «Философию, доказанную ощущениями». Это не просто опровержение Марты. Молодой философ взял под защиту новую философию, свободную мысль, вырывающуюся из-под власти вековой традиции и авторитета. С рукописью готовой книги он, не спросясь монастырских властей, уезжает в Неаполь. Жизнь в монастыре последние месяцы стала невыносимой. Темные и суеверные, завистливые собратья с недоверием смотрят на необыкновенную память, невероятные познания двадцатилетнего сына сапожника: тут не обошлось без нечистой силы; вдогонку ему несется молва о тайном знакомстве Кампанеллы с евреем Авраамом, знатоком кабалы, магии и астрологии, якобы напророчившим великое будущее безвестному монаху провинциального монастыря.

В Неаполе он находит покровителей и друзей. Он живет в доме местного аристократа Марио дель Туфо, занимается в библиотеках Неаполитанского университета и доминиканского монастыря. Он принят как свой в доме братьев делла Порта, изучает их естественнонаучные коллекции, участвует в диспутах и ученых беседах. Он полон новых замыслов и планов, пишет трактат по космологии «О сфере Аристарха», поэмы о философии Пифагора и Эмпедокла, «Очерк новой метафизики», «О всеобщности вещей». В начале 1591 г. «Философия, доказанная ощущениями» выходит в свет; в «Предисловии» автор обещал читателям новые книги, среди них — «О способности вещей к ощущению», трактат, родившийся из диспутов с Джамбаттистой делла Порта.

Двадцатитрехлетний философ готовит великое обновление наук. Ему спешат подрезать крылья. К властям монастыря Сан-Доменико Маджоре поступает донос: необыкновенными познаниями молодой монах обязан своему «домашнему демону», нечистой силе; кроме того, увидев в монастырской библиотеке надпись, грозящую отлучением за кражу книг, он с насмешкой сказал: «А что это за отлучение? С чем его едят?»

Грозные судьи допрашивали молодого ученого, откуда у него столь подозрительно обширные познания. Кампанелла ответил, не скрывая презрения к невеждам: «Я больше потратил масла для своей лампады, чем вы выпили вина». Впрочем, не связь с нечистой силой и не случайно оброненная неосторожная фраза беспокоили инквизиторов. Их интересовало другое — телезианские воззрения молодого философа. Правда, философия Телезио не была еще официально запрещена, но она противоречила учению св. Фомы и всем традициям доминиканского ордена и ортодоксального богословия. Орденское начальство постановило сослать фра[1] Томмазо в какой-нибудь из отдаленных калабрийских монастырей.

Кампанелла рассудил по-другому. Он отправился в Рим, а оттуда — во Флоренцию. Друзья позаботились о нем: его опередило рекомендательное письмо к великому герцогу Тосканскому Фердинанду I. Герцог, наслышаный о талантах молодого философа, распорядился показать ему знаменитую Палатинскую библиотеку <«Это чудо света! — восторженно писал Кампанелла. — Даже у египетского царя не было такой богатой и замечательной. библиотеки» (25, стр. 5)>, выдать денег, посоветовал не связываться с монахами, заинтересовался новыми книгами Кампанеллы, обещал подумать о месте для него в Пизанском университете. А сам тем временем велел запросить мнение римского церковного начальства. И пока Кампанелла беседовал с флорентийскими учеными, «восхитив их, если и не убедив думать по-своему» (77, стр. 60), кардинал Франческо Мария дель Монте и генерал доминиканского ордена Ипполито Беккария настоятельно рекомендовали герцогу не связываться с подозрительным монахом: он последователь опасного учения Телезио, чьи сочинения находятся как раз в это время на рассмотрении в Конгрегации Индекса запрещенных книг.

«Этот юноша обладает зрелым разумом, обширными и глубокими познаниями, что видно как из его ученых рассуждений, так и из напечатанной им книги… — писал о Кампанелле флорентийский гуманист Баччо Валори, — но так как сейчас в Риме хотят запретить философию Телезио… он тоже оказался под угрозой — особенно ужасной из-за превосходства его идей, действительно новаторских и глубоких» (77, стр. 60).

Герцог Фердинанд не принял посвящения новой книги Кампанеллы. Беспокойному философу не было места в тосканских университетах. Зато через несколько лет в Пизе стал профессором Джакомо Антонио Марта.

А Томмазо направился в Падую. По дороге, в Болонье, где он остановился на ночлег в доминиканском монастыре, у него таинственным образом были похищены все его рукописи (два года спустя он увидит их в руках римских инквизиторов — и не удивится).

В январе 1593 г. Кампанелла — в Падуе. Здесь его встретил старый неаполитанский друг — Джамбаттиста делла Порта; он приехал в надежде напечатать в Венеции свои книги. Но в свободной республике впору было вспомнить Неаполь: тамошние инквизиторы посоветовали ему ограничиться сочинением комедий, оставив опасные занятия натурфилософией, — здесь ему удалось опубликовать комедию «Служанка», но Совет мудрых, занимавшийся искоренением ересей, запретил издание его философских книг под угрозой отлучения и штрафа в 500 дукатов. В Падуе Кампанелла познакомился с молодым профессором математики тосканцем Галилео Галилеем и с венецианским ученым Паоло Сарпи. Но над учеными беседами в узком кругу — тут уж было не до публичных диспутов и споров — нависала тень инквизиционного трибунала. Год назад в Падуе, в кружке студентов немецкого землячества, читал свои последние лекции Джордано Бруно — теперь он был узником венецианской инквизиции, и в эти дни решался вопрос о выдаче его Риму.